Ловушки памяти - Юлия Басова

Я смутилась. Как может рассуждать о человеческих отношениях, любви и верности тот, кто ничего не понимает в этом? Кому нужны теории? К чему лицемерные заявления, если хочешь говорить только правду? Наверное, мне следует помолчать.

Виновато глядя на Роберта, я пробормотала:

– Этот кальян ударил мне в голову. Нужно немного размяться и прийти в себя.

Я встала с дивана и снова подошла к окну. Прохладный воздух ночного города и табак с вишнёвым привкусом и впрямь опьянили меня. По-прежнему глядя на лондонские огни, мерцавшие где-то внизу, я стала покачивать бёдрами в такт тихой музыке, доносившейся до меня из динамиков. Вскоре подключились и остальные части моего тела. Сначала неуверенно, как будто между делом, потом отдаваясь своим желаниям всё сильнее и сильнее, я развернулась и стремительно вышла на самый центр комнаты, оказавшись всего в какой-нибудь паре метров от Роберта. Танец всё сильнее и сильнее захватывал меня, и вот я уже плавно и грациозно двигаюсь по выложенному мрамором полу, скинув неудобные туфли. А Стронг, словно заворожённый, наблюдает за мной со своего дивана, не говоря ни слова. Мне не было страшно, что я могу показаться этому голливудскому снобу легкомысленной или ненормальной. Почему-то в глубине души жила уверенность, что он не осуждает меня, а искренне любуется моим спонтанным танцем.

Музыка в голове становилась всё более и более отчётливой, вытесняя из сознания предрассудки и робость. Я тряхнула волосами, и они устремились вверх, чтобы затем, хлёстко и пружинисто, приземлиться на плечи. Стронг протянул ко мне руки и еле слышно попросил:

– Иди ко мне.

Он уже не выглядел расслабленным и умиротворённым, как десять минут назад. В его жестах, осанке, взгляде сквозило напряжённое стремление хищника заполучить свою добычу во что бы то ни стало. Нагнать её, подчинить себе, навязать свою волю. Но меня не напугал этот противник. Я жаждала его власти над собой, хотя и чувствовала, что могу дать любой отпор, если возникнет такая необходимость.

Продолжая двигаться под музыку, я отрицательно покачала головой, отказываясь приближаться к Стронгу. Между нами возникла странная игра, названия которой никто из нас не знал. Мой танец волновал англичанина, а меня сводили с ума его глаза, озарённые безумной страстью.

– Иди ко мне, – снова позвал он. Его голос, слегка охрипший от волнения, заметно дрожал. В моих висках заклокотал пульс. Внизу живота потеплело, а во рту пересохло, как в пустыне.

Я практически не отдавала себе отчёта в том, что делаю. Вытянув вперёд руку, я безмолвно пригласила Стронга потанцевать со мной. Он повиновался не сразу.

Неуверенно поднявшись с дивана, Роберт двинулся ко мне, не сводя своих сияющих от возбуждения глаз с моего лица.

– Вообще-то я не люблю танцевать, – прошептал он, подходя ко мне почти вплотную. Его лёгкое дыхание со вкусом вишнёвого табака охладило мою пылающую кожу.

– Можно сделать исключение? – прошептала я, касаясь губами мочки его уха. – Устроим здесь свой филиал дискотеки.

Он едва заметно кивнул:

– Но давай ограничимся лишь медленными танцами.

Обняв меня за талию, Роберт с силой прижался ко мне. Я обвила руками его шею. Затем дала себе волю и сделала то, чего очень хотела – запустила пальцы в его роскошную шевелюру. Однако быстро одёрнула руку, не будучи уверенной, что ему это доставляет удовольствие.

Мы медленно двигались под музыку, но пока не решались на что-то большее.

Наконец Роберт прошептал:

– Ты мне очень нравишься.

Я хотела крикнуть на весь Лондон, что чувствую то же самое, но вовремя остановилась, предоставив ему самому сделать вывод. Однако Стронг не был удовлетворён моим безмолвным ответом. Его лицо побелело, а рот болезненно сжался. Он крепко схватил меня за подбородок и отчётливо спросил:

– Ты чувствуешь то же, что и я?

На этот раз, необходимость отвечать отпала сама собой – Роберт Стронг сделал одно стремительное движение, и вот уже его горячие, властные губы ласкают мои губы. Казалось, мы оба перестали дышать. Воздух оказался нам попросту не нужен. Мы обжигали друг друга беззвучными стонами. Страсть, лихорадочно рвущаяся наружу, сотрясала нас изнутри, словно раскалённая лава, готовая хлынуть из извергающегося вулкана.

Стронг легко подхватил меня на руки и понёс на диван, не отрываясь от моих обезумевших губ.

Аккуратно, словно хрупкую статуэтку, он опустил меня на мягкие подушки и тотчас прижался ко мне всем телом, припечатав к спинке ложа. Я с нескрываемым наслаждением снова зарылась всей пятернёй в его густые спутанные волосы, и отвечала на его поцелуи с неистовством дикой кошки. Роберта трясло, словно в лихорадке, да и моё состояние мало чем отличалось от настоящего помешательства. Он снова и снова находил мои губы, проникая языком в глубь моего рта.

– Я хочу, чтобы это случилось не здесь, – выдохнул он наконец, с явным усилием отстраняясь от меня, – поехали отсюда.

Не дожидаясь ответа, он схватил меня в охапку и поволок к выходу. Стремительно распахнул дверь и на ходу бросил оторопевшей официантке свою кредитную карточку.

В тесной кабинке лифта Роберт снова дал волю своим губам и рукам, больше не считая нужным скрывать свои чувства. Я уже не могла сдерживать стоны, рвущиеся из самой глубины моей души.

Уверена, если бы в планах Стронга не было бы цели отвезти меня в тихое место, мы бы занялись любовью прямо там, в лифте.

Мы выскочили на улицу, и только сейчас я заметила, что там, в VIPе, забыла свои туфли. Ночь, пришедшая на смену ласковому весеннему вечеру, была влажной и прохладной. Впрочем, замёрзнуть мне дали. Водитель Стронга поджидал нас у самого выхода, по-прежнему невозмутимый и молчаливый. Роберт усадил меня назад и устроился рядом.

– Ко мне домой! – приказал он шофёру.

Присутствие свидетеля заставило нас прервать на время наше безумство, сопровождаемое поцелуями и обжигающими прикосновениями. Я церемонно сложила руки на коленях и отвернулась к окну, делая вид, что заинтересовалась видами ночного города. Стронг больше не пытался меня обнять, и лишь его ладонь тихонько легла на моё бедро.

Я чувствовала, что он смотрит на меня в надежде поймать мой заблудившийся взгляд. Но я не торопилась повернуть лицо в его сторону. Сумасшедшее возбуждение, готовность следовать за Стронгом повсюду, только бы не отрываться от его губ, прошли. На смену этим чувствам явилось запоздалое раскаяние. Что я делаю? Неужели я способна настолько увлечься малознакомым мужчиной, что забыла о том, главном чувстве? О человеке, который ждёт меня где-то и не может найти? Что будет со мною сегодня с утра, когда я проснусь в объятиях Роберта и пойму, что предала ту единственную любовь, предначертанную мне самой судьбой? Не дождалась своего избранника.