Атлантарктида. Дикий, дикий Норд. Из глубины - Василий Головачёв

видя интерес слушателей. – Во-вторых, великолепный воздух! А энергетика окрестностей курорта такова, что там спать не хочется! Можно сутками кататься на лыжах, сноубордах и коньках!

– А как насчёт посидеть-выпить-закусить? – осведомился Володя Пинчук.

– Без проблем! Не один ресторан, кафе и бар, да и других развлечений достаточно. Чего только стоит тематический парк «Лайзо» с залом на тысячу сто мест, где нередко выступают как московские гастролёры, так и зарубежные исполнители. Мы, к примеру, ходили на Джастина Тимберлейка.

– Кто это – мы? – прищурился Вербов.

– Ну, я же не один там отдыхал, – расплылся в ухмылке Максим. – Туда надо по крайней мере вдвоём лететь или компанией. – Он косо посмотрел на задумчивую Вершинину и на Вербова.

– А что такое «Лайзо»? – спросил моторист Ваня Комов.

– Так называлась генуэзская фактория одиннадцатого века, которая находилась в месте впадения реки Мзымта в море.

– Переведи.

– Перевода не знаю.

– Бешеная, – сказал Ковалёв.

– Вы там были?

– Нет, не был, просто знаю итальянский.

– Что там есть ещё, кроме парка? – поинтересовался Пинчук.

– Горное озеро, водопады, пещеры, а если подняться на гору Роза Пик, можно часами любоваться панорамой с высоты двух тысяч трёхсот метров. Ещё есть сплав по реке, высокогорный верёвочный парк, конные прогулки… до фига всего.

– Заинтриговал, – покосился на Ингу Вербов, теряя настроение; судя по настроению женщины, отдых вместе с ней в «Роза Хуторе» ему не светил.

О том, кто где был и что видел, они больше не вспоминали, зато как-то после обеда, состоящего из саморазогревающихся концентратов и консервов, заговорили о кухне, и Вербов неожиданно для себя самого заговорил об искусстве повара. А когда он поведал всем историю своего увлечения приготовлением пищи и поделился рецептами некоторых экзотических салатов, даже Вершинина слушала его с интересом, доставив Денису пару минут радости.

– А какой салат любишь ты сам? – спросил Лобанов.

– Да я все готовлю вкусные.

– Подтверждаю, но я спросил о самом любимом. Оливье? Или что-то экзотическое?

– Ничего особо экзотического, мне многие нравятся, например, нисуаз.

– Ни… су… куда?

– В этот салат входят тунец, маслины, помидоры, картошка, перепелиные яйца, салатный лист, оливковое масло, иногда добавляются горчица или майонез. Вкусно!

Володя Пинчук звучно сглотнул.

– Слюнки текут!

Все засмеялись.

Инга смотрела на Дениса с каким-то странным удивлением, будто впервые знакомилась с ним, и Вербов снова уловил сердцем шёпот надежды на лучшее…

Через полтора часа «Краб» достиг заданной точки океана, где должен был находиться Бараний Рог, подвсплыл к нижней поверхности льда, неровной, бугристой, удивительно красивой в свете прожектора, нашёл пробитый корпусом ледокола каньон, и команда Лобанова выстрелила вверх буй для связи с «Бореем».

Капитан ледокола Рябошлык отозвался через несколько минут, обрадованный тем, что долгое напряжённое ожидание глубоководного аппарата наконец закончилось. Передал слово полковнику Логинову, олицетворяющему собой на борту судна комиссарские функции, и полковник вкратце проинформировал подводников о том, что происходит наверху.

По его словам, обстановка складывалась тревожная.

США и Канада двинули к границам ледяного щита Арктики свои флоты. Россия, начавшая военно-морские учения у границ Баренцева моря, ощетинилась, отбивая атаки западных информационных агентств. Пока – пропагандистские, насквозь лживые.

