Как любить животных в мире, который создал человек - Генри Манс

иметь более низкий приоритет, чем все остальные, так как «наш вид более адаптируемый и одновременно более разрушительный, чем любой другой».

«Половина Земли» Уилсона обозначает идеальную человеческую популяцию как пятьсот миллионов. Джейн Гудолл говорила, что пятьсот лет назад, когда нас было около пятисот миллионов, «все то, о чем мы сейчас говорим, не составляло бы проблемы». Это число эквивалентно сведению всего человечества до современного населения Южной Америки. Ингрид Ньюкирк, основательница PETA, в двадцатидвухлетнем возрасте прошла стерилизацию. Рождение детей она сравнивала с покупкой породистой собаки – стилем жизни, который «дает волю нашему тщеславию».

Может быть, дело просто в том, что у меня самого есть маленькие дети, но эта тема, как мне кажется, пробуждает худшие инстинкты движения за защиту окружающей среды: намекать, что некоторые люди менее ценны, чем животные, и ставить сохранение природных красот для богачей выше свободы для бедняков. Из-за этого любители животных оказываются в одной корзине со сторонниками китайской политики одного ребенка. Численностью людей озабочены богатые, белые и те, кто любит путешествовать. Много детей обычно у бедных и цветных. В 2020 году Всемирный фонд дикой природы принес извинения за рекламный ролик с призывом «стабилизировать человеческую популяцию на максимально низком уровне» на фоне кадров с толпами азиатов.

Если вы любите животных, вы должны понимать, почему людям хочется иметь детей. Я перестал пить коровье молоко отчасти из-за нежелания разрывать связь между матерью-коровой и ее ребенком. Я не хочу, чтобы слоны жили в зоопарках, во многом из-за того, что там они не могут образовывать стада, где есть несколько поколений. Было бы немного странно утверждать, что человек может отказаться от желания иметь детей и жить с ними рядом. Хотя я люблю животных, мне не хочется, чтобы человеческая популяция сжималась. Наше общество достигло блестящих успехов. Почему бы не любить и «Твиттер», и черепах, Голливуд и птиц-носорогов? Нам необязательно переводить стрелки часов к временам, когда на месте Нью-Йорка простирались топи, а вместо Лондона росли леса. Нам просто нужно найти более оптимальный баланс.

Нет ничего оскорбительного в том, чтобы ставить под вопрос рождаемость. В развивающихся странах более двухсот двадцати миллионов женщин не хочет беременеть, но не имеет контрацептивов. В Эфиопии девушка без школьного образования будет иметь в среднем шестерых детей, а та, которая отучилась двенадцать лет в школе, – меньше двух. Проведенное в Кении исследование показало, что такая простая вещь, как сокращение расходов на школьную форму, уменьшает не только процент отчисленных, но и популярность браков и деторождения в подростковом возрасте. Отказываясь обсуждать рост популяции, мы обрекаем некоторых девочек расти без образования и не иметь возможности рожать меньше даже при желании. Но если жители богатых стран захотят иметь меньше детей из чувства вины перед окружающей средой или от искреннего ужаса перед изменениями климата – я восхищен их жертвой.

Реальная проблема не в том, сколько люди рожают, а в том, сколько потребляет уже существующее население. Средний гражданин богатой страны использует от трех до шести раз больше природных ресурсов, чем обычный житель бедной страны. Британский астрофизик Мартин Рис полагает, что Земля способна выдержать двадцать миллиардов человек при «сносном (хотя и аскетичном) качестве жизни», начиная с веганской диеты, небольшого количества поездок и маленьких квартир. Такую перспективу он называет «откровенно маловероятной и, безусловно, непривлекательной». Этого явно не происходит.

С 1970 года число людей на Земле удвоилось. Количество природных ресурсов, которые потребляет средний человек, тоже выросло почти в два раза. Мы любим обвинять в этом Китай и Индию, но в абсолютных числах самый большой прирост дают страны с повышенным и высоким достатком. Обычный американец каждые три дня производит килограмм пластмассовых отходов. Когда я жил в Колумбии, я видел стремление элиты владеть тем, что североамериканцы и европейцы уже имели. Они не испытывали какого-то особенного желания сдерживать потребление, так как не чувствовали себя богатыми по сравнению с нами.

Охота так выводит из себя борцов за права животных во многом потому, что это все очень упрощает: то, любит человек животных или нет, можно свести к тому, нажимает ли он на курок. Тем не менее подлинная любовь к животным и желание найти для них место в нашем мире затрагивает все элементы жизни. Век назад Леопольд писал, что для защиты природы должен будет появиться «человек нового сорта»: «новый род фермеров, банкиров, избирателей, потребителей». Он был прав. Нам нужно найти способ развиваться и использовать при этом меньше вещей. Один из возможных вариантов – уменьшить частное богатство за счет общественных благ, например парков. Честно говоря, я не знаю, сработает ли это, но для начала надо признать глубину дыры, в которой мы уже оказались.

* * *

Мы не верим в изменения климата, то есть, конечно, теоретически мы в них верим – мы видели числа и не любим безумных отрицателей на YouTube и Fox News, – но если бы мы верили в них по-настоящему, мы бы действовали. Лесные пожары, тепловые волны и ураганы, не говоря уже о возможном обрушении нестабильного ледяного покрова в Западной Антарктике и повышении уровня моря на несколько метров, пугали бы нас настолько, что это определяло бы нашу политику. Вместо этого человечество с момента первого саммита ООН по обсуждению климатических изменений в 1992 году выбросило в атмосферу больше углекислого газа, чем до него.

Всерьез в исчезновение животных и разрушение экосистем мы не верим, хотя видели заголовки и графики, видели фотографии пылающих лесов и одиноких носорогов и слышали истории про обесцвеченные коралловые рифы и надвигающийся экосистемный коллапс Амазонии. Наш мир похож на башню в игре «Дженга», из которой все быстрее вынимают детали. Мы смеемся над типами вроде Болсонару, которые открыто отказываются признавать значение утраты биоразнообразия, но если бы сами верили всерьез, то сделали бы что-нибудь ради самих себя. Когда в 2020 году горела Амазония, мировые лидеры предложили $22 млн. помощи. Бразильское правительство их отвергло, ведь за $22 млн. не купишь даже приличного голкипера.

Говорят, мы движемся к пропасти. Но как в это поверить, если наше существование совсем не выглядит неустойчивым? Мы живем в мире расширяющихся горизонтов: дешевых авиабилетов, дешевого китайского импорта, бесплатного поиска в Google. Amazon за считаные часы доставляет посылки прямо к нашему порогу, а теперь еще и обещает отправить людей на Марс в течение десятилетия. Кто мы такие, чтобы не доверять Джеффу Безосу? Люди всегда побеждают. Я не уничтожаю амазонские леса, я просто покупаю йогурт, который удобно поставить на дверцу холодильника.