Солдаты Римской империи. Традиции военной службы и воинская ментальность - Александр Валентинович Махлаюк

то средний и младший командный состав (некоторые всаднические офицеры и центурионы различных рангов) представлял собой особую группу профессиональных военных, которую с полным основанием можно считать ядром армии, хранительницей ее традиций. Почти вся жизнь этих командиров проходила в армии. В легионах, для того чтобы дослужиться до центуриона ex caliga (из рядовых), требовалось 13–20 лет, а во вспомогательных войсках – 15–20 лет[1081]. Венцом долгой карьеры был пост centurio primipili, обладавший высоким престижем (Veget. II. 8; 21). В среднем его получали в возрасте 50 лет; известен даже случай достижения примипилата в 78 лет[1082]. Получая вместе с титулом primipilaris денежную награду в размере, открывавшем доступ во всадническое сословие, такой офицер вступал в ряды своеобразной военной аристократии. Август открыл примипилярам путь на посты tribunus militum и praefectus equitum, а также создал для них новые должности – префекта лагеря и трибуна преторианской когорты. Звание центуриона нередко получали сразу при вступлении на службу лица из числа всадников и муниципальной знати[1083]либо преторианцы из числа корникуляриев или эвокатов. Однако во все периоды большую часть легионных центурионов составляли люди, выдвинувшиеся из рядовых[1084]. Как бы ни разнились карьеры простых воинов, все дороги вели в конечном счете к центурионату[1085]. Достижение звания центуриона сулило высокое жалованье[1086]и почет, открывало дальнейшие служебные перспективы и возможности для социального возвышения. Из центурионов же от трети до половины достигали примипилата[1087]. Характерной чертой императорской армии является также детальная специализация постов и функций рядового состава и младших чинов (principales). Эти разнообразные посты давали занимавшим их солдатам существенные преимущества в виде освобождения от общих работ, повышенного жалования и лучших условий службы, а также определенный почет[1088]. Такая система в целом весьма успешно стимулировала желание солдат отличиться и проявить усердие на службе.

Вполне очевидно, что повышение в чине и награды легче было получить во время военной кампании, когда боевые потери делали вакантными те или иные посты и когда появлялась возможность отличиться, обратив на себя внимание начальства (Tac. Hist. I. 5). В мирное время, при обычном течении службы, повышения зависели не столько от храбрости, сколько от разного рода привходящих обстоятельств: расположения начальства (или даже самих воинов, favor militum – SHA. Hadr. 10. 3), личных связей и покровительства[1089], а также взяток. Последнее явление получило распространение уже в конце республиканского периода[1090]и нередко фиксируется в источниках императорского времени. Так, согласно Тациту (Hist. I. 52. 1), Вителлий, приняв командование нижнегерманскими легионами, старался беспристрастно распределять должности и отменил те назначения, которые его предшественник произвел из алчности и по другим неподобающим соображениям[1091]. Продажа командных должностей в войсках широко практиковалась Гелиогабалом (SHA. Heliog. 6. 2; cp. 11. 1 и Hdn. V. 7. 6). Напротив, о его преемнике Александре Севере биограф с явным одобрением замечает, что тот никогда не допускал продажи почестей, получаемых по праву меча (SHA. Alex. Sev. 49. 1). О широком распространении подобной практики в последующие времена может, наверное, свидетельствовать замечание Вегеция (II. 3) о том, что награды, даваемые прежде за доблесть, стали получать благодаря интригам, и воины по протекции добиваются того, что раньше получали за труд (cp.: SHA. Gord. tres. 24. 3). В этом Вегеций справедливо усматривал один из факторов падения боеспособности легионов. Император Юлиан в одной из речей обещает своим солдатам не допускать, чтобы почести доставались по тайным проискам и по какой-либо иной рекомендации, кроме собственных заслуг (Amm. Marc. ХХ. 5. 7). Солдатские письма на папирусах показывают, впрочем, что и прежде, даже в нижних чинах, деньги и протекция были немаловажными двигателями карьеры[1092].

Естественно, что злоупотребления при назначении на командные должности были связаны с материальными и прочими выгодами, которые сулил высокий чин. Такие commoda закономерно выступали как важный мотивационный фактор продвижения по служебной лестнице. Но в качестве решающего условия получения того или иного поста (по крайней мере, до уровня центуриона) в идеале мыслились все же воинские заслуги и способности. Это видно уже из практически единодушного осуждения практики назначения на высокие посты путем интриг и взяток. Примечателен в этом плане один анекдот о Веспасиане. Узнав, что некий молодой человек из благородной семьи, не имея никаких способностей к военной службе (militiae inhabilem), получил высокий центурионский чин с целью поправить пошатнувшееся материальное положение, Веспасиан предпочел пойти на серьезные издержки, но не допустить этого молодого человека в армию: он выделил ему необходимую для ценза сумму и уволил в почетную отставку (Front. Strat. IV. 6. 4). Конкретные факты показывают, что даже при наличии очень высокопоставленных родственников карьера армейского центуриона могла складываться обычным порядком, без особого блеска. Показателен в этом плане пример Эмилия Пудента, брат которого, Эмилий Лет, был префектом претория при Коммоде. Этот Пудент служил простым центурионом в четырех легионах и лишь потом был причислен к императорской свите (in comitatu) и стал дуумвиром квинквеналом колонии Тенитаны (АЕ 1949, 38).

Храбрость и заслуги, засвидетельствованные знаками отличия, играли, судя по всему, не последнюю роль в продвижении по службе. По оценке В. Максфилд, от 13 до 25 % легионеров, награжденных dona militaria, достигали звания центуриона, тогда как солдаты, не имевшие наград, получали его лишь в одном случае из 35. При этом из центурионов, отмеченных наградами, более половины добивались примипилата и более высоких чинов[1093]. Это свидетельствует о том, что наградами, как правило, отмечались действительно достойные люди и подлинные заслуги.

Воинские почести в виде наград и повышений присуждались военачальником, под командованием и ауспициями которого совершалась данная кампания[1094]. С установлением принципата, в сущности, ничего не изменилось. Но поскольку высшим империем теперь обладал только принцепс, то все награды и повышения в принципе исходили от него (а в некоторых случаях – от членов императорской семьи)[1095]. На сохранение у проконсулов сенатских провинций такого права указывают только свидетельство Тацита (Ann. III. 21. 3) о награждении наместником Африки Апронием солдата Гельвия Руфа в 20 г. н. э. и сообщения Светония (Aug. 25. 3; Tib. 32. 1), которые относятся, по-видимому, не только к сенатским провинциям. В надписях подобных фактов не отмечено[1096]. При этом dona militaria, за немногими исключениями, были получены в тех кампаниях, в которых командовал сам император[1097]. Очевидно, что полномочия награждать знаками отличия со временем полностью перешли к принцепсу[1098]. Надписи и литературные источники свидетельствуют, что в представлении солдат воинские почести непосредственно связывались с императором