Андрей Боголюбский - Алексей Карпов

Последнее кажется более вероятным. Андрей во многом опередил своё время. Так же, к слову сказать, действовал и его младший современник, могущественный галицкий князь Ярослав Владимирович Осмомысл, который, в отличие от отца, Владимирка Галицкого, редко водил полки в бой, предпочитая доверять это своим воеводам. Также будут действовать и московские самодержцы уже в иную эпоху русской истории.

Основу собранного Андреем войска составляли ростовские, суздальские и владимирские полки. К ним присоединились также муромские и рязанские[118], которыми Андрей мог распоряжаться как своими собственными, даже не привлекая к участию в походе муромских и рязанских князей. По дороге к северорусским полкам должны были присоединиться дружины из других земель. Всего в войско, собранное Андреем, вошли рати одиннадцати князей. Летописец перечисляет их поимённо.

Во главе войска Андрей поставил своего сына Мстислава. Уже одно это можно расценивать как прямой вызов обычаю: первым среди князей стал отнюдь не самый старший, а скорее самый младший из них. Отчасти это выглядело даже оскорбительно для князя Мстислава Киевского и свидетельствовало о пренебрежении, с которым Андрей отнёсся и к нему, и к стольному городу Руси. Хотя Мстислав Андреевич приходился троюродным братом князьям Ростиславичам (как и самому Мстиславу Киевскому), он намного уступал им и возрастом, и, главное, житейским и военным опытом. Младше был Мстислав и других участников похода. И тем не менее все они — подчиняясь воле его отца — должны были признать его первенство.

Несмотря на свою молодость, Мстислав отличался воинственным нравом. По словам позднейшего владимирского книжника, он «многие мужества и брани показал» и был «велми силен и храбр», так что «за повелением отца своего многие грады и земли сопротивных непокоряющихся разорил и попленил и под нозе покорил» (намёк на судьбу завоёванного в результате похода Киева?){255}. Но по недостатку опыта он едва ли мог по-настоящему руководить всеми собранными его отцом войсками. Эту роль князь Андрей поручил другому. Действительным начальником над войском был его воевода Борис.

Летописи именуют его Борисом Жидиславичем. По-другому его отчество звучит как Жирославич. (Чем объяснить это чередование букв «р» и «д» в имени его отца — Жирослав/Жидислав, сказать трудно; во всяком случае, едва ли можно видеть во втором его варианте намёк на этническое происхождение воеводы.) Борис был потомственным полководцем. Его дед Славята служил ещё Владимиру Мономаху[119], отец — соответственно, Юрию Долгорукому и его сыновьям — Глебу, Ростиславу и тому же Андрею Боголюбскому, с которым не раз бился бок о бок. Имена и Славяты, и Жирослава не единожды упоминаются в летописи, что свидетельствует о том, что и тот и другой обладали немалым авторитетом и к их советам прислушивались князья. Борис же стал первым воеводой Андрея. Как мы ещё убедимся, князь лишь ему доверял все сколько-нибудь значимые военные предприятия.

Младший брат Андрея Боголюбского Глеб Переяславский также присоединился к суздальскому войску со своей дружиной. Вместе с ним в походе принял участие другой его брат, Всеволод, — это первое его упоминание в источниках после возвращения на Русь из Византии[120]. А вот ещё один младший брат Андрея Боголюбского, Михалко, оказался в этой войне на стороне не Андрея, но его врага Мстислава Киевского. Вероятно, после половецкого похода Мстислав приблизил князя к себе, так что зимой 1168/69 года Михалко находился в Киеве. Когда же войска союзных князей выступили на Киев, Мстислав отослал его к своему сыну Роману в Новгород с ковуями — «Бастеевой чадью» из числа «чёрных клобуков». Вероятно, он сделал это намеренно — дабы исключить переход и Михалка, и «поганых» на сторону Андрея. Однако добраться до Новгорода Михалку не удалось. Где-то за Межимостьем, на пути к Мозырю (город на реке Припяти, в нынешней Гомельской области Белоруссии; в то время он принадлежал князьям Ольговичам), его схватили люди Рюрика и Давыда Ростиславичей; ковуи же Бастея немедленно перешли на их сторону, изменив и Михалку, и своему князю Мстиславу Изяславичу. В последующих событиях войны имя Михалка упоминаться не будет, а затем, как и полагается, он окажется в распоряжении своего брата Глеба, который будет поручать ему самые ответственные дела. Едва ли можно думать, что Михалко по-доброму относился к Андрею, который изгнал его из родной Суздальской земли и не дал там волости. Его участие в военных действиях на стороне врагов Боголюбского свидетельствует именно об этом (по крайней мере ещё однажды мы столкнёмся с похожей ситуацией).

