Служба в потешных войсках ХХ века - Анатолий Отян

В таком виде она прибежала на аэродром. Часовой попытался её остановить, но она, видя, что сейчас самолёт N 06 начнёт выруливать на старт, подбежала к нему, открыла дверь и стала залазить в него.

Но так как подножка была снята, а порог двери находится на высоте сантиметров семьдесят, она поставила на него сначала одну ногу, затем вторую и в этот момент её шуба задралась вместе с ночной сорочкой и все стоящие на земле увидели…

Что они увидели писать неудобно, но те, кто стоял, или согнулись от хохота или упали на снег и колотили ногами. Сержант Корзун произнёс, смакуя каждую букву:

– Ну и гинекология, на всю эскадрилью хватит.

Потом полное экзотическое видение нырнуло во чрево самолёта и оттуда один за другим вылетели два чемодана. От удара о землю они раскрылись и капитанские вещи, подхваченные вихрем от пропеллера, полетели за границу аэродрома в дренажный ров. Потом в дверях показалась растерзанная мадам, села на порог и вывалилась на снег.

Она стала бежать за вещами, наклонятся и опять показывать любопытным солдатикам свои достоинства.

Вылет в Рязань был сорван. Когда с помощью ребят были собраны все вещи, к ней подошёл замполит Бояршинов и стал ей что-то выговаривать.

Наверное, он говорил о том, что она своими действиями подрывает боеспособность десантных войск, показывая свои интересные места разлагает советских солдат, заставляя их думать о вожделённом женском теле, отвлекая от боевой и политической подготовки, и в конце концов, своим нехорошим поведением она бросает тень на всех офицерских жён.

Лавренёв всё это время сидел в своём самолёте и заливался краской от стыда. Но сейчас о нём все позабыли и не думали о том, как в таком состоянии он будет лететь.

 Даме подали машину и увезли домой вместе с чемоданами. Самолёты, поднимая снежную пыль, взлетели с аэродрома Мясново и взяли курс на Рязань. Никто из улетавших не знал тогда, что через несколько дней их ждёт испытание, поставившее всю эскадрилью на грань между жизнью и смертью.

 Анатолий за эти дни два раза побывал в университете, ходил в караул и много читал.

 В штабе говорили, что в Рязани работа идёт нормально и на следующей неделе эскадрилья вернётся в Тулу.

Длинный, сбежавший домой в Москву, ещё до Нового года приехал с матерью в часть. Она просила командира простить его, что не надо рассматривать его как дезертира. Она за него ручается: сделал по глупости и это больше не повторится.

Ей объяснили, что от командования эскадрильи ничего уже не зависит, все дела находятся в особом отделе и прокуратуре. И он не только сбежал домой, что является дезертирством, а обокрал киоск в соседней дивизии, и они тоже против него возбудили дело. Мать ходила из одной дивизии в другую, часами ожидая приёма на проходной, добилась приёма к военному прокурору.

Ей никто ничего не обещал, говоря о том, что ребята, призванные из Москвы, в основном, маменькины сыночки. На последних учениях трое из них после выброски десанта не стали выполнять боевую задачу, а прямо на лыжах, с оружием, (правда, с холостыми патронами) отправились домой в Москву. И таких случаев много.

– У меня полный шкаф таких дел, – сказал прокурор, показав для убедительности рукой на шкаф с папками, которые лежали и сверху на шкафу. Мать Длинного вздыхала, сочувствовала прокурору на его тяжёлую работу, но продолжала просить за сына и говорить, что он же без оружия уехал. Она каждый вечер приходила в эскадрилью и под Новый год уехала. Единственное, что она сумела сделать – оплатить стоимость шоколадок, украденных сыном.

Правда, буфетчица приплюсовала к шоколадкам килограмм апельсин и несколько пачек дорогих сигарет. Мать уверяла, что он сигарет и апельсины не брал, но уплатила за всё, что та требовала. И командир дивизии, предоставивший Анатолию отпуск за чистку Ленина, отозвал дело о краже.

Длинный пока остался при части и куховарил по-прежнему, ожидая решения свыше.

А сейчас, начальник штаба майор Бояров, вызвав Отяна к себе, сказал.

– Командование ВДВ решило не судить трибуналом всех москвичей – дезертиров. Все, кто добровольно вернулся в свою часть, переводят по дальним дивизиям. Завтра, в десять ноль-ноль ты должен его препроводить в штаб дивизии, оттуда их отправят в Псков.

Отян вспомнил, что это он, привезенным из лесу самогоном, способствовал тому, что Длинный дезертировал и улыбнулся.

– Ты чего улыбаешься? А, ну, конечно оттуда не сбегут, – понял его улыбку по-своему и добавил:

– Правда, я получил приказ из штаба ВДВ, что два бойца сообразили сбежать из Дальневосточной дивизии. Так их патруль ждал возле их дома. Даже маму не удалось увидеть, отправили назад.

– Ну и что, их судили?

– Да нет. Маргелов пожалел дураков.

Вечером Отян сказал Длинному о предстоящей его поездке, он несказанно обрадовался и предложил это дело обмыть.

– Ты чего? Сдурел. Я и так из-за одного дурака погорел.

– Ну я же тебя не впутал.

– И на том спасибо.

Отян смотрел на этого большого, неуклюжего парня с большим ртом и с грубыми чертами лица, как бы рублеными топором. Длинные худые руки с громадными ладонями упирались в торчащие колени Он походил на скульптуру мученика, которую Анатолий где-то видел. Через много лет в разных городах и странах он видел фигуру и лицо Длинного на картинах и скульптурах, отражающих и святых великомучеников древности и простых солдат в концлагерях.

 На следующий день они приехали трамваем в штаб дивизии увидели там человек тридцать таких же как и Длинный "переселенцев".

– Ну, Длинный, будь здоров! Смотри опять не начуди.

– Длинный, Длинный. Ты хоть знаешь, как меня зовут? На вот тебе мой домашний телефон, будешь в Москве – звони.

– Извини, Серёжа, но если бы ты те откликался на кличку, тебя все называли бы по имени.

– А я и не обижаюсь. Меня и в школе и на работе Длинным называли.

Сергеев много, а Длинный я один.

Попрощались.

Через восемь лет, в1969 году, Анатолий был в командировке в Москве и зашёл в ресторан Метрополь пообедать. Вспомнил о Длинном и спросил официанта, работает ли у них Сергей Длинный.

– Конечно. Он сегодня подменяет шеф-повара. Позвать?

Через пару минут в дверях появился Длинный. Он стал ещё выше, но уже не походил на человека из концлагеря. Кости его обросли мускулами, лицо выражало твёрдость и уверенность. Узнал Отяна сразу.

Пригласил в отдельную комнатку, велел принести Анатолию обед и двести грамм.коньяка.

– Я угощаю. Но ни пить, ни сидеть с тобой долго не могу. Сейчас должна прийти группа иностранцев и у нас запарка. Приятного аппетита. Кушай, я к тебе ещё зайду.