Selbstopfermänner: под крылом божественного ветра - Наталья Аверкиева

— Думаешь, она действительно любит моего брата?

— Не знаю. Последние месяцы она выглядела очень счастливой. Если она носит его ребенка, то это лишь подтверждает мои слова.

— Но чужая фамилия?

— Это может быть псевдоним.

— Зачем?

— Кем она работает?

— Продюсер на CNN, у нее своя передача, выходит по пятницам.

— Возможно, у них так принято — работать с псевдонимом. А может она не хотела, чтобы вы ее нашли.

— Но почему?

— Обижена на твоего брата? Он поступил с ней очень подло.

— Почему же она не сделала аборт? Она одна в чужой стране с тремя детьми. Мам, бред!

— Не сделала, потому что любит его?

— Или замужем за другим.

— Вряд ли, — возразила мама. — Мари очень чувствительная. Я думаю, что она тяжело переживала предательство Тома. А в таком состоянии на мужчин обычно не смотришь. Я вообще удивлюсь, если она в ближайшее время захочет построить с кем-то отношения или создать семью.

— Точно! Именно поэтому эта чувствительная особа после нашего с ней расставания тут же повесилась на шею моему брату?

— Билл, не заставляй меня вспоминать, кто из вас первым связал себя узами брака.

— Это было ошибкой, — резко ответил он.

— За подобные ошибки приходится дорого расплачиваться, сын. В любом случае — сейчас все зависит только от тебя. Я ничего не скажу Тому. Как ты сам решишь, так и будет.

— Я хочу семью, мам, хочу, чтобы было всё, как прежде! Я хочу, чтобы она вернулась ко мне!

— Все в твоих руках, Билл.

Он кивнул.

— Ладно, мне надо еще подготовить для детектива информацию и фотографии. Пойду я.

— Я люблю тебя, сын.

— Я тебя тоже люблю, мам.

Для храбрости он выпил немного виски. Распечатал у администратора несколько фотографий, которые смог найти у себя в почте (потому что Тина когда-то полностью вычистила его ноут от всех фотографий Мари, да как он вообще мог допустить, чтобы эта женщина рылась в его ноуте, идиот!) и все нынешние координаты Мари. Оделся максимально просто и немного небрежно. Он нервничал. Хочет ли он знать, с кем живет его женщина? Хочет ли он знать, чьего ребенка она носит под сердцем? Хочет ли он знать, кого теперь называют папой его дети? У него не было ни одного утвердительного ответа ни на один вопрос.

Детектив уже ждал его. Это был молодой парень, примерно одного с ним возраста. Билл даже засомневался в его профессионализме. Но… в конце концов они с братом тоже рано начали.

— Меня зовут Билл. — Он доброжелательно улыбнулся собеседнику. — Я пробуду в стране еще несколько дней, если быть точным, то до Нового года, поэтому мне принципиально получить информацию так быстро, как это только возможно.

— Слушаю вас.

Билл положил перед ним распечатки и координаты Мари.

— Это моя жена. Ее зовут Мария Ефимова. Она русская. Двадцать второго апреля она забрала моих детей — близнецов Александра и Даниэля, и уехала из Германии в неизвестном направлении. Сейчас она живет в Нью-Йорке, работает на CNN и ее называют Машей Родригес.

— Есть какие-нибудь доказательства, что это именно ваша жена и ваши дети, а вы не поклонник медиа-персоны?

— Боюсь, что в настоящий момент нет. Все доказательства — фотографии, документы — у меня остались в Германии, я как-то не рассчитывал, что встречу ее здесь. Да и, честно говоря, если бы я был ее поклонником, то нашел бы ее без вашей помощи, у меня для этого есть все, кроме ее домашнего адреса. Меня интересует другое. Мария беременна. Скорее всего, это мой ребенок. Она вспыльчивая и любит принимать скоропалительные решения, всегда действует на эмоциях, не думая о последствиях. Возможно, она уехала из Германии уже будучи беременной. От вас мне необходима следующая информация. Во-первых, где она живет. Мне нужен точный адрес, чтобы я имел возможность поговорить с ней и убедить вернуться домой. Второе, мне необходимо точно знать, с кем она живет. Если она замужем, то когда вышла и за кого? В этом случае я не побеспокою ее. И самое главное и, с моей точки зрения, самое трудное — мне надо знать, какой у нее срок беременности. Тогда я смогу понять, чей это ребенок и иметь инструмент давления на нее в разговоре. Сколько времени вам нужно для выяснения этой информации?

— Сейчас всё закрыто из-за каникул. Думаю, через две недели я смогу предоставить вам подробный отчет.