К России присоединился Китай, послав в северные моря после трагедии с яхтой «Шенглиже» свой Северный флот. Это заставило американскую пропагандистскую машину сбавить обороты, хотя положение оставалось серьёзным. Начались стычки кораблей с использованием беспилотников и средств радиоэлектронной борьбы. Пока опять же не переходящие в крупные сражения.

Над «Бореем» постоянно висели американские дроны, которые терпеливо «отстреливал» эсминец «Стремительный».

– Ваша задача как можно быстрей найти Бараний Рог, – закончил Логинов, – определить его ценность и, если это Буфер, попытаться проникнуть внутрь. Долго находиться в этом районе мы не сможем. Началась подвижка льда, нас снесло примерно на полмили к югу, да и стоять на месте мы не можем, приходится маневрировать, обкалывать лёд.

– Вас понял, Иван Кириллович, – ответил Вербов. – Мы сами заинтересованы в скорейшем завершении миссии.

Он хотел добавить: уж очень всё гладко происходит, никто им не встретился и не напал, – но отказался от намерения.

– Мы сейчас же идём к Рогу. Давайте уточним координаты.

Через несколько минут «Краб» втянул буй и начал погружение, получив дополнительные данные для ориентации под водой.

Искать Бараний Рог долго не пришлось. Не прошло и часа, как сонары аппарата высветили бугристое дно океана на глубине полукилометра, и Будда нарисовал на центральном экране контур скалы, напоминающей витой бараний рог с острым загнутым концом.

– Дошли! – выдохнул разволновавшийся сверх обычного Титов. – Я, честно говоря, не верил…

– Это не Буфер, – покачал головой Ковалёв.

Вербов оторвал взгляд от экрана.

– Почему вы так думаете?

– Есть две причины. Первая – Рог не стоит там, где должна находиться гора Меру, вторая – он слишком мал для такого гигантского сооружения, каким был антарктический Купол. То есть Буфер.

– Тогда что это?

Археолог помолчал.

– Скорее всего… всё сходится… это сторож-указатель.

– Что сходится? Какой указатель?

– Один из когда-то существовавших четырёх… По легенде, гору Меру охраняли четыре сторожевые башни, накрывающие её при необходимости Вуалью Небес – силовым куполом, если пользоваться современной терминологией. Все четыре башни были Уго́лами – антеннами, концы которых указывали на вершину Меру, где стояла центральная антенна. Кстати, статуй Дохома, одну из которых вы встретили в озере Восток, тоже было четыре, и все они служили той же цели – созданию защитного силового пузыря.

Вербов с недоверием вгляделся в спокойное лицо археолога.

– Вы так говорите, будто были вместе с нами.

– Не был, но всё, что вы рассказали, подтверждает мою гипотезу даже в деталях.

– Чёрт возьми! – возбудился Титов. – Почему вы мне об этом не сказали раньше?!

– Вы не спрашивали, Роберт Романович, – улыбнулся Ковалёв. – Да и какое это имеет значение?

– Как это – какое?! Я бы пересмотрел свои теории… взял бы материалы… связался бы с институтом.

– И что бы это изменило?

Титов смешался, вытирая вспотевшее лицо.

– Ну-у… мы бы знали… что встретим подо льдами…

– Я и так представляю, что мы можем встретить.

– Значит, по-вашему, это указатель…

– Ориентированная на центр Меру антенна, способная сыграть роль указателя направления, где следует искать Меру.

– То есть если мы от неё пойдём по вектору в ту сторону, куда показывает конец Рога…

– В конце концов достигнем Меру.

– То есть Буфера?

– Сердца Туле… или Гипербореи, если вам будет угодно.

– Которое перестало биться, – неожиданно заговорила Вершинина с непонятной интонацией, в которой слились усмешка и скепсис.

По лицу Ковалёва прошла тень.

– Да, сердце Туле перестало биться, но пока будут биться сердца потомков гиперборейцев, наши с вами сердца, Гиперборея не умрёт.

– Капитан! – позвал Пинчук взволнованно.