Как любить животных в мире, который создал человек - Генри Манс

не отведем 30 % или, может быть, 50 % планеты животному миру, он будет съеживаться, и мы станем любителями животных, которые стерли животных с лица земли. Места хватит и для нас, и для процветания дикой фауны, если мы отойдем от животноводства, станем вести более эффективное земледелие и доставать кошельки там, где можно проявить нашу любовь к животным. Разница была бы огромная, однако одного этого недостаточно. Потеря мест обитания сегодня, несомненно, крупнейшая угроза для диких животных, но надвигается еще бо́льшая опасность – изменение климата.

* * *

На наш медовый месяц мы с Сьюзи отправились на индонезийский остров в окружении коралловых рифов. Большинство туристов там ходили нырять с аквалангом, но Сьюзи этого не умела, а я потерял навык, так что мы оставались одни и, надев очки, бродили по пляжу или гребли на лодке на риф неподалеку от берега. Любой, кто плавал на рифе с трубкой, знает момент, когда очки пересекают линию воды и перед тобой в высоком разрешении предстают песчаное морское дно и раковины.

Тропические рифы богаты, как дождевые леса Амазонии, и харизматичны как африканская саванна. Они покрывают 0,1 % океанского дна, но при этом являются домом для 830 тысяч видов растений и животных, меньше 10 % из которых имеют название. Рыбам, особенно молодняку, они дают укромные места и щели, позволяя укрываться от хищников, таких как акулы и осьминоги. За час, пока мы там ныряли, мы видели сонных скатов, толстых морских огурцов, ворчливых рыб-ежей. Были лежащая на дне ярко-голубая морская звезда, небольшая акула, пара иглобрюхов, две каракатицы, ложные и настоящие рыбы-клоуны, рыбы-бабочки, рыбы-попугаи, губанчики, тэниура-лимма, мавританские идолы, зебровидные дасциллы, спинороговые разных форм и размеров, гигантские сарганы, рак, а во время нашей последней вылазки – слегка заблудившаяся большая барракуда. Потом мы возвращались в гостиницу и пытались сравнить увиденное со старыми путеводителями.

За четыре дня мы ныряли на этом маленьком участке рифа так часто, что он стал казаться нашим собственным. Покидая Индонезию, мы понимали, что вряд ли когда-нибудь снова увидим этот риф, но я всегда представлял себе, что он послужит кому-нибудь еще – другим туристам и чужим медовым месяцам. Наверное, у каждого экотуриста есть ощущение, что, совершая паломничество по планете, мы подтверждаем свою любовь к животным, подтверждаем существование мира вдали от человеческого микроменеджмента.

Я оказался наивен. С 1980-х годов исчезло от трети до половины коралловых рифов. В марте 2016 года температура поверхностных вод в Большом Барьерном рифе поднялась на 3° выше нормы. Погибли миллионы кораллов. Раньше считалось, что кораллы медленно умирают от голода, потому что потепление воды заставляет их изгонять водоросли, с которыми они находятся в симбиотической связи (те самые, которые придают кораллу яркий цвет). Но исследования показали, что половина обесцветившихся кораллов гибнет в течение двух недель. «Они в буквальном смысле сварились заживо, – говорит Терри Хьюз, директор ARC Centre of Excellence for Coral Reef Studies в Квинсленде. – Температура оказалась слишком высокой для их тканей». По оценке Хьюза, за последние пять лет Большой Барьерный риф потерял десять миллиардов кораллов – это эквивалент «семидесяти миллионов футбольных полей». Риф можно увидеть из космоса. Инопланетяне наверняка гадают, что мы здесь задумали.

Кораллы отрастают медленно – если вообще восстанавливаются. Чтобы обесцвеченные кораллы размыло и личинки получили возможность занять их место, требуются годы. К ноябрю 2016 года коралловый покров длиной две тысячи триста километров на Большом Барьерном рифе сократился на 30 %. Более того, состав видов изменился, и зрелищные ветвящиеся кораллы оказались одними из самых пострадавших. Катастрофическое вымирание впервые произошло в 1998 году, но сейчас повторяется почти ежегодно. Большой Барьерный риф больше никогда не будет таким, как хотя бы пять лет назад. За несколько десятилетий может вообще не остаться рифов, похожих на тот, который мы с Сьюзи видели в Индонезии. Мы не рушим эти рифы, но с тем же успехом могли бы рушить. «Нельзя вырастить Амазонию заново, если ничего не делать с вырубками, – говорит Хьюз. – Нельзя надеяться восстановить кораллы, если ничего не делать с глобальным потеплением».

Коралловые рифы часто считают предвестниками возможного будущего. Это заблуждение: другие дикие места обитания несут огромные потери уже сейчас. У берегов Тасмании с 1960-х годов исчезло 90 % лесов ламинарии, волна тепла почти убила их и в некоторых районах Северной Калифорнии. По всей видимости, повышение температуры делает эти водоросли более уязвимыми и для прожорливых морских ежей. Хьюз предпочитает называть рифы «витриной» климатических изменений. Последствия, вероятно, тяжелее всего в тропиках, где виды в ходе эволюции приспособились к относительно стабильной температуре, – но они не обойдут стороной ни один регион. В Германии, где в отраслях, связанных с лесом и деревообработкой, работает больше людей, чем в автопроме, начали плодиться короеды, которые теперь могут пережить более теплые зимы. В Европе и США по различным причинам пережили коллапс популяции шмелей. Их покрытые волосками тела плохо подходят для высоких температур, и во время тепловых волн «приходится выбирать между сохранением прохлады и сбором ресурсов», объясняет Питер Соройе, биолог охраны природы из Оттавского университета. Проще говоря, они умирают либо от тепла, либо от голода. Популяции птиц и млекопитающих быстрее всего падают в областях, которые больше всего нагреваются. Сезоны животных и растений, от которых они зависят, могут рассинхронизироваться: например, без еды могут оказаться звери, вышедшие раньше из спячки, или преждевременно вернувшиеся перелетные птицы.

Когда-то для прогнозирования будущего люди ставили эксперименты: в аквариумах при повышении температуры на 2° антарктические морские гребешки теряли способность плавать. Теперь мы едва поспеваем за тем, что уже происходит. С конца 1970-х по начало 2010-х годов общая масса насекомых на одном участке дождевого леса в Пуэрто-Рико упала на 97 %. Число птиц, лягушек и ящериц, которые ими кормятся, тоже снизилось. При прочих равных, если хищников становится меньше, популяция насекомых должна вырасти. Однако условия не равны: средняя максимальная температура с 1970-х годов поднялась на 2°. Не смогли выжить ни насекомые, ни хищники. Этот век может не пережить и сам лес. В Австралии 2019 год стал рекордно жарким и сухим, и лесные пожары пронеслись по почти двадцати миллионам гектаров. Когда ученые посетили выгоревшие районы, они пришли к выводу, что там не осталось почти никаких мелких, обитающих у земли животных. В штате Новый Южный Уэльс погибли пять тысяч коал.

Но ведь животные подвижны, не так ли? Разве они не должны адаптироваться к повышению температур лучше, чем растения? Необязательно. По всей видимости, значение имеют пиковые температуры, и растения часто выдерживают их лучше, точно