Воспоминания - Андрей Фадеев

Местоположение страны от Карасу до Эчмиадзина еще интереснее. С одной стороны красуются оба Арарата, большой и малый, с прилегающими к ним горами; с другой. — Алагез; между ними промежуток, приблизительно до восьмидесяти верст. Обе огромные горы, с белоснежными вершинами, видны здесь еще яснее, и посевы разных родов еще обширнее. Все занято хлебопашенными полями, рисом, хлопчатой бумагой, клещевиною. Разумеется, все эти поля поливные, и потому везде встречаются канавы, пересекаемые однакож порядочными мостиками. Зелени — бесконечные массы, а в недальнем расстоянии виднеются беспрестанно большие деревни с садами и рощами.

Вид Эчмиадзина не представляет ничего особенно величественного. Он расположен тоже на совершенной равнине, у селения; монастырь весь обведен глиняною оградою. При входе, с обеих сторон, в два ряда покрытые лавки с разными товарами. Соборная церковь окружена строениями на площадке, с зеленью и несколькими деревьями, из коих два или три чинара, а прочие обыкновенные ветлы. Из зданий, наиболее красивое — колокольня, самая же церковь напоминает своей архитектурой Сионский собор в Тифлисе, как почти все здешние церкви старинной постройки. Вообще, строения — в армянском вкусе, впрочем, довольно чистые. Внутри собора заслуживает внимания древняя стенная живопись и резьба: но драгоценностей не много, так же, как и в ризнице. Есть несколько мощей, особо чтимых святынь из которых важнейшие: копие, коим пронзили бок Христа Спасителя на кресте, кусок от Ноева ковчега (как там в это твердо верят), череп Св. Репсимии и другие. Когда показывают эти священные предметы, монахи торжественно выносят их из алтаря, где они хранятся, при пении молитвословий и расставляют на столе. Есть ценные по работе кресты, жезлы, митры и ризы, украшенные каменьями, но, кажется, не слишком дорогими и без всякой отделки. Замечательнее искусное шитье из жемчугов на ризах с ликами святых. Была здесь когда-то митра, украшенная превосходным, редким по достоинству и величине изумрудом, составлявшим гордость патриаршей ризницы. Теперь о нем остались одни горькие воспоминания. В тридцатых годах одна высокопоставленная дама, пленившись митрою, обратилась с просьбою к Эчмиадзинской администрации одолжить ей на короткое время митру, чтобы снять с нее точный рисунок. Монахам крепко не нравилось это предложение, но не смея противиться предержащей власти, они, скрепя сердце, отправили с избранной, доверенной депутацией свою драгоценность в Тифлис. Срисовывание продолжалось долго, многие месяцы, однако окончилось, и митра возвращена в Эчмиадзин. Только вместо необыкновенного, дорогого изумруда, оказалось самое обыкновенное, дешевое зеленое стекло. Монахи застонали, заохали — и охают до сей поры, с прискорбием и поникшими главами рассказывая об этой горестной метаморфозе, с которой никак не могут свыкнуться и помириться, хотя более им ничего не оставалось делать, так как сила солому ломит. При самоуправном Персидском владычестве, Эриванские сардары, со всем своим азиатским, бесцеремонным отношением к чужому имуществу, не посягнули на захват монастырской собственности; русской же даме ее европейская цивилизация и высокий общественный пост нисколько не воспрепятствовали воспользоваться преимуществами властного положения своего супруга, для того чтобы превзойти в алчности персидских сардаров. Эта интересная история в свое время наделала много шума и возбудила много толков. Поговорить поговорили, тем и кончилось, только в Эчмиадзине все еще охают.

В числе любопытных вещей в церкви выдается изящной работою образ Богоматери на эмали и тонкой резьбою патриарший трон, подаренный некогда римским папой, кажется, Климентом XII-м. При монастыре устроена типографии духовных армянских книг; есть также обширная библиотека, помещенная в нескольких больших комнатах под чердаком, набитых тесно и беспорядочно армянскими книгами и рукописями. Говорят, здесь много древних библий, из коих я видел один экземпляр, оригинально раскрашенный яркими красками на пергаменте. Хозяева монастыря, эчмиадзинские монахи, по наружности, сытые, румяные, щеголевато одетые, заметно опрятнее и благовиднее нежели армянское духовенство в других местах. Их трапезная состоит из длинного, узкого коридора, в котором стол и скамьи по обеим сторонам его сплошные, каменные. В помещении патриарха (тогда находившегося в Тифлисе), три приемные комнаты украшены резьбою с разноцветными, узорчатыми стеклами картины на стенах большею частью довольно грубой работы. В гостиной, на возвышении, стоит широкое, особой конструкции кресло в роде трона, присланное, как нам сказали сопровождавшие нас монахи, из Индии; а все четыре стены, почти от потолка до пола, разрисованы сплошь красками альфреско, в виде и размере небольших отдельных квадратных картин, изображающих мучения, которыми истязали Св. Григория, просветителя Армении, по повелению царя Тиридата, наперсника Императора Диоклетиана. Картины в художественном отношении не имеют никакого значения; но количество и разнообразие изображенных истязаний заставляют удивляться неистощимой изобретательности истязателя, или, может, быть чрезмерному увлечению усердием и воображением рисовавшего художника. Св. Григорий везде представлен нагой, и иные пытки так необыкновенны, что невольно недоумеваешь, как насчет чудовищной жестокости их, так и насчет весьма неудобного помещения их на стенах гостиной. Я бы не желал находиться здесь в обществе дам. А между тем, патриарх принимает здесь всех дам, посещающих его, принимал и княгиню Елизавету Ксаверьевну Воронцову. Некоторые из мужчин, присутствовавших при этом посещении, говорили потом, что чувствовали себя не совсем ловко и не знали, куда поворотить глаза, чтобы не смотреть на стены.

Я обедал у архиепископа Луки, человека очень неглупого, хитроватого и популярного у своей паствы. Он заменял патриарха в его отсутствие. Обед был обильный, но безвкусие пробивалось во всем. Столовая посуда, старинная, вероятно, дорогая, доставленная из каких-то далеких заморских стран, судя по содержанию сделанных на ней узоров и рисунков, частью рельефных, очевидно произведена специально по предназначению в святую обитель, потому что представлены преимущественно различные сцены из Священного Писания. На тарелках такие сюжеты, имея вид образов, казались совсем неуместными и иногда с непривычки вынуждали отказываться от кушаний. Например, на жаркое подали жаренную индюшку, а на тарелке нарисован образ Благовещения; какая же возможность есть на такой тарелке, даже просто по чувству приличия.

Эчмиадзин изобилует водою. Незадолго перед тем разведен сад в большом размере, с прекрасным огромным бассейном. Говорят, впоследствии, патриарх Нерсес обратил особое внимание на сад и привел его в отличное состояние. В одной версте от монастыря находится принадлежащий ему обширный виноградник, а также большие житницы с хлебом.