Глеб Белозерский - Лев Демин

- Нет уж. Если строить, так строить как следует. Только сосна пойдет в дело.

Белозерские купцы быстро проведали о намерении князя Глеба строить рядом с княжескими палатами гостиный двор и зачастили к нему с визитами. Спрашивали:

- Уступишь мне одну лавку?

- Во что мне обойдется, если пожелаю въехать в твой гостиный двор?

- Пустишь меня с моими товарами?

Князь Глеб не спешил с ответами. Он сознавал, что нужно строить гостиный двор как княжескую собственность, а там продавать или сдавать в аренду помещения с немалой для себя выгодой. Купцы ворчали, за глаза поругивали прижимистого князя, но в то же время восхищались его деловой хваткой, рачительностью.

«Из князя Глеба хороший бы купец получился», - поговаривали они.

Вскоре на берегу Шексны застучали топоры, завизжали пилы, появились штабеля свежих бревен. Стали подыматься вверх венцы срубов. Гостиный двор вырастал на глазах. Когда дело уже подходило к завершению стройки, начались деловые переговоры с купцами. Особенную прыть проявляли новгородские купцы, чьи интересы представляли в Белоозере сыновья или приказчики. От новгородцев старались не отстать и местные. И те и другие стремились приобрести в будущем гостином дворе лавку. Те, что победнее, кооперировались вдвоем, втроем, чтобы приобрести общее помещение. Князь Глеб увеличивал свою казну и с удовлетворением говорил Власию:

- Богатеем, Власик…

Весной Глеб снова снарядил караван судов и направил его в Орду для выкупа полонян. Купцы расщедрились и задумали невдалеке от гостиного двора поставить свой храм, церковь Николая Чудотворца. На освещение церкви, проведенное игуменом Иринархом, был приглашен в качестве почетного гостя и Глеб Василькович.

Сыну князя, Михаилу, шел уже двенадцатый год. Он возмужал, казался старше своих лет. Уроки усваивал успешно, увлекался верховой ездой. Вместо емирной кобылки он выбрал себе на княжеской конюшне норовистого гнедого жеребца, на нем пускался в галоп, прыгал через препятствия. Не один раз Михаил вылетал из седла, расшибался, ходил весь в синяках. Князь Глеб строго выговаривал ему за неосторожность, но в то же время восхищался его лихачеством. Иногда и сам приказывал оседлать себе коня и пускался вместе с сыном наперегонки. Обычный их маршрут пролегал по берегу Белого озера до села Карголом и обратно.

Осенью прибыла из Сарая новая большая партия выкупленных полонян, человек сто с лишним. Глеб сам занялся расселением прибывших. Выявил среди них несколько опытных плотников и оставил их в стольном городе. Остальных отправил в западную часть белозерского удела по рекам Шоле и Мегре, где было редкое весянское население. Князь решил создать здесь два новых прихода, куда были назначены молодые священники из недавних выпускников монастырской школы.

С наступлением зимы князь Глеб в сопровождении двух дружинников отправился на Верхнюю Андогу. Достигнув погоста Воскресенского, он остановился у старого знакомого, кузнеца Леонтия.

- Ну расскажи, как идут дела, - предложил Глеб.

- С Божьей помощью идут. А что рассказывать? Лучше покажу.

Кузнец показал новую плавильную печь, в которой сейчас плавилась руда. Перед печью возился сын кузнеца в кожаном фартуке. Потом зашли в просторный амбар, где были сложены слитки выплавленного железа.

- Все это хорошо, Леонтий. Даже превосходно, - поощрительно сказал Глеб. - А что же ты о людях забыл?

- Как это забыл, княже? Не пойму я тебя.

- Все ты понимаешь. Смотри, какая у тебя добротная изба, просторная, светлая. А как твои рудокопы живут? Жилища - жалкие лачуги. А ведь у каждого куча ребятишек. Хочешь, чтобы расплевались с твоей Андогой и подались в другие края в поисках лучшей жизни?

Глеб еще долго распекал кузнеца Леонтия, впервые испытавшего на себе весь княжеский гнев. Тот слабо оправдывался. Мол, не успели еще как следует позаботиться о переселенцах.

- Зови сюда тиуна и попа Маркела.

- Слушаюсь.

Незамедлительно прибежали волостной тиун и отец Маркел.

- Что же вы, мои дорогие, рубите сук, на котором уселись, - напустился на них Глеб Василькович. - Руда приносит благополучие вашей волости. А вы о рудокопах забыли. Поселили мужиков многодетных в убогих лачугах.

Князь Глеб еще долго давал волю своему гневу. Закончил свою речь категорично:

- Повелеваю, чтоб у рудокопов добротные избы были, не хуже твоей избы, Леонтий. Слышите, не хуже… Будущей зимой самолично приеду проверить, как выполнили мое повеление.

- Слушаемся, батюшка. Хотели ведь, да покудова не успели… - смиренно пробормотал тиун.

