Улыбка Амура - Ирина Леонидовна Касаткина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
− Что ж, тебе виднее. Но ты все же его не обижай, хорошо? Выходки у него, конечно, глупые, но ведь ему еще нет пятнадцати. Ты не смотри на его рост, − он хоть и длинный, но совсем мальчишка.
− Как нет пятнадцати? Нам всем уже по шестнадцать, а ему только четырнадцать? Выходит, Степанов − это Павлик номер два?
− Да. Денис в школу с четырех лет пошел, − в два года знал все буквы, а в три свободно читал. Но только Денису до нашего Павлика далеко. Денис простодушный, а Павлик очень себе на уме.
− Он вам не нравится?
− Кто − Павлик? Нет, почему − нравится, конечно. Очень умный паренек, я бы сказала, необычайно умный, − вот только этот ум да на пользу бы людям. На добро. А то он любит чужие недостатки подмечать и высмеивать.
− Ну и класс у нас собрался − сплошные вундеркинды, − вздохнула Настя. − Только я с вами не согласна насчет Павлика. Он не просто способный, он любит до всего сам докапываться. Если его что-то интересует, горы книг перевернет, весь Интернет облазит, но докопается. И потому он не уважает дураков, − говорит, ленивый ум страшнее пистолета.
− Это верно, но Степанова к дуракам причислить никак нельзя, несмотря на его детские выходки. В компьютерах он гений, да и математика ему легко дается. Вы все очень разные, − у каждого свои достоинства и недостатки. И это, я считаю, хорошо. Если бы все были одинаково правильные, − как это было бы ужасно!
− Да, я согласна − это было бы скучно. Если все очень умные, то и учиться ничему не надо. Только нам это не грозит, − все учим, учим, а конца не видно. Подруга моя уже стонет.
− Увы, Наташа Белоконева среди вас слабое звено. Пожалуй, слабее всех в классе. Но девочка она очень славная, ведь не зря ты ее так любишь. Помогай ей, тяни за собой, − ваша дружба того стоит.
− Обязательно буду. Мы с ней дружим с рождения. В одном роддоме родились, в один день нас оттуда забирали, − даже фотография есть, там родители нас держат в одеяльцах.
− Замечательно! Ну, беги, девочка, а то я тебя задержала. Не обижайся, что в твои личные дела, вроде как, вмешиваюсь, ладно? Просто, мне очень хочется, чтобы вы все были счастливы.
− Что вы, Екатерина Андреевна, как на вас можно обижаться? Мы вас так любим! Все ребята говорят, как нам повезло с классным руководителем. Спасибо вам за все!
− Ну как, узнала, кто нацарапал на твоем столе? − поинтересовалась через пару дней Наталья. − Кто тебя за счастье почитает?
− Узнала, − сдержанно ответила Настя.
− И кто же?
− Не скажу.
− Почему?
− Потому.
− Подумаешь, какие мы стали скрытные! − Наташка надулась. − Ничего у нее спросить нельзя. Костюм − секрет, кто нацарапал − секрет, о чем с рыжей Лялькой шепталась − секрет. Я для тебя уже что, − ноль без палочки?
− Это не только мои секреты, а чужие я не выдаю. Кроме костюма, конечно. Но мне интересно, узнаешь ты меня в нем или нет.
− Ой, ой, ой! Неужели не узнаю? Да я с полвзгляда тебя раскушу, вот посмотришь.
− Спорим, не раскусишь?
− На что спорим?
− На три щелчка.
− Нужны мне твои щелчки, − фыркнула Наташка. − Нет уж, если узнаю, за тобой будет фант, − исполнишь мое желание. Выполнимое, конечно. За луной на небо не пошлю.
− Ладно. Но только выполнимое. И чтоб без всяких глупостей − поцелуев, раздеваний и тому подобного. А то заставишь меня стоять полчаса на одной ножке, как тогда, помнишь?
− Ну что я по-твоему, совсем идиотка? Нормальное желание, не бойся. А если не узнаю − фант твой. Только тоже чтобы без глупостей.
− Договорились. − Настя развеселилась. Вот влипла Наташка! Настя сама себя не узнавала в Лялькином костюме. После того, как та пририсовала ей усы и бакенбарды, да еще намазала широченные брови, даже маска оказалась ненужной, − Настино лицо изменилось до неузнаваемости.
− Чтобы голос поменялся, засунь что-нибудь за щеку, − учила ее Лялька. − Сжуй четыре жвачки и скатай в шарик, − будешь слегка шепелявить, никто тебя и не узнает.
Но Настя решила, что лучше надеть маску − так вернее.
Глава 29. Зимние экзамены
А короткая вторая четверть летела на всех парусах, приближая полугодовые экзамены − весьма ответственное мероприятие. Ведь в уставе лицея черным по белому было написано: получивший в полугодие двойку и не исправивший ее на зимних каникулах, подлежит отчислению. А на его место объявляется конкурс. Поэтому уже вначале декабря все троечники стали испытывать сильнейший мандраж: вдруг не сдадут, тогда хоть домой не являйся.
Мандражировала и Наташка, особенно из-за математики. Да и сама Туржанская внушала ей ужас − каким-то внутренним чутьем та всегда и сразу определяла, где у Белоконевой прокол. А поскольку пробелов в Наташкиных знаниях имелось немало, то и баллы она набирала частенько на грани между парой и трояком.
Теперь Наталья ежедневно сидела после уроков у Насти. Сначала они выполняли домашнее задание, а потом подруга принималась мучить Настю просьбами угадать, чего она не знает. − Ну, спроси меня что-нибудь, − ныла Наташка, − или дай задачку потруднее.
Настя давала. Наташка неизбежно застревала там, где требовалась особая сообразительность, − ведь сама просила потруднее, − и повторялась истерика: «Ой, я не сдам! Ой, меня выгонят!».
− Наташа, но ведь на экзамене будут не только трудные задачи, − успокаивала ее Настя. − А с тройкой тебя не отчислят.
− Думаешь, сдам?
− Уверена. Реши еще раз пару задач для закрепления. Только не подглядывай в ответ.
Наташка принималась за только что вымученную задачу и опять делала ошибку, часто ту же самую, − после чего истерика повторялась. Она давно уже выбросила из головы все посторонние мысли: о мальчиках, нарядах, даже о новогоднем маскараде не вспоминала, − страх остаться за бортом вытеснил все остальное. К концу полугодия Настя начала думать, что зря она потянула подругу в лицей, − Наташкина нервная система стала сдавать. Еще заболеет на нервной почве.
− Наташа, ну не переживай ты так! − уговаривала она подругу после очередной истерики. − Даже
