МЕЛКИЙ СНЕГ (Снежный пейзаж) - Дзюнъитиро Танидзаки

Около четырёх часов вечера в Асию позвонила сестра Итакуры и сообщила Юкико, что её брат находится в клинике, что его прооперировали и, хотя операция прошла успешно, вчера вечером его состояние резко ухудшилось. Что, инфекция распространилась на мозг? — спросила Юкико. Нет, ответила сестра, у него начались боли в ноге. При чем же тут нога? Она и сама не понимает, сказала сестра, но боли очень сильные. От малейшего прикосновения он буквально взвивается и кричит на крик. Итакура не велел ничего сообщать Кой-сан, но она всё же решила позвонить. Ей кажется, положение очень серьёзное. Нужно что-то делать, а что именно — она не знает. Сейчас Итакура находится в клинике доктора Исогаи, специалиста по ушным болезням. Может быть, его необходимо показать другому врачу?..

— Нет ли каких-либо новых известий об Итакуре? — спросила Сатико.

Некоторое время назад, сказала Юкико, она снова разговаривала с его сестрой по телефону. Боль стала совершенно нестерпимой. Итакура мечется на койке, как безумный. Сестра послала телеграмму родителям, утром они должны быть в Кобэ.

Кой-сан уже выехала, сказала Сатико. Сама она постарается выехать завтра, никаких оснований задерживаться в Токио у неё нет. Перед тем как повесить трубку, Сатико спросила о самочувствии дочери. Эттян уже вполне здорова, сообщила Юкико, её никак невозможно удержать в постели. Шелушение закончилось, только на ступнях ещё чуточку осталось.

Сатико не вполне представляла себе, как объяснить Цуруко свой внезапный отъезд. Придя к выводу, что, сколько бы она ни думала, никакой мало-мальски убедительной причины ей всё равно не выдумать, Сатико на следующее утро позвонила в Сибую и, не мудрствуя лукаво, сказала сестре, что Кой-сан вчера выехала домой по срочному делу, что сама она тоже сегодня уезжает и хотела бы проститься. Нельзя ли ей ненадолго заехать в Сибую? К тому же ей надо взять чемоданчик Таэко.

— Я приеду к тебе сама и захвачу чемоданчик, — предложила Цуруко и вскоре появилась в «Хамае».

Флегматичная по натуре, Цуруко почти во всех случаях жизни сохраняла редкостное спокойствие, порой давая сёстрам основание называть её «толстокожей». Она не стала расспрашивать Сатико, какое именно «срочное дело» вынудило Кой-сан неожиданно покинуть Токио. Сатико видела, что в глубине души она даже довольна, поспешным отъездом младшей сестры. Несколько раз повторив, что она заехала «всего на одну минутку», Цуруко тем не менее осталась обедать.

— Кой-сан по-прежнему встречается с Окубатой? — неожиданно спросила она, когда они с Сатико приступили к еде.

— Насколько я знаю, да.

— У неё есть ещё кто-то помимо Окубаты?

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Мы хотели посватать Юкико за одного человека. Из этого ничего не вышло, поэтому мы не стали ничего говорить Юкико. Но, оказывается, этот человек навёл справки о нашей семье…

Как выяснилось, в роли свата выступал знакомый Тацуо. Он-то из самых добрых побуждений (в этом Цуруко нисколько не сомневалась) и рассказал им, что ходят странные слухи о связи Таэко с каким-то молодым человеком низкого звания. Знакомый Тацуо склонен думать, что это всего лишь сплетни, но на всякий случай всё-таки счёл необходимым их предупредить. Цуруко подозревает, что именно из-за этих слухов и сорвалось сватовство. Она слишком доверяет Сатико и Кой-сан, чтобы уточнять, имеют ли эти слухи под собой какое-то основание и кто этот молодой человек. Но они с Тацуо считают, что в нынешней ситуации самое лучшее для Кой-сан — выйти замуж за Окубату. Как только решится судьба Юкико, они намерены вплотную заняться этим вопросом.

Что же касается требования Кой-сан отдать якобы причитающиеся ей деньги, то они вынуждены ей отказать по тем самым соображениям, которые в своё время высказали в письме. Цуруко было с самого начала ясно, что Тацуо никогда не пойдёт на это, и если она не сказала об этом Кой-сан, то только потому, что опасалась, как бы дело не кончилось ссорой.

Всё это время они с Тацуо ломали себе голову, как с миром отправить Таэко домой. С тем большим облегчением, должно быть, восприняла Цуруко известие о неожиданном отъезде сестры.

— Я тоже считаю, что Кой-сан следует выйти за Окубату. И Юкико придерживается того же мнения. Эту мысль мы постоянно внушаем Кой-сан, — сказала, Сатико, как бы оправдываясь. Цуруко оставила последнюю фразу сестры без внимания. Она уже сказала всё, что хотела.