— У меня нет двух недель. Даю вам три дня. За это неудобство я удвою сумму вашего гонорара. Если получится сделать какие-то фотографии ее и детей, я буду счастлив. Единственное, о чем я вас сразу же хочу предупредить — Мария ничего не должна знать о вашем расследовании. В противном случае, она может переехать, и мы ее снова потеряем.

— Это нереально. Узнать ее домашний адрес я смогу в течение часа, максимум двух. Допустим, еще день мне нужен, чтобы добраться до Нью-Йорка и выяснить, с кем она живет. То есть тридцатого декабря вы получите проверенные данные об этом клиенте, возможно с фотографиями. Для того чтобы получить данные из ее медицинской карты, нам необходимо узнать, в каком учреждении она наблюдается и добыть ее карту. В будни, допустим, мы бы потратили на это день, может быть два или три, при совсем сложном случае и закрытой частной клинике. Но сейчас каникулы. Мои люди не смогут достать вам эти сведения. И никто не сможет. После Нового года — пожалуйста. Сейчас, двадцать восьмого декабря, без вариантов.

— Хорошо. Когда вы сможете предоставить мне эти сведения?

— Не раньше пятого января.

Он написал на листке номер своего мобильного и адрес электронной почты.

— Звоните в любое время.

— Все расходы за ваш счет.

Билл ухмыльнулся:

— Только не увлекайтесь.

Весь вечер он бесцельно бродил по городу, гулял по берегу океана, сидел на камнях и слушал прибой. В голове не было мыслей, лишь осознание того, что Мари от кого-то беременна, неприятно давило на нервы. Билл впервые в жизни чувствовал себя самым настоящим рогоносцем. Он был растерян и подавлен. Мари всегда принадлежала ему, даже когда он говорил обратное, шестое чувство подсказывало, что все это неправда, ему просто были нужны доказательства ее преданности и верности. А сейчас… Ужасное состояние знать, что любимая женщина была с другим, целовала другого, ласкала, позволяла брать себя. «Еще несколько месяцев назад я готова была продать душу за тебя...» Том… Он вероломно влез между ними! Билл посильнее сжал челюсти, не замечая, как сжимаются кулаки. Если бы Том не был его близнецом, он бы жестоко ему отомстил. Никто не имеет права трогать его женщину, мать его детей. А что потом? Смог бы он простить ей измену? Смог бы. Он всегда ее прощал. Не важно, за что. Мари взбалмошная и отчаянная, резкая и несдержанная. Это всегда его притягивало. Его вечно бунтующий ангел и самая ласковая кошка. Она всегда была для него с другой планеты, ни на кого не похожей. Он вспоминал о ней, и мурашки бежали по коже. «Я люблю другого…» Билл усмехнулся — никто и никогда не сравнится с ним, и уж тем более не будет лучше него. А Том… Том всегда будет оглядываться, всегда будет сравнивать, всегда будет проигрывать. Пусть узнает, каково это быть вторым. Второй! Ах, какой каприз судьбы — быть вторым там, где когда-то мог стать первым. Вот только сейчас у Тома всё будет или хорошо, или очень плохо, а он… Билл застегнул куртку под горло и прикурил. Последние месяцы он чувствовал себя очень одиноким. Да, они с головой были в работе, да, вечера проходили в полном отрыве, да, он старался не думать об этом и не показывать вида, но факт оставался фактом — в толпе людей он прятался за многочисленными масками, не показывая истинного лица никому, даже брату (впрочем, брату все равно было не до него). Хотелось чего-то другого… Он видел это «другое» абстрактно, скорее даже знал, понимал, осознавал, чувствовал… надеялся. А потом Мари все перечеркнула одной глупейшей фразой — «Я люблю другого…» И теперь он не знал, что делать. Одно дело, когда он просто искал ее, представлял, как произойдет их встреча, что они скажут друг другу, как поведут себя, поругаются, поспорят, поорут друг на друга, а потом у Мари кончится запал и она сдастся. Она всегда сдается. Он возьмет ее за руку и оттащит домой, и будет любить, будет заботиться о ней, будет защищать. Она бы обязательно приняла его любовь и заботу. Если бы не ребенок… Он с какой-то обреченностью вдруг понял, что ему ничего в этом мире без нее не нужно…

В тот вечер он напился в одном из многочисленных баров. Напился так, что наутро не вспомнил, как попал в отель, и кто эта женщина, лежащая рядом с ним. Выпроводив гостью и приняв душ, он вспомнил, что обещал Алану приехать, чтобы обсудить план завоевания мира. Но ему было настолько хреново, что даже думать о том, что придется о чем-то думать, было больно. Между тем, телефон сообщал, что о нем все помнят, а некоторые, не будем показывать на брата пальцем, еще и злятся. Билл набрал Алана, сказал, что его скосил страшный вирус, и снова благополучно завалился спать. Не хочет он сейчас разговаривать ни с кем. Его все раздражают.