В исключительных обстоятельствах 1988 - сборник

Бумаги снёс в береговую бадью, медальон запрятал в каюте, как, бывало, из рейса прятал — календари да ручки с девицами.

«Ну, кажись — всё! Концы в воду и на этом разе — баста! Боль¬ше в такие дела — ни даже под расстрелом! Как будто в вонючем жиру вымазался... Сколько ни мойся, а в мозгах запах стоит...»

А через день они оказались в ресторане. Из благодарности за при¬ют и помощь Сергей организовал Толяну «отходную». Ремонт у них закончился, назавтра они уходили в порт под погрузку тары, куда Серёже вход «ферботен».

Жильё уплывало, потому-то Толян и придумал кое-что для Сер¬гея. Он пригласил в ресторан двух знакомых продавщиц из гастроно¬ма, с одной из которых был дружен, но без ведения общего хозяйст¬ва, этого коварного юридического признака грехопадения! Вторую, разведёнку, предполагалось, не скупясь на рубли и вежливость, оча¬ровать Сергею: Ирина жила в собственной квартире с четырёхлетней дочерью.

- Ты скажи девчатам, что я — второй помощник капитана, ладно? — попросил Сергей.

— Я, вообще-то, в Дальрыбвтузе учусь заочно на судоводительском. Вроде как правда получается, а? — соврал он другу, представляя себе Виктора Пилькина как эталон благополучия.

- Ладно, скажу, — обиделся всё понявший Толян. — По виду ты тянешь на второго. А за «мастера» прохлять не желаешь, а? — поддел он Сергея. Мастером величают в обиходе капитана, на английский манер.

Ирина, по-видимому, была старше Сергея, но оделась и подкрасилась так тщательно, что могла сойти и за ровесницу, что, впрочем, не имело для Сергея ни малейшего значения. После удара, нанесённого Ленкой под самый дых, женщины в его глазах понесли серьёзный урон. Сейчас его волновало только одно: до отъезда обрести над голо¬вой крышу, чтобы не сцапали как бродягу: город-то режимный!

За столом между тем разговаривали одни женщины. Разговор, как возле пупа земли, вращался у них вокруг гастронома и его обитателей. Пока они, начав с уборщиц, доползали до среднего звена, Сергей с Толяном смутно улавливали суть их сутяжных дел. Но, когда они взя¬лись за особ, приближённых к дирекции торга, ребята взбунтовались:

- Если вы не прикончите трепать про ваш шалман, мы с Серёгой начнём про пароход, и будет как на грузинской свадьбе: все говорят, а слушать некому! Только мы не канадские лесорубы, которые в лесу говорят о женщинах, а с женщинами — о дровах, - горячился Толян.

Заиграла музыка, уже было выпито по паре рюмок коньяка, и Сергей решил, что пора настала начинать спектакль. Он выбрал танец поспокойнее: для душевного разговора желательно держать Ирину в руках, а не гонять за ней по кругу, как туземец, в конвульсиях рит¬ма, и как только смог вежливо (этим никогда не переборщишь) при¬гласил Ирину на танец.

- Что-то вы невеселы сегодня, компания не по вас? — кокетливо спросила Ирина, и Сергей понял: Толян сделал своё дело.

- Ну что вы, Ирочка! Компания — хай-класс. В рейс гонят. Неохота уходить сейчас...

Вот и с вами познакомился. Да ещё домой слетать мечтал...

- Возьмите отпуск.

- Не дают уже третий год. Толян советует спрятаться до отхода, а потом принести справку о болезни. Но где спрячешься? У меня нет знакомых в городе, я жил на судне...

Ирина сменила тему, но по её глазам он понял: «попал». После ресторана поехали к Ирине на чашку кофе, ещё часок посидели на кухне. А когда Толян со своей толстухой покидали квартиру, Сергей шепнул Ирине на ухо:

- Я попозже уйду, можно? Капитан следит, чтобы на судно не приходили пьяными.

Ирина, не оборачиваясь, молча кивнула, продолжая одевать гостей.

...Ночью, целуя Ирину, он почувствовал, что она поймала зубками золотой медальон, не без умысла повешенный им накануне себе на шею. Тот самый медальон, из дипломата Виктора.

- Раз поймала, он — твой, - прошептал Сергей, позабыв своё недавнее совсем другое намерение распорядиться богатой вещью.

- Как это понимать? — растерялась Ирина.

- Презент! Подарок, значит, - перевёл Сергей со своего «штурманского» на язык, понятный и в совторговле.

- Я не могу принять от тебя такой подарок... Мне таких даже муж не дарил. Правда, он был матрос... — наивно добавила она.

- Значит, я первый. — Сергея покоробило упоминание о муже-матросе. Сладость благодеяния померкла, но он сам надел ей цепочку на шею. И отомстил за «матроса»:

— Считай, что это плата за приют. Я побуду у тебя денёк-другой, до отлёта?

