В тени больших вишневых деревьев - Михаил Леонидович Прядухин

плечах солдат иссиня-черные полосы. Через 15–20 минут с автоматом в руках руки просто отваливались от него, и АКС Шевченко тоже стали нести поочередно.

Как оказались на вершине, Сергей помнил смутно. Нече-ловеческая усталость сделала его руки и ноги ватными, а вес тела умножила в несколько раз. Сразу же после подъема на небольшой площадке, где радист Паскаль начал растягивать антенну для связи, Пожидаев без лишних слов просто наглухо отключился от внешнего мира. Он даже бровью не повел, когда

с него снимали запасные аккумуляторы, чтобы заменить их на станции.

«“Кама”… “Кама”… я “Дон”», — начал свою заунывную песню радист.

И вновь тишина, и вновь в ответ только легкое шипение да потрескивание в наушниках. Его никто не слышал. Паскаль менял частоты, переносил антенну — все тщетно… Все это время старлей нервно ходил взад-вперед, посматривая на бой-цов, которые лежали в неуклюжих позах, в которых их застал мертвый сон… Было около трех часов ночи…

— Подъем, солдат, — где-то на задворках сознания услышал Сергей, где не было ничего: ни действующих лиц, ни декора-ций, ни звуков, а была только смертельная усталость, покрытая

266

мраком. Это «подъем, солдат» там было абсолютно инородно.

Оно плавало в сознании и не смешивалось с ним.

— Подъем, солдат! — снова выплыла эта фраза, но только к ней был прибавлен сильный толчок.

И он, как катализатор, раскрутил это словосочетание, кото-рое, разогнавшись до космических скоростей, нырнуло в глубь разума, приведя с движение нейронную связь между нервными клетками мозга…

Сергей просыпался подобно ныряльщику, который подни-мается из морских глубин. Его сознание стало проделывать примерно такой же путь со дна глубокого сна. Вначале там, как на глубине, ничего не было — сплошная тьма и только стрем-ление вырваться из оков мертвого сна. Потом, как на средних глубинах, появлялись какие-то блики — первое очень слабое понимание физической реальности. Далее, в верхних слоях воды, становятся различимы первые предметы — Сергей от-крыл глаза и начал всматриваться в лицо, которое ему кого-то напоминало. И наконец поверхность моря, залитая солнечным светом — Пожидаев узнал в склонившейся над ним физиономии старлея, который по-прежнему повторял: «Подъем, солдат!»

Подняв с трудом всю группу и с трудом вернув их в ре-альность, Кадышев объявил им худшее, что они могли себе представить:

— Связи нет, придется сделать еще марш-бросок вон на ту сопку. Другого выхода нет. Я понимаю, как вы все сильно устали, но если мы этого не сделаем, то наши товарищи, что остались возле кишлака, погибнут.

Сергею захотелось заплакать после этих слов. Он не пред-ставлял, как он сможет дойти до той сопки. Его ноги совер-шенно отказывались даже стоять, не то чтобы куда-то идти, а тем более подниматься в гору. Но он подумал про себя: «Буду идти, пока просто не упаду».

Наверное, примерно то же самое подумали и другие, потому как ни одного слова возражения не прозвучало.

— Становись, — негромко скомандовал старлей, — за мной, в колонну по одному. Шагом марш.

И группа, позвякивая автоматами, устремилась к новой цели…

267

Все же человеческие способности практически безгранич-ны, и организм в стрессовых ситуациях порой показывает невероятные результаты. По всем показателям, бойцы уже давно должны были просто попадать, учитывая предыдущий марафон до кишлака, потом они весь день вели тяжелый бой,

и снова ночной марш-бросок. Но, нарушая все законы физио-логии, они продолжали идти. И не просто идти, а лезть на гору…

Сергей сам себе удивлялся, как его ноги еще поднимаются, а руки цепляются за выступы. Он абсолютно их не чувствовал. Они были словно плети. И ему было самому интересно, как это происходит, что обессиленные его члены вопреки всему двигаются. Он себя чувствовал какой-то марионеткой, у ко-торой руки и ноги, подвешены на невидимые нити его воли,

и именно эти нити перемещают его тело в пространстве, а не мышечная сила..

«Интересно, — думал он, — наверное, так загоняют лошадь, когда у нее уже нету сил, а ее гонит дальше воля седока. По всем замазкам, что-то подобное скоро произойдет и со мной. По-другому — никак…»

Но тем не менее он не падал, и бойцы, поднимающиеся рядом с ним, — тоже. И группа Кадышева продолжала вопреки всему взбираться на гору…

Когда они поднялись, уже светало, и Сергей, усевшись на большой камень, тупо смотрел, как обессиленный Паскаль пы-тается растянуть антенну, а старлей, пошатываясь, ему усердно в этом помогает. Но только Пожидаев ничего не соображал, что происходит. Перенесенные физические и психологические перегрузки припечатали его на месте… Затем глаза у Сереги закрылись, и он сидя заснул мертвым сном. «Посидев» так ми-нут двадцать, он рухнул лицом на серые плоские камни. Ему снилась лавочка в тени больших вишен, охваченных белым цветом и сладким запахом весны…

— «Кама»… «Кама»… Я «Дон»… ответьте, — в очередной раз начал связист, но его слова было трудно разобрать, он как будто их жевал — Паскаль спал наяву.

— «Дон», я «Заря», слышу вас хорошо, — ответил батальон в Чагчаране.

268

Связист, не меняя выражение лица, совершенно спокойно, протягивая наушники Кадышеву, сказал:

— Ответил Чагчаран, товарищ старший лейтенант, — и тут же повалился набок.

Кадышев мгновенно надел наушники и тотчас стал переда-вать координаты, которые ему дал Степаненко, где находились моджахеды, потребовав немедленно открыть по ним огонь. Потом он доложил обстановку. И когда произнес последние слова: «Докладывал старший лейтенант Кадышев», то сразу, повесив наушники на радиостанцию, рядом с ней упал без сил…

Не слышали и не видели бойцы, как через двадцать минут прогремели первые взрывы в кишлаке на пресловутом правом склоне ущелья, а потом и на левом. Как через полчаса эти коор-динаты, обозначенные красным карандашом небольшим круж-ком на военной карте, превратились в ад на земле. Не слышали

и

не видели они, как прилетели две вертушки и «Крокодил»

1

прикрывал МИ-8, метая НАРСы

2

в разные стороны. Как за-грузили «Василису Прекрасную»

3

ранеными и погибшими солдатами. Но все, конечно же, не поместились. И остальных уже грузили на танки, которые прибыли туда через четыре часа после радиоэфира… Никакая канонада, никакой утренний холод их не мог разбудить. Солдаты вместе