Исход Русской Армии генерала Врангеля из Крыма - Коллектив авторов -- История

села Рождественского в имение Струково, в Крыму. Остаток дня, ночь и следующий день корниловцы были в походе, останавливаясь только на небольшие привалы. Большинство ударников 2-го Корниловского полка были на повозках, очередь на повозки соблюдалась строго, но часто, в критические минуты, когда противник наседал, приходилось спешиваться, артиллерия поорудийно отстреливалась. Повозки шли в 5–6 рядов. С наступлением ночи, когда подобного рода движение «выматывало душу», прикрывавшая нас конная застава на карьере, молчком, пересекая наше движение, пронеслась куда-то к своим. Полк спешился, пулеметы выдвинулись вперед, подравнялась и артиллерия, обозы строго держались в порядке, движение почти приостановилось. Действительно, навстречу нам в темноте двигалась масса чьей-то кавалерии. Я со своим ординарцем, поручиком Дяйкиным{188}, выехал немного вперед. Ясно стали доноситься слова: «Спокойно, товарищи, спокойно!» Расстояние настолько сократилось, что я крикнул ближайшим всадникам: «Какого полка?» Ответ: «Такого-то советского кавалерийского полка!» Рев нашего ружейного, пулеметного и артиллерийского огня был ответом на это. Кого я спрашивал — лежали вместе с конями. Минута, когда я в гробовой тишине кричал: «Какого полка?» — действительно была торжественной по своей трагичности. Ее и теперь, в 1963 году, в Париже, поручик Дудниченко вспоминал так: «Когда полк выстроился и шум кавалерии все нарастал, нервы у всех напряглись до предела, мой вопрос произвел такое впечатление, что один старый ударник, физически крепкий, — упал в обморок».

Сила нашего огня все смела. Сопровождавший меня поручик Дяйкин хотел по моему приказанию узнать у ближайшего лежавшего красного подробности, но он был уже мертв, пришлось взять его огромную кожаную сумку. Оказалось, что ее владелец был интендантом какой-то красной кавалерийской дивизии и что они, как сказали раненые красные, шли на прорыв из нашего окружения. Дальше ночной поход продолжался нормально, но по-старому, в несколько рядов.

20 октября войска генерала Абрамова под прикрытием группы генерала Кутепова стали втягиваться в сальковское дефиле. Корниловская дивизия в это время, на походе от села Ново-Михайловка до села Ново-Алексеевка, отбивалась от атак красной конницы. Врезаться в колонну корниловцев противнику не удалось ни разу. В одном хуторе около Ново-Алексеевки корниловцы нашли несколько повозок своей хозяйственной части, отосланной прежде из Верхнего Рогачика. Застигнутые на этих повозках сестры милосердия были зарублены, предварительно изнасилованы и изуродованы.

Когда Корниловская дивизии подошла к станции Сальково, она была занята красными. После большого и тяжелого боя корниловцы ее взяли. Целые составы поездов, груженных интендантским имуществом, стояли брошенными на подъездных путях. Это имущество разбирали проходившие части и местные жители. В один вагон влез казак и выбрасывал из него пачки кожаных безрукавок, приговаривая: «Хватай Гаврилыч!», перебрасывал их дальше оживленной хохочущей толпе казаков.

21 октября. День принес с собой опять массу неприятностей: кавалерия противника все время нас преследовала, и наша артиллерия снова поорудийно становилась перекатами на позиции и отгоняла красных. По ровной степи мы подходили с северо-запада к станции Алексеевка, и казалось, что мы скоро укроемся от противника обещанными укреплениями Чонгарского перешейка. Однако и красные учли это положение и их пехота спешила наперерез нам с севера с целью закупорить узкий проход на полуостров и прижать нас к водам лимана. В этот критический момент казавшаяся до этого мертвой станция Ново-Алексеевка ожила: беглый огонь нашего бронепоезда без промаха косил красных, сметая передовые их цепи, но их заполняли бегущие за ними. Строевой части полка пришлось остановиться, пропуская вперед, к Чонгарскому перешейку, наш обоз. Наша артиллерия тоже открыла огонь, затрещали пулеметы, и противник сначала смешался, а потом стал бежать назад, преследуемый артиллерийским огнем. Не скажу, чтобы с радостью корниловцы проходили за окопы с жидкой проволокой так называемых «Чонгарских укреплений», они их мало интересовали, а давила их горечь неудачи выхода на просторы Северной Таврии и приближавшийся конец Белого движения юга России. Это проклятое настроение усиливалось тяжестью перехода по Чонгарскому перешейку: сильно морозило, и пронизывающий до костей морской ветер убивал в человеке все живое, превращая его просто в автомат, да еще плохого качества. К моей группе всадников присоединился полковник Роппонет, командир нашего 3-го артиллерийского дивизиона, всегда тонный и подтянутый, а теперь, от холода, мороза и истощения представлявший из себя сосульку. Моя жена, сестра милосердия Корниловского ударного полка, вручила ему из своей запасной сумки теплое белье с требованием срочно добавить к тому, что у него было, для избежания рокового исхода. В этой ужасной обстановке меня более всего удивляли все те же ударники из недавних пленных красноармейцев. Полураздетые, с набитой под рубахами соломой, они не отставали от нас и гордо несли свои винтовки.

Во время перехода командиры полков и артиллерийских дивизионов направились, согласно приказу, на рекогносцировку района действий Корниловской ударной дивизии на своих старых позициях на Перекопском перешейке. 2-й полк продолжал движение на имение Струково, и 21 октября старшие начальники здесь узнали о неизбежности эвакуации Русской Армии. Оборона была теперь необходима только для нормальной посадки на суда. Днем 2-й Корниловский ударный полк прибыл в имение Струково. Переход — 105 верст (Агайман — Струково).

22 октября. Дневка.

23 октября. Корниловская ударная дивизия выступила в село Воинка.

24 октября. В 8 часов 2-й Корниловский ударный полк прибыл в Воинку и разместился по квартирам. Дневка. Переход — 25 верст.

25 октября. В 8 часов 2-й Корниловский ударный полк выступил из Воинки и в 15 часов прибыл в город Армянок. За неимением мест полк на ночлег расположился в лазарете и около него. Переход — 35 верст.

В полк прибыл из Египта, по выздоровлении, взвод офицеров. Получено приказание Корниловской ударной дивизии занять старые свои позиции по Перекопскому валу, сменив там гвардейские части. На правом фланге дивизии, по Сивашам, фронтом на восток стал 3-й Корниловский ударный полк. Правую половину Перекопского вала, фронтом на север, — 1-й полк и левую часть вала — 2-й полк.

Из-за сильного артиллерийского огня 2-й Корниловский ударный полк мог сменить гвардейцев только с наступлением темноты. При смене выяснилось, что красные режут наше проволочное заграждение. Ввиду этого, сменяемому гвардейскому полку было приказано с его 14 пулеметами занять наш правый фланг, а 2-му полку с его 60 пулеметами все остальное, влево от него, очистить район заграждений от противника и только тогда освободить задержанный гвардейский полк. Еще до утра гвардейцы отошли