СМЕРТЬ НАС ОБОЙДЕТ - Юрий Рожицын

 — Ладно, веди машину, — неохотно согласился Груздев. — Где нам на ночь притулиться?

 — А черт его знает! — полез в затылок Костя. — Может, в развалины загнать машину?

 — Окстись, милай!.. Не дай бог застукают с железными документами и роскошным лимузином! Ведь потом не оправдаемся...

 — А если Бахова навестим?

 — Жив ли дядя Саша? Еще на засаду нарвемся, тогда не сдобровать.

 — Мы сначала обстановку разведаем...

 — Найдешь?

 — По карте находил, попробую на местности сориентироваться.

 — Давай быстрей, я жрать хочу.

 — Открывай консервы... Эх, Отто забыл ящик!

 — Утром занесем, пусть родичей попитает. А рубать их сейчас несподручно, поди, заледенели в багажнике.

 — Тогда терпи.

   Долго плутали по улицам и переулкам, пока добрались до района, где жил Бахов. И здесь побывали бомбардировщики, оставив от кварталов груды развалин. Но мостовая и тротуары уже расчищены, лишь изредка попадали под колеса куски черепицы и обломки кирпичей. Костя проехал мимо знакомого дома, и сердца у парней упали. Ни дыма из трубы, ни огонька в окне, но дорожка чисто подметена. Довел машину до угла и притормозил на полпути к трамвайной остановке.

 — Подождем, — предложил он, — авось, появится Александр Mapдарьевич. Трудно машину в городе водить, аж взмокрел.

 — Еще движение небольшое, а то хуже бы пришлось. А с машиной у тебя ладно получается, освоил технику... Третий час, а похоже, вот-вот стемнеет.

   Сергей сидел неподвижно, не выпуская сигареты из губ, а Лисовский извертелся, сгорая от нетерпения и тревоги.  Наступит ночь, куда они подадутся? Редкие прохожие, поравнявшись  с  черным   «майбахом», ускоряли шаг, бросая на его пассажиров опасливые взгляды. Серую снежную пыль завихряла поземка, переметая булыжники мостовой.

 — Зря ждем, — расстроился Костя. — Время потеряем и на бобах останемся. Надо засветло где-нибудь с машиной устраиваться...

 — Не ланикуй, вон дядя Саша идет. Поравняется, позови!..

 — Господин полковник! — приоткрыл дверцу Лисовский. — Подойдите сюда.

   Бахов заметно вздрогнул, но мигом подобрался и будто ненароком осмотрел пустынную улицу. Не вынимая  рук из карманов, не спеша подошел.  — Чем могу  служить? — вгляделся и удивленно охнул. — Мои-то вы хорошие, напугали старика. Далеко ли путь держите?  — К вам, если не прогоните.  — Что вы, что вы... Милости прошу! Я несказанно рад вас видеть. Подъезжайте к дому. Нет, нет, я привычен пешочком ходить.    Машину Костя подогнал вплотную к ограде и замкнул ее дверцы. Вошли в дом, хозяин извиняюще проговорил:  — Не раздевайтесь. У меня холод, впору волков морозить. Норму выдачи угольных брикетов сократили, газ почти не подают. Я уж на кухне плиту сложил. Мародерствую  по  ночам, в развалинах доски и балки ворую, тем и греюсь. Грешен, люблю тепло...

   Но парни не послушали полковника, сбросили теплые шинели с меховыми воротниками и жилеты, сняли фуражки. Костя сел к столу, а Сергей принес из машины ящик с мясными консервами, пачки сухих галет и три бутылки шнапса. Александр Мардарьевич удивленно следил за ним и протяжно выговорил:

 — По-барски живете! И в чине, гляжу, повышены. От меня лейтенантами уезжали, а ныне в оберах ходите. Не опасаетесь разоблачения?

   Лисовский улыбнулся:

 — Документы настоящие, сам...    Бахов протестующе поднял руки:

 — Подробности, Костенька, не сообщай. Человек слаб, из него по жилочке можно вытянуть любой секрет. А я человек... Сереженька, дружок, помоги тесину разрубить. Сучок на сучке, а я малость отощал, никак с ней не управлюсь.

   Плита чуть скособочилась, выглядела непривычно, словно была выложена красно-желто-черной мозаикой. Видать, Бахов для ее кладки использовал кирпич из развалин. Александр Мардарьевич, ловко орудуя кочергой, очистил колосники и, выдвинув заслонку в дымоходе, выгреб в ведро золу из поддувала. Нерешительно покосился на продукты, принесенные Груздевым, и неуверенно спросил у Кости:

 — Как господа офицеры смотрят на картошечку в мундирах?

 — О-о, самым положительным образом! Когда американцы кормили нас сладкой баландой, Сережка вспоминал о вашей картошке с селедкой.

 — Вам удалось попасть к североамериканцам? — удивленно застыл полковник у плиты.

 — Попасть-то попали, да еле ноги унесли, — помрачнел Лисовский.  — Приняли нас за настоящих эсэсовцев и хотели перекупить, в свою разведку завербовать!

 — Торгаши! — безапелляционно подтвердил хозяин. — Самое гнусное в человеке — торгашество. Недаром Христос изгнал из храма торгашей и менял... А вы повзрослели, посуровели, закаленными солдатами стали... Как вы к американцам выбрались?

   Костя без подробностей рассказал полковнику о тернистом пути из Берлина к Льежу. Тот стоял, полузакрыв глаза, и парень с печалью заметил, как исхудал и постарел Бахов. На лице прорезались новые морщины, на подбородке и щеках отросла густая седая щетина, мелкими складками посеклась кожа на шее. Выслушав, вытянулся и командирским басом рявкнул:

 — Примите благодарность, товарищ лейтенант, от старого русского офицера за доблестное несение воинской службы!.. Какие же вы молодцы! — расслабился он, — Да никакой германец вас не победит!

 - Спасибо! - растроганно поблагодарил Лисовский. Давно он не слышал доброго слова, да еще сказанного по-русски. Полковник прислушался к глухим ударам топора во дворе и забеспокоился:

 — Сергей-то Михайлович разошелся! Навязал ему работу, он и рад стараться. И без рубки, поди, устал за день-то.

 — Ничего, пусть разомнется, весь день в машине провели, — рассмеялся Костя, но спохватился: — Как бы рана на ладони не разошлась?

 — Откуда рана-то взялась? — узнав о схватке в школе диверсантов, полковник взволнованно проговорил: — Я и в прошлый раз уверился, что вас не забывают в молитвах. Само провидение вашу жизнь охраняет! Ты, Костенька, должен быть счастлив, имея такого преданного друга.

   Груздев ногой распахнул дверь, ввалился в кухню с огромной охапкой дров и с грохотом обрушил их на пол.

 — Отвык от топора, — признался он, — пока рубил, упарился как лошадь в упряжи. А ничё, размялся... Подожди, подожди, дядя Саша, дай я печь растоплю...

 — Перед лицом седого восстань и почти лице старчо, — растрогался Бахов. — Спасибо, Сергей Михайлович, что чтишь старинные заветы. На них и мораль, и жизнь человеческая держатся... О, блоклейтера нечистая сила несет! — воскликнул он и растерянно посмотрел на своих гостей. — Мне-то все равно, а вам...

 — Успокойтесь, Александр Мардарьевич, — сказал Костя, — мы — легальные...

 — Пройдите в залу, — засуетился полковник. — Застанет на кухне, невесть что подумает.