История любви леди Элизабет - Джудит Макнот

Ян открыл рот, чтобы послать его к черту, но в том, как дед медленным движением опускал бокал, было что-то пугающее. Он увидел, как старик стал подниматься.

– Считается, что я не должен пить вина, – сказал герцог извиняющимся тоном, – думаю, мне надо отдохнуть. Позвони Ормсли, пожалуйста, – произнес он прерывающимся голосом. – Он знает, что делать.

При этой сцене Ян почувствовал тревогу и сделал, как просил герцог. Через мгновение Ормсли помогал деду подняться наверх, вызвали врача. Он прибыл через полчаса со своей сумкой с инструментами и быстро поднялся по лестнице, а Ян ожидал в гостиной, стараясь избавиться от неприятного чувства, что приехал как раз вовремя, чтобы стать свидетелем смерти деда.

Однако когда врач спустился вниз, вид у него был успокоенный.

– Я неоднократно предупреждал его не притрагиваться к вину, – сказал он с усталым видом. – Оно вредно для его сердца. Сейчас, однако, он отдыхает. Вы сможете подняться к нему через час или два.

Ян не хотел знать, насколько болен дед. Он сказал себе, что старик, с которым они так похожи, для него – никто, и вопреки этому услышал собственный резкий голос:

– Сколько ему осталось?

Врач поднял руки ладонями вверх:

– Кто может сказать? Неделя, месяц, – проговорил он, – год, может быть, больше. Сердце у него слабое, но сильная воля, и сейчас сильнее, чем когда-либо, – продолжал врач, надевая легкий плащ, который Ормсли набросил ему на плечи.

– Что вы имеете в виду «сейчас сильнее, чем когда-либо»?

Врач удивленно улыбнулся:

– Ясно же, я хотел сказать, что ваш приезд значил так много для него, мой лорд. Он удивительно повлиял на здоровье лорда. О, нет, не удивительно, а чудодейственно. Мне следовало сказать именно чудодейственно Обычно когда он болен, то ругает меня. Сегодня герцог почти обнимал меня, торопясь рассказать, что вы здесь и почему. И даже мне приказал «взглянуть на вас», – продолжал он доверительным тоном старого друга семьи, – хотя я не должен был говорить вам об этом. – Улыбаясь, добавил: – Он думает, что вы красивый дьявол.

Ян отказался проявить какие-либо чувства в ответ на эту удивительную информацию.

– До свидания, мой лорд, – сказал врач. Повернувшись к обеспокоенным сестрам герцога, которые стояли в холле, приподнял шляпу. – Леди, – произнес он и уехал.

– Я только схожу наверх и посмотрю на него, – сказала Гортензия. Повернувшись к Чэрити, строго предупредила: – Не слишком надоедай Яну своей болтовней. – Она уже поднималась по лестнице. И странным зловещим голосом добавила: – И не вмешивайся.

В течение следующего часа Ян ходил по комнате, а Чэрити с большим интересом наблюдала за ним. Единственное, чего ему не хватало, было время, и именно время он терял. При таких темпах Элизабет родит своего первого ребенка к тому времени, когда он доберется до Лондона. А перед тем, как пойти к ее дяде со своим предложением, ему предстоит неприятная задача отказаться от брачных переговоров с отцом Кристины.

– Ты ведь не собираешься уехать сегодня, правда, мой дорогой мальчик? – неожиданно тоненьким голоском спросила Чэрити.

Подавляя раздраженный вздох, Ян поклонился:

– Боюсь, я должен, мэм.

– Ты разобьешь ему сердце.

Сдерживаясь, чтобы не сказать старой даме, что он сомневается, есть ли у герцога сердце, которое можно разбить, Ян резко произнес:

– Он выживет.

После этих слов Чэрити посмотрела на него так пристально, что Ян начал сомневаться, или она помешанная или пытается прочитать его мысли. Помешанная, решил он, когда старая дама неожиданно встала и настойчиво потребовала, чтобы Ян посмотрел на каких-то павлинов, которых нарисовал его отец, когда был ребенком.