Поблагодарив сестру за угощение, Цуруко поднялась и стала прощаться.

— Ну, мне пора. Счастливого пути! Не сердись, если я не смогу сегодня проводить тебя.

34

Наутро Сатико была уже в Асии, и Юкико представила ей подробный отчёт о событиях двух минувших дней.

Когда позавчера служанка позвала её к телефону и сказала: «Вас просит сестра господина Итакуры», Юкико подумала, что та, должно быть, ослышалась и что спрашивают не её, а Таэко. В самом деле, с какой стати ей станет звонить сестра Итакуры, если они даже не знакомы? О болезни Итакуры она, разумеется, ничего не знала. Но служанка была абсолютно уверена, что спрашивают именно её, и в конце, концов Юкико всё-таки подошла к телефону.

Как выяснилось, сестра Итакуры знала, что Кой-сан в Токио. Она-де никогда не осмелилась бы побеспокоить госпожу Юкико, если бы не серьёзная болезнь брата. Когда Таэко навестила его в клинике после операции — это было как раз за день до её отъезда — всё было хорошо, но вечером он вдруг почувствовал зуд в ноге.

Когда ему растирали ногу, неприятное ощущение как будто исчезало, но к утру он начал жаловаться на боль. С тех нор боль не только не утихает, но становится всё более невыносимой.

Доктор не обращает на это внимания и твердит только одно: с ухом всё обстоит благополучно… Сделав перевязку, он сразу же убегает из палаты, как будто ему и дела нет до того, как страдает его пациент. Медицинская сестра считает, что во время операции была допущена какая-то оплошность.

С тех пор как состояние Итакуры ухудшилось, продолжила его сестра, она неотлучно находится при нём. Помочь ему она не в силах, а брать на себя ответственность ей страшно, — одних словом, ей ничего не остаётся, как умолять госпожу Таэко срочно приехать в Кобэ. Поэтому, собственно, она и рискнула позвонить в Асию. (Очевидно, она говорила из автомата, а не из клиники.) Узнай брат об этом разговоре, ей, конечно, от него попадёт… Юкико чувствовала, что девушка вот-вот расплачется.

До какой же степени отчаяния нужно было дойти этой робкой, застенчивой деревенской девушке — именно такой можно было представить её себе по рассказам Таэко, — чтобы собрать всё своё мужество и решиться на этот звонок!

Юкико обещала, что сию же минуту свяжется с Таэко по телефону.

Таэко сошла с поезда в Санномии и прямо оттуда отправилась в клинику. К вечеру она ненадолго заехала домой и рассказала, какое тягостное впечатление произвёл на неё Итакура. Кто бы мог подумать, что этот энергичный, волевой мужчина способен до такой степени потерять самообладание. Когда сестра сказала ему: «Посмотри, приехала Кой-сан», он повернул к Таэко искажённое мукой лицо и простонал: «Болит… болит…» Казалось, он был не в состоянии думать ни о чем, кроме своих страданий. Боль не отпускала его ни днём, ни ночью, всё это время он не мог ни есть, ни спать. Насколько поняла Таэко, боль гнездится в нижней части левой ноги, от колена до стопы, но где именно, сказать трудно, потому что никаких внешних признаков: ни покраснения, ни припухлости — не заметно. Малейшее движение или прикосновение причиняет Итакуре такую боль, что он кричит в голос.

Но как это могло случиться? — спросила Юкико. Какая связь между операцией на ухе и болью в ноге? Этого Таэко не знала. Добиться какого бы то ни было разъяснения от доктора Исогаи невозможно. С тех пор, как у Итакуры начались боли, он вообще избегает появляться в палате. Но судя по тому, что говорит медицинская сестра, — впрочем, это ясно даже не специалисту, — во время операции была занесена какая-то инфекция, которая пошла вглубь и поразила ногу.

До сих пор, продолжала Таэко, доктор Исогаи проявлял завидное спокойствие, но после того, как утром приехали родители и невестка Итакуры, он вдруг развернул кипучую деятельность. В полдень он появился в палате в сопровождении какого-то хирурга. Тот осмотрел Итакуру и после короткого совещания с доктором Исогаи в его кабинете отбыл. Вскоре после этого явился другой хирург, который опять-таки осмотрел больного, о чем-то пошептался с доктором Исогаи и уехал. Как объяснила потом медицинская сестра, доктор Исогаи, поняв, что самому ему не справиться, пригласил для консультации лучшего хирурга Кобэ. Поскольку тот сказал, что даже в случае ампутации спасти больного уже невозможно, доктор Исогаи спешно призвал на помощь другого хирурга, но и тот признал положение безнадёжным.