Вернулся Глеб в Белоозеро с чувством выполненного долга. Отдохнув, решил собрать свое воинство и устроить ему смотр. Дружина теперь была доведена до сотни человек, и возглавлял ее Ипатий, бывший десятник, сын тиуна с Шексны. Глеб вызвал к себе Ипатия:

- Собери всю дружину. И поскорее.

- Как же всех скоро соберешь? - растерялся сотник. - Кто-то отправился на рыбалку, кто-то занимается хозяйством.

Ипатий после недолгих раздумий приказал ударить в вечевой колокол, который висел с незапамятных времен на городской площади перед главным храмом, с тех самых времен, когда на Белоозере собиралось вече. Но вече давно ушло в прошлое. В колокол звонили только тогда, когда в городе случались пожары.

Собрать всю дружину оказалось не так-то просто. Многие дружинники жили по своим домам, в разных частях города. Пришлось Ипатию посылать ходоков. Не все дружинники находились дома. Одни заготовляли в лесу дрова, другие отправились на охоту. Поэтому собралась дружина далеко не полная, да и то после долгих ожиданий. Глеб вышел на площадь перед храмом, произнес строго:

- Плохо служите, мужики. Скверно служите. Подводите вашего сотника.

Князь Глеб, не скрывая своего раздражения, долго и непотребно, что с ним случалось не часто, ругался. Закончил свою речь словами:

- Повелеваю. Половина дружины остается в казарме и несет охранную службу на постах. На следующий день ее сменяет другая половина. Сотник должен быть осведомлен, где каждый из вас находится. Отлучаться из города по всяким хозяйственным делам имеете право только с его ведома. Кто нарушит мое предписание, тому урежу жалование. А злостных нарушителей порядка из дружины выгоню. Вот так-то, мои дорогие.

Потом князь Глеб стал выяснять, кто из дружинников располагает кольчужной рубахой. Таких оказалось немного, всего двенадцать человек.

- Мало, - решил Глеб и отобрал еще полтора десятка самых рослых и плечистых дружинников. Приказал им: - Пойдите к кольчужному мастеру и закажите кольчуги. Скажите ему - расходы берет на себя княжеская казна.

Остальным дружинникам Глеб приказал пошить кожаные рубахи, грудь прикрыть металлическими пластинами.

- Рубахи изготовите своими руками, а пластины приобретете у кольчужника.

Глеб Василькович понимал, что княжеству ничего не грозит, кроме набегов мелких банд новгородских ушкуйников. Они появлялись изредка на западе княжества, на Верхней Суде, на Мегре, но открытых столкновений с дружинниками избегали. Обычно местные жители брались за оружие и сами давали ушкуйникам отпор. Но князь Глеб ожидал, что золо-тоордынский хан снова вызовет его к себе с дружиной и заставит участвовать в походе против непокорных кавказцев. А к такому походу приходилось готовиться.

С открытием навигации Глеб поручил одному из белозерских купцов, отправлявшемуся по торговым делам в Орду, выкупить очередную партию полонян. А сам решил вместе с сыном проведать брата в Ростове и побывать на могиле матери.

Глеб заметил большие перемены в брате Борисе. Разница в летах между ними составляла всего шесть лет, но Борис выглядел значительно старше своего возраста. Он располнел, обрюзг и потерял прежнюю живость азартного охотника. Глеба охотиться не приглашал, а пустился в жалобы. У него неожиданно осложнились отношения с баскаком Файзуллой, который прежде казался человеком покладистым, уступчивым. Ростовский князь уличил баскака в незаконных поборах с населения в свою пользу, которые могли вызвать вспышки народного возмущения. Файзулла на увещание князя реагировал болезненно, надерзил и вдобавок пожаловался главному баскаку во Владимире, обвиняя Бориса в неуважении к ханскому представителю. Главный баскак принял сторону Файзуллы, а не ростовского князя. Трусоватый по характеру Борис опасался, что главный баскак может пожаловаться на него хану. С братом Борис Василькович поделился тревожными предчувствиями.

- Боюсь вызова в Орду. Плохо для меня это может кончиться.

- Брось раньше времени тревожиться, Борисушка. Пригасил бы лучше поохотиться, - успокаивал его Глеб.

- Не до охоты мне. Тут еще старший сынок огорчает.

Старшему сыну Бориса Дмитрию шел уже двадцать третий год. К этому времени князья обычно обзаводились семьей. Но Дмитрий с женитьбой не спешил, хотя отец и предпринимал неоднократные попытки высватать сыну невесту княжеского рода. Но неожиданно княжич увлекся одной ростовской боярышней и заявил отцу, что хотел бы на ней жениться. Борис был недоволен выбором сына. Боярышня принадлежала к роду не самому сановному среди ростовских бояр, красотой особой не блистала. Мог бы и лучшую партию найти. Но княжич упрямо стоял на своем.