- Живи, Котик, сколько захочешь. Только... дочке не понравится, если увидит тебя в маминой постели. Она перебегает ко мне в шесть утра. Точно, без будильника встаёт. И говорит: «Я твоя будилка!» Ты перейдёшь на диван? Пока она тебя ещё не знает... — Похоже, Ирина оставляла ему шанс «породниться». — У меня после мужа не было ни одного мужчины, — вздохнула она вполне серьёзно.

«Не то дура, не то душа нараспашку... — разозлился Сергей. — Ленка бы такое не брякнула». А вслух сказал:

- Давно заметил: ни черта мужики не понимают в женщинах. Как альпинисты. Обязательно найдут даже на пологой горе такую тpoпу, где наверняка ломают себе шеи. — И он перешёл спать на диван со смутным чувством возникающей уверенности в себе. В этом доме витал дух мира и спокойствия.

Он понял: это чувство пришло от присутствия четырёхлетнего человечка, обилия детских вещей вокруг... Здесь не должно быть места для лжи.

УДАЧНЫЙ ДЕБЮТ

Денег Сергею хватило ненадолго. Приходилось создавать видимость их изобилия, покупать, скрепя сердце, подарки ребёнку и мате¬ри. Благо, продукты Ирина доставляла из вверенного ей отдела в избытке, и они были далеко не похожи на те, что сохли на витрине.

Сейчас он уже не смог бы объяснить, почему не побежал за билетом на самолёт или на поезд, завладев деньгами... Почему ещё тянул? Что здесь – успокоение, привнесённое свалившимся благополучием? Магическая сила денег? Надежда на ещё один заход? Или его усыпило наивное доверие Ирины?

Однако по печальному уроку, преподанному Ленкой, Сергей сде¬лал вывод: покидать невест нужно вовремя. Не доводить дело до ядов и верёвок, но и не дожидаться, пока укажут перстом на дверь!

Хуже всего было то, что он реально осознал: в море его не пустят, а потому ходить по конторам бесполезно. Ясность внёс, сам того не желая, тот кадровик в Находке.

«Оно, конечно, если пойти в комиссию при исполкоме... Сунут на стройку каменщиком второго разряда, на восемьдесят рублей за побегушки туда-сюда, чтоб другие заработали. За этим, что ли, я ехал на восток? Строек хватает и на Украине... Сейчас и на стройке не встре¬чают с оркестром, если у тебя статья на лбу...»

А раз так, то как ни крути, а выходило одно: добыть денег на до¬рогу и уехать восвояси.

Но кто ему сейчас даст денег? Никто. Выходит, что это самое «добыть» для Сергея вытекает в одно: снова украсть...

«Ждать больше нечего... Сидеть на иждивении у Ирины?.. Нет! Рискну и уеду... Вот они, деньги, лежат за любой дверью! Только набраться храбрости — зайти на пять минут, и ищи ветра в поле! Ведь повезло же там, в поезде! Что обворовывают, слышал часто, а вот чтоб судили кого... — не слыхал. Может, не всех ловят? Город-то как перевалочный пункт. Вербованных везут. На север сами едут, как мухи на мёд. Сезонных на рыбе и на золоте — тьма! И все — через город. Попробуй найди...» — Так вызревал у Сергея новый за¬мысел. Когда не работаешь и нет ни гроша, одно дело остается — думать...

«Домой...» При мысли о доме становилось теплее на душе. Перед глазами сразу – летняя кухня, и маманя возится с зеленью... Милые, знакомые тропиночки к окружённому молодыми дубками ставку, где с первым солнцем шум и гам от детворы, да и старшие заскакивают окунуться, всё больше на рабочей технике. Маманя прямо к воде принесёт редиску, лучок, огурчик с грядки: «Что ж обедать не идёшь, сыну?»

А вечером на весь посёлок гремят динамики с танцпло¬щадки — самодеятельный ВИА с такими двумя солистками, что не хуже столичных! На всех языках поют. Содержания, конечно, никто не знает, но получается — сказка!

Два последних дня Сергей был сам не свой. У кассы кинотеатра раскрылось, что у него нет денег. Пришлось взять протянутый Ириной рубль... Это было всё. Его время вышло...

Но едва ему удалось убедить самого себя, что это так просто — зашёл, взял и вышел, — как тут же на него навалились видения, запомнившиеся по фильмам, книгам, а то и просто плод фантазии...

Два дня мельтешили перед глазами то милиция, то зал судебных заседаний, где и был-то зевакой, один раз... То виделось, как в «воронок» подсаживают парнишку (ну прямо — вылитый Сергей!), а он бросает печальный взгляд на скорбно стоящую в стороне мамашу (ну прямо — вылитая маманя!), вытирающую слёзы: не в армию прово¬жает — под конвоем увозит его спецмашина без окон...

А вот что с парнишкой дальше-то, Сергей представить не мог. Что там, в колонии?

В книгах об этом не пишут, в кино — не показы¬вают. Эстетики там мало, конечно...