Атлантарктида. Дикий, дикий Норд. Из глубины - Василий Головачёв

– Вряд ли «охотники» нас заметят, мы пойдём на большой глубине.

– В принципе мы не задержимся у «Янтаря», поговорим с американцами по-мужски и догоним вас. Но риск велик.

– Мы справимся.

– Тогда объясняйте ситуацию команде и готовьте батиплав к походу.

Вербов протянул руку капитану и вышел походкой уверенного в себе человека.

Впрочем, он и в самом деле был уверен, что отряд преодолеет все препятствия и найдёт Буфер, чем бы этот объект ни являлся.

* * *

Члены экспедиции отреагировали на ситуацию единодушно, решив принять предложение Брайдера и пуститься в путь раньше намеченного срока. Все понимали степень риска, однако надеялись на свои силы и опыт командира группы, проявленный ещё во время первого похода подо льдами Антарктиды.

«Грозный» выпустил «Краб» с экипажем через сорок минут, на глубине трёхсот метров, тщательно просканировав водную толщу в радиусе километра от лодки всеми доступными ему средствами. Ни «морских охотников» на поверхности океана, ни каких-либо подводных аппаратов в пределах зоны обнаружения противника не оказалось. Брайдер пожелал участникам экспедиции удачи, пообещал вскоре догнать батиплав, и «Краб» устремился на север, развив предельную для себя скорость в восемнадцать узлов.

Два часа после старта все сидели на своих местах как пришитые, сосредоточенно вглядываясь в экраны обзора и контроля среды и прислушиваясь к звукам морских глубин. Потом Титов и Ковалёв перестали таращиться на чёрно-зелёные бездны, пронизанные столбами света прожекторов, и затеяли какую-то беседу.

Отвлеклась и Вершинина, ушла в санузел батиплава.

Лобанов, не покидавший командирского кресла, уступил место бортинженеру.

– Идём по графику, подо льды нырнём, по моим расчётам, через час. Может, кофейком побалуемся? Командир, сделай девушке приятное, пока её нет, приготовь кофе.

– У тебя совесть есть? – буркнул Вербов.

– Совесть есть, но с собой не ношу, боюсь потерять.

– Вот и делай сам.

– Как прикажете. – Лобанов шутливо расшаркался и прошествовал в хозотсек батиплава, включил встроенную в кухонную панель кофеварку. Когда Вершинина вернулась, капитан вынес ей на подносе стаканчик эспрессо с бубликом и сказал не моргнув глазом:

– По приказу полковника Вербова сварил вам кофе, товарищ полковник.

Инга подозрительно посмотрела на Дениса, но кофе взяла.

– Спасибо. Вы необычайно вежливы, полковник.

– Это его идея, – признался Вербов мрачно.

– Я так и поняла.

– Вежливость – это разница между тем, что вы делаете, и тем, что вы думаете, – изрёк Лобанов и сам же рассмеялся, подмигнув Вербову. – Рад служить! Кому ещё кофе?

Эксперт по НЛО-НПО вежливо отказался, Ковалёв последовал его примеру, и капитан больше не предлагал услуг кофевара. Сделал себе, сварил Вербову, и они втроём выпили по чашечке.

Ещё через два часа сидевший за штурвалом аппарата Володя Пинчук провозгласил:

– Мы нырнули под лёд! До цели пятьдесят пять миль. Вокруг тихо, как на кладбище. Если всё сложится удачно, будем на месте через восемь часов, если верить Будде (Буддой он называл компьютер батиплава).

– Не расслабляться! – объявил Лобанов подчинённым, садясь в капитанское кресло. – Смена через три часа. Остальным советую поспать. Я не превышаю служебные полномочия, товарищ полковник?

– Отдыхаем, – согласился Вербов, так и не рискнув затеять разговор с Ингой без конкретной темы. А фальшивить, заводить ни к чему не обязывающий трёп «за жизнь» не хотелось. Она же, раскрыв планшет, увлеклась переговорами с компьютером и на спутников не смотрела. С этим её собеседником Вербов остроумием и знаниями тягаться не мог.

Подумав так, он улыбнулся, откинул спинку кресла (в кабине первого «Краба» таких удобств не было), закрыл глаза и задремал.

Глава 14

Коса на камень

Министр обороны США изучал разведданные, полученные от директора РУМО, среди которых перечислялись характеристики нового русского эсминца «Стремительный» класса «Лидер», и настроение Уилсона падало с каждой секундой. Параметры эсминца, не зря названного военными специалистами «ликвидатором морских сражений», действительно впечатляли.

Мало того что на «Лидерах» русские стали устанавливать атомные реакторы, превосходящие по мощности реакторы эсминцев типа «Замволт», так они ещё избавились и от «силовой линии» – системы валов, связывающих главную энергетическую установку с гребными винтами, заменив их водомётами, что позволило как экономить энергию, снизить шумность хода корабля на порядок, так и увеличить скорость хода эсминца до пятидесяти узлов.

А мощность реактора дала возможность конструкторам установить на борту эсминца не только эффективные ракетные системы «Циркон» и зенитно-ракетные комплексы «С-500 К», но и лазерное оружие, и так называемые рельсотроны – электромагнитные пушки, скорость снарядов которых достигала десяти километров в секунду!

Разработку рельсотронов американские инженеры начали на двадцать лет раньше русских, но у них дело дальше демонстрации образцов, плюющихся двухсотграммовыми алюминиевыми болванками со скоростью в четыре километра в секунду, не пошло. Русские же инженеры сумели не только превысить параметры существующих американских устройств, но и наладить их производство.

Однако не только рельсотроны расстроили Уилсона. В создании лазерной техники русские вообще были впереди планеты всей, и, несмотря на обрушение Советского Союза, наступивший после этого экономико-финансовый мрак, длившийся почти пятнадцать лет благодаря «мудрому ельцинскому царствованию», не смог уничтожить творческий потенциал русских изобретателей, не раз доказавших в последние годы своё превосходство над «эффективным менеджментом» США и НАТО. Их боевые лазеры, начавшие поступать на вооружение больших кораблей, были способны сбивать не только беспилотные летательные аппараты, но и спутники.

Уилсон вывел на экран ещё один документ: конструктив русского десантного вертолётоносца «Лавина», превосходящий по характеристикам не только хвалёные французские «Мистрали», но и суда подобного класса других стран.

Вертолётоносец мог нести на борту полсотни новейших русских вертолётов Ка-52 К (корабельного исполнения), прозванных «Аллигаторами», шестьдесят единиц лёгкой бронетехники и не менее тридцати основных боевых танков Т-14 «Армата», до сих пор не имеющих аналогов в мире.

Дочитав текст до конца, министр вызвал секретаря:

– Микки, пригласи ко мне Перетту и предупреди командующего Северным флотом о селекторном контакте в двенадцать.

– Слушаюсь, сэр, – ответил молодой капитан, бывший «морской котик», не уступавший министру в силе амбиций.

Уилсон пару лет назад тоже крутился волчком, выстраивая карьерную лестницу, и готов был работать сутками и служить кому угодно, хоть богу, хоть дьяволу, лишь бы добиться статуса «человека элиты».

Директор РУМО прибыл минута в минуту.

Уилсон указал ему на кресло для высоких (в смысле должностных полномочий) гостей, дописал распоряжение в электронном виде на экране компьютера и включил скайп. В отдельном окне экрана возникло суровое лицо главкома Северного флота Гербигера.

– Я изучил последние новинки русских, – сказал министр стальным голосом. – Мне надоело признавать тот факт, что они начали опережать нас по военно-техническим разработкам.

– Это не ко мне, – поднял ладони перед