Чужая дуэль - Игорь Астахов

Внезапно, жуткое порождение мрака, вгоняющее в дрожь только одним своим видом, низко припало к побелевшим от изморози камням и, выдохнув клуб молочного пара, огласило округу громоподобным рыком. Не в силах оторвать взгляд от громадных клыков, обрамляющих бездонный зев исполинской пасти, я инстинктивно втянул голову в плечи, ожидая рокового прыжка.

Мне ничего не оставалось, как в попытке хоть на мгновенье оттянуть неминуемую гибель, мысленно заставить успевших перезарядить оружие полицейских вновь открыть огонь. Несмотря на опасения, что свинцовые осы не сумеют прокусить бронированную шкуру, тварь, все же замешкалась. Недовольно урча, она укрыла передними лапами морду, защищая глаза от града пуль, а задними раздраженно скребла камень, кроша его стальными когтями в порошок.

Пока Селиверстов с Брагиным безуспешно пытались подстрелить неуязвимого монстра, я обреченно вертел головой по сторонам, судорожно пытался сообразить, каким образом успеть выдернуть наши шеи из-под уже занесенного топора. И тут боковое зрение случайно зацепило едва уловимо блеснувшую нить, связавшую зверя с дочерью Прохорова.

Руки, вскинувшие «Гассель» на уровень глаз, сработали быстрее мысли. Указательный палец привычно выбрал свободный ход спускового крючка, дыхание прервалось, а выстрел грохнул точно в интервале между двумя ударами сердца.

Тварь прыгнула одновременно с вылетевшей из ствола пулей. Мощно взмахнув крыльями и пружинисто оттолкнувшись всеми четырьмя лапами, она стремительной тенью размазалась в воздухе, неся на остриях своих когтей гибель всему живому на своем пути. Но моя пуля оказалась на миг быстрее. В середине лба ликующе хохочущей, беззаботно откинувшей капюшон, Марии, вспух багровый волдырь, а ее затылок взорвался кровавыми брызгами.

Тут же земля под ногами заходила ходуном, со стен и потолка посыпались остатки крепежа, а в пещере хлынул настоящий ливень из сталактитов. Не будь мы в коридоре, то неминуемо превратились бы в ежей, нашпигованных окаменевшим известняком. Вместо пробирающего до костей мороза, в лицо ударил раскаленный вихрь, поднятый набирающим силу смерчем, образовавшемся ровно в той точке пространства, где находилось чудовище в момент гибели поводыря.

Накалившаяся до вишневого свечения, с бешеной скоростью кружащая воронка, жадно сосала в себя все, что было рядом. Попавшие в ненасытную утробу комья земля, камни, деревянные обломки и ржавый металл, коротко полыхнув ярко-алым пламенем, моментально сгорали дотла.

Отчаянно сопротивляясь бьющему в спину обжигающему валу, так и норовящему швырнуть прямиком в центр алчно пожирающего материю торнадо, я на мгновение утратил контроль над ситуацией, и чуть было одним махом не лишился всей своей команды. Сначала Селиверстов, а за ним и Брагин, с остановившимися стеклянными глазами, словно ночные мотыльки на огонь, потянулись к сверкающей ослепительными вспышками басовито гудящей колонне.

Когда до меня дошло, что происходит, до роковой черты им оставалось не более пары шагов. И хотя от сменившего лютую стужу пекла, уже трещали волосы на голове, я облился холодным потом. Изо всех сил заорав, срывая глотку: «Назад!!!», — и одновременно с воплем мысленно хватая их за шиворот, в длинном прыжке нырнул вперед.

Казалось, уже ничего не могло спасти полицейских от неминуемого аутодафе, но мне удалось на долю секунды задержать их на самом краю. Этого хватило, чтобы, еще не коснувшись земли, расшвырять по сторонам, не дав превратиться в пылающие факелы. Но сам я, не удержавшись, зацепил плотоядно урчащую воронку мгновенно вспыхнувшим рукавом.

Невообразимо долгую четверть минуты, в голос воя от нестерпимой боли в горящей руке, я балансировал на самой грани и, скорее всего, в конце концов, не устоял бы, развалившись на атомы внутри смерча. Но вдруг бешеное вращение остановилось как мановению волшебной палочки, будто иссякла питающая его сила. По выросшему на месте застывшего торнадо грязно-серому столбу, завернутому в неровную спираль, на глазах поползли змеистые трещины, и он посыпался крупными обломками, крошащимися в невесомую труху при ударе о спекшуюся от жара глину.

Мой обугленный рукав погас сам по себе, и я, баюкая нестерпимо пылающую руку, обессилено опустился прямо на мягкую кучу сизого пепла. Мне во что бы то ни стало, надо было заставить до предела измотанный организм справиться с последствиями ожога. Иначе болевой шок мог доконать меня в любую секунду.

Сколько я занимался самолечением, в памяти не сохранилось. Однако, судя по мутным глазам неподалеку привалившегося к стене Селиверстова, дрожащими пальцами щупающим припорошенную золой, словно вмиг поседевшую голову, надолго этот процесс не затянулся. Полыхающая в обожженном предплечье боль потихоньку отступила, сменившись горячими толчками крови, и я смог облегченно перевести дух.

Теперь мне никак не удавалось избавиться от одной навязчивой мысли, что единственная пуля сказочным образом изменила исход, казалось, уже вчистую проигранного сражения. Нащупав валявшийся рядом «Гассель», я тщательно вытер его о полу пальто от налипшего жирного пепла и, откинув барабан, долго таращился на черную прореху стреляной гильзы, выбитым зубом смотрящейся в компании снаряженных матово отблескивающими патронами камор.

В реальность меня вернул хрип околоточного, едва ворочавшего непослушным языком:

— Это уже преисподняя?..

Не удержавшись от нервного смешка, я поспешил его успокоить:

— Не угадал, Петр Аполлонович. Глубже подземелья провалиться, как ни старались, так и не удалось.

— Да ну, — отмахнулся Селиверстов. — Брешешь, поди!.. А как же черти, крылатый демон и дьявольское пламя?.. До них же, как до тебя было рукой подать… Или, скажешь, привиделось?..

Тяжело, с невольным стоном поднявшись, я протянул раскрытую ладонь Селиверстову.

— Привиделось, не привиделось, какая уж разница? Все, нет их, сгинули! Хватит рассиживаться. Пошли Брагина искать, да выбираться отсюда. А то, боюсь, еще одной такой встречи я точно не переживу.

Оказавшийся с моей помощью на ногах околоточный, молча ткнул пальцем за спину. Обернувшись, я увидел поразительную картину. Наш третий товарищ, стоя на коленях, грязными пальцами левой руки размазывал по лицу слезы, а правой плотно прижимал к себе трясущегося крупной дрожью, по-щенячьи беззащитно скулящего добермана, непонятно как сумевшего выжить в совсем еще недавно творящемся здесь аду.

— Ну, вот и, слава Богу, без потерь обошлось, — удовлетворенно вздохнул я, и проглотив горький ком в горле, потянув околоточного за рукав. — Давай-ка, Петя, пока суд да дело, глянем, кого все же мне все-таки подстрелить удалось?