Черняховский - Акрам Шарипов

Поздоровавшись со всеми, Сталин пристально посмотрел на Черняховского:

— Докладывайте.

— 3-му Белорусскому фронту, — начал Иван Данилович, — предстоит прорвать мощную, глубоко эшелонированную систему полевых и долговременных укреплений противника глубиной в сто пятьдесят — двести километров, где насчитывается сто двенадцать долговременных железобетонных оборонительных сооружений различного типа. Для выполнения такой задачи тяжелой артиллерии, танков и авиации у нас недостаточно…

Сталин поднялся со своего председательского места.

— Товарищ Черняховский, — прервал вдруг его, — не запугивайте себя противником! Следует продумать, как обойти укрепления немцев.

Взгляд его скользнул по лицу Черняховского. Глаза их на мгновение встретились. «Начало доклада не понравилось Верховному», — подумал Иван Данилович.

— Товарищ Сталин, может быть, значение железобетонных сооружений противника и преувеличено, — голос Черняховского дрогнул, — но в расчетах мы не ошиблись. Чтобы в кратчайшие сроки разгромить восточнопрусскую группировку, нужны дополнительно танки и тяжелая артиллерия. Успешно выполнив свою задачу, 3-й Белорусский фронт прикроет тылы и правый фланг войск, наступающих на Берлинском направлении.

— Вы позаботьтесь об успехе в масштабе фронтовой операции, — опять прервал его Верховный, — а Ставка позаботится о действиях на главном стратегическом направлении. Наступление в Восточной Пруссии оттянет часть войск противника, действующих против 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. Важно на данном этапе сконцентрировать силы для удара на центральных направлениях, ведущих к сердцу Германии — Берлину. Если из этих сил что-то передать вам, массированного удара у Жукова и Конева не получится. — Сталин постучал погасшей трубкой о край пепельницы.

— Все ясно, товарищ Сталин.

Черняховский пожалел, что не успел сказать о главном — о способах ведения операции по прорыву укрепленного района, разработанных им совместно со штабом фронта. В какой-то степени растерялся.

Между тем Верховный продолжил:

— Что касается опасности флангового удара восточнопрусской группировки по нашим войскам, которые форсировали реку Вислу, в этом вы правы. Но мы уже усилили ваш фронт 28-й армией генерал-лейтенанта «Путинского. Большего дать не можем.

Черняховский понимал сложную обстановку, которая создалась к этому времени на советско-германском фронте. Каким огромным военным потенциалом ни обладал бы Советский Союз, но боевой техники не хватало, чтобы обеспечить все фронты одновременно. Надо было все распределять с учетом интересов главного стратегического направления, каким являлось Берлинское. Не только Черняховский обосновывал необходимость усиления своего фронта танками и тяжелой артиллерией, но и другие командующие фронтами делали это не менее искусно. Стадии настолько привык к таким обоснованиям, что уже заранее знал, сколько примерно танков будет просить тот или иной командующий фронтом. Отказывая 3-му Белорусскому фронту в большом количестве танков и тяжелой артиллерии, он по-своему был прав, так как считал необходимым в первую очередь обеспечить и ускорить массированное наступление наших войск на Варшавско-Берлинском направлении.

29 сентября Черняховский выехал к себе на КП. Всю дорогу он не мог успокоиться, из головы не выходил последний разговор в Ставке. Но, когда приехал в штаб фронта, был, как всегда, собранным и деловитым.

На направлении главного удара фронта сосредоточивалось 27 дивизий, плотность артиллерии составляла 220 орудий и минометов, 25 танков и САУ на один километр фронта.

На правом крыле наступала армия Людникова, имея задачу: нанести удар в направлении на Лазденен (Лаздияй) и отрезать пути отхода противнику на запад. Левее ударной группировки на второй день операции переходила в наступление армия Глаголева с целью расширения прорыва и развития успеха в направлении на Филипув. С утра второго же дня операции в полосах наступлений армий Галицкого и Крылова вводился в сражение 2-й гвардейский танковый корпус.

Решение командующего фронтом было доведено до командармов устно и 3 октября вручено офицерами связи письменно. Последние строки этой директивы, написанные рукой Черняховского, звали воинов на ратные подвиги:

«…Солдаты, сержанты, офицеры и генералы 3-го Белорусского фрота, нам выпала честь первыми ворваться в логово фашистского зверя. Помните, с этих мест началось фашистское нашествие. Сколько бедствий оно принесло миру! Сколько разрушенных городов и сел, сколько измученных и истерзанных людей сгорели в крематориях, земля облилась кровью и покрылась могильными холмами… Нам выпала честь, мы первыми подняли меч над головой фашистского зверя в его берлоге. Будем же достойны нашей грандиозной, славной боевой задачи, выполним свой долг, и пусть весь мир облегченно вздохнет!»

В ночь на 15 октября командармы доложили о готовности вверенных им войск к предстоящему сражению.

Штурму предшествовала двухчасовая артиллерийско-авиационная подготовка. Артиллерия уничтожала гитлеровцев в траншеях. Бомбардировщики наносили удары с воздуха но штабам и узлам связи. Штурмовики поражали артиллерийские и минометные батареи врага.

Артиллеристы перенесли огонь в глубину обороны. Вслед за огневым валом в атаку поднялась пехота в сопровождении танков и артиллерии. Но враг оказывал ожесточенное сопротивление, темп наступления замедлился: сказался недостаток в тяжелой артиллерии и танках.

Командующий 5-й армией генерал Крылов с 17 октября находился в госпитале: открылись старые раны, полученные еще под Севастополем. Обязанности командарма исполнял генерал-лейтенант П.Г. Шафранов. Вечером, когда в сражение был введен второй эшелон армии, Черняховский с Макаровым прибыли на КНП.

— Товарищ командующий, противник обороняется упорно, наносит контрудары всюду, где намечается нага успех, — доложил Шафранов.

— Выходит, что наступает противник, а не вы? — заметил Черняховский. — Надо смелее концентрировать огневые средства на направлении главного удара. Это ваш серьезный промах!

Член Военного совета Макаров отлично понимал, что ввод корпуса второго эшелона 5-й армии не принес ожидаемого успеха по вине генерала Шафранова и что командующий имеет все основания принять соответствующие меры. Но не в правилах Черняховского было устраивать разносы подчиненным. Он приказал Шафранову в течение ночи перегруппировать артиллерию и доложить об исполнении.

К концу дня Черняховский и Макаров вернулись на КП фронта. Подошло время доклада в Ставку. Как и предполагали, разговор состоялся резкий. Черняховский взял на себя всю ответственность за задержку наступления. Вскоре Шафранов исправил ошибку и добился успеха. Прошло немного времени, и по представлению Черняховского он был назначен командующим 31-й армией.