Ещё одним участником похода на Киев из числа ближайших родичей Андрея стал его старший племянник Мстислав Ростиславич, также изгнанный им ранее из Суздальской земли. Скорее всего, и этот князь действовал совместно со своим дядей Глебом Юрьевичем. (Другой племянник Андрея, Ярополк Ростиславич, участия в военных действиях не принимал.)

Наибольшее представительство в объединённом войске имели смоленские князья Ростиславичи — двоюродные братья Мстислава Киевского. В поход на Киев выступил и старший из них, князь Роман, со смоленским и полоцким полками. Вместе с ним шёл и его младший брат Мстислав, впоследствии получивший прозвище Храбрый, — один из наиболее энергичных и воинственных князей своего времени. Кроме того, самое активное участие в войне с Мстиславом Изяславичем приняли Рюрик и Давыд Ростиславичи — его главные недоброжелатели, также отличавшиеся воинственностью и водившие в бой сильные и привычные к битвам дружины. («Ты, буй Рюриче и Давыде! Не ваши ли вой злачёными шеломы по крови плаваша? Не ваша ли храбрая дружина рыкают, аки туры ранены саблями калёными, на поле незнаемом?» — обратится к ним спустя пару десятилетий автор «Слова о полку Игореве».) Примкнул к коалиции и их двоюродный дядя князь Владимир Андреевич Дорогобужский. Удивительно, но в войне не принял участие другой их дядя — Владимир «Матешич», которому Андрей, надо полагать, не слишком доверял[121]. Но оставался ли «вертливый» князь в Рязани или перебрался оттуда в Южную Русь, нам неведомо.

Зато в союзе с Мономашичами выступили князья «Ольгова племени» — новгород-северский князь Олег Святославич и его младший семнадцатилетний брат Игорь — будущий заглавный герой «Слова о полку Игореве». Занимавший черниговский стол князь Святослав Всеволодович участия в событиях не принимал, не поддержав ни одну из сторон. Его нейтралитет, несомненно, был на руку Андрею.

Позднейшие источники значительно расширяют список участников похода. По свидетельству Никоновской летописи XVI века, в походе приняли участие «иных множество князей» (в частности, упоминаются «муромстии князи из Мурома»), а также «половецкие князи с половци, и угры, и чяхи (чехи. — А. К.), и ляхи, и литва, и многое множества воиньства совокупився идоша к Киеву»{256}. Что касается половецкого войска, то сведения московского книжника заслуживают внимания, хотя ранние летописи о половцах в составе Андреевой рати не упоминают. Но об участии «поганых» в последующем разграблении Киева и окрестностей они говорят определённо, и можно допустить, что то были не одни лишь ковуи и прочие «свои поганые», перешедшие на сторону враждебных Мстиславу князей, но и «чужие» кочевники. Мы помним, что с половцами отлично ладил сам князь Андрей, нередко возглавлявший их отряды при жизни отца. Позднее, правда, он не привлекал их к участию в своих походах — во всяком случае, сведений на этот счёт в источниках нет. Зато половцев использовал в качестве союзников в своих войнах его брат Глеб, один из участников коалиции, такой же наполовину половец по крови, как и его брат.