– В другой раз, может быть, – уклонился Ян.

– А я думаю, – сказала она, смешно по-птичьи наклоняя вбок голову, – это должно быть сейчас.

Ян, посылая ее в душе к черту, начал отказываться, а затем передумал и уступил. Может быть, время пройдет быстрее. Она провела его через холл в комнату, которая, казалось, была личным кабинетом его деда. Войдя, старая леди в раздумье приложила палец к губам.

– Где же этот рисунок? – вслух подумала она с невинным и смущенным видом. – О, да, – повеселела Чэрити, – я вспомнила. – Подойдя к столу, она поискала под ящиком какой-то скрытый замок. – Ты будешь в восторге, я знаю. Ну, а где же может быть замок? – продолжала с тем же рассеянным видом смущенной болтливой старой дамы. – Вот он! – воскликнула она, и ящик с левой стороны выдвинулся. – Ты найдешь его вот здесь, – сказала Чэрити, указывая на большой выдвинутый ящик стола. – Поройся в этих бумагах и, я уверена, увидишь его.

Ян отказался залезать в стол другого человека, но Чэрити не чувствовала таких угрызений совести. Погрузив руки до локтей в ящик, она вытащила большую стопу толстой бумаги и вывалила ее на стол.

– Какую же из них я ищу, – в раздумье пробормотала старая леди, разбирая их. – Глаза у меня уже не те, что были. Ты не видишь птицу среди них, дорогой Ян?

Торнтон оторвал нетерпеливый взгляд от часов, взглянул на заваленный бумагами стол и замер. На него смотрели сотни изображений его самого в разных позах. Тут были тщательно сделанные рисунки, изображающие Яна стоящим у руля первого корабля его флота… Яна, идущего мимо деревенской церкви в Шотландии с одной из деревенских девушек, которая смеялась, заглядывая ему в лицо… Яна в солидном возрасте шести лет на пони… Яна в семь лет, и восемь, и девять, и десять… Кроме рисунков, тут были десятки длинных письменных докладов о Яне, некоторые недавние, другие – относящиеся к дням его юности.

– Среди них нет птички, дорогой? – невинно спросила Чэрити, но глядя не на стол, а на его лицо, на котором начали перекатываться желваки.

– Нет.

– Тогда они, должно быть, в классной комнате! Конечно, – сказала она весело, – так оно и есть. Как это на меня похоже, сказала бы Гортензия, сделать такую глупую ошибку.

Ян перевел взгляд от доказательств того, что дед следил за ним почти со дня его рождения, наверняка с того дня, когда он смог собственными ногами выйти из дома, на ее лицо и насмешливо сказал:

– Гортензия не очень проницательна. Я бы сказал, что вы хитры, как лиса.

Она слегка понимающе улыбнулась ему и приложила палец к губам:

– Не говори ей, хорошо? Ей так нравится думать, что это она – умная.

– Как он сумел получить эти рисунки? – спросил Ян, задерживая ее, когда она повернулась, чтобы уйти.

– Женщина в деревне недалеко от вашего дома сделала многие из них. Позднее он нанимал художника, когда знал, в каком месте ты будешь в определенное время. Я сейчас оставлю тебя здесь, где хорошо и тихо.

Ян знал, что она оставила его, чтобы он мог просмотреть бумаги на столе. Некоторое время он колебался, а затем медленно опустился в кресло и стал просматривать конфиденциальные донесения о нем самом. Они все были написаны неким мистером Эдгаром Норвичем, и пока Ян просматривал толстую стопу страниц, гнев на деда за оскорбительное вмешательство в его личную жизнь медленно сменился веселым интересом. Начать с того, что почти каждое письмо следящий за ним начинал с фразы, которая указывала на то, что герцог наказывал его за недостаточно подробные сообщения. Верхнее письмо начиналось: