Следы на снегу - Фарли Моуэт

Были приложены все усилия, чтобы привлечь эскимосов Кресуэлл-Бей к меховому промыслу; источающие искушение своим блеском товары на полках Форт-Росса возымели некоторое действие. Хотя Сузи яростно пыталась предотвратить возвращение своего народа под крыло Компании, несколько семей все же переехали в Левек-Харбор и вернулись к жизни трапперов.

Когда к началу весны 1947 года в Кресуэлл-Бей остались всего две семьи, теперь уже Напачи-Кадлак настоял на том, чтобы Сузи и дети перебрались на юг. Подавленная уступками соплеменников, которые снова поддались на соблазны и позволили сделать себя слугами белых, преисполненная презрения к ним за их близорукость, Сузи неохотно сдалась.

«Очень трудно было уговорить ее переехать, — вспоминал Напачи-Кадлак. — Она говорила: если поедем, плохо всем нам будет».

И вскоре предсказания Сузи сбылись. В августе «Наскопия», направлявшаяся обычно в это время года на север, чтобы пополнить продовольственные и другие запасы факторий, напоролась на скалы и затонула… вблизи Кейп-Дорсет. Потеря судна и небольшой размер доходов от продажи мехов, поставляемых Форт-Россом, дали основание Компании закрыть факторию навсегда. В начале 1948 года управляющий и его клерк вместе с Эрни Лайолом, на этот раз также решившим покинуть несчастливые места, заперли пустые здания фактории и на собачьей упряжке отправились в Йоа-Хейвен.

Сузи попыталась воспользоваться этим и предприняла новую энергичную попытку убедить соплеменников переселиться в Кресуэлл-Бей, где можно было бы прокормиться. Вначале ей мало кого удалось убедить, потому что люди думали, что Компания решила либо построить новую факторию к югу от Левек-Харбор, либо отвезти их наконец домой, в Кейп-Дорсет.

Сузи решительно объявила все эти надежды ложными; ее горячая убежденность была настолько велика, что даже Таколик не мог противостоять силе ее слов. Ожесточенным отрицанием всего, что исходило от белых, она вызывала у людей даже некоторое беспокойство, и, когда шесть семей согласились наконец переселиться, сделали они это в значительной мере для того, чтобы успокоить ее.

Но не успели еще эти шесть семей обосноваться в Кресуэлл-Бей и лишь только задули ветры, означавшие наступление весны, как людей настигла неизвестная и страшная болезнь. Они задыхались от судорог шейных и грудных мышц или застывали в коме, а если и выходили из нее, то навсегда оставались калеками с парализованными и бесполезными конечностями.

Виновником этой неожиданной напасти оказался неведомо для других и для самого себя один из эскимосов-нетчинглингмиут. Он поднялся на север, чтобы убедиться, действительно ли покинут Форт-Росс, а принес дорсетцам жестокую эпидемию полиомиелита. Так исполнилось пророчество старого шамана.

Сузи была беременна, когда ее поразила болезнь, и она снова потеряла ребенка. Хоть женщина и не осталась калекой, болезнь глубоко потрясла ее. Весь год она не могла выбраться из бездонной пропасти депрессии.

Мир ничего не знал о новой трагедии, разыгравшейся в Кресуэлл-Бей (как и в Левек-Харбор, где положение было также ужасным), вплоть до середины января 1948 года, когда в Йоа-Хейвен группа нетчинглингмиут привезла Таколика, которого нашли в полубессознательном состоянии на льду пролива Рей. Он с трудом смог идти после того, как все его собаки подохли с голоду. Таколик пересек сотни миль неизвестной ему территории, чтобы донести до людей весть о постигшем их несчастье. На все путешествие у него ушло два месяца.

В начале февраля канадские ВВС отрядили самолет ДС-3 с лыжами для посадки на снег, чтобы доставить врача из индейской службы здравоохранения в пораженные болезнью поселки. В Кресуэлл-Бей врач нашел мертвыми нескольких младенцев, восьмерых взрослых и детей постарше, а оставшиеся в живых были настолько искалечены болезнью и так слабы от голода, что не могли охотиться.

ДС-3 совершил несколько рейсов для отправки самых тяжелобольных в больницу, а остальных перевез из Кресуэлл-Бей в Левек-Харбор (куда временно вернулся Эрни Лайол). Туда же доставили продовольствие и одежду. Первый раз за долгие годы изгнания эскимосам с Баффиновой Земли была предоставлена помощь.

В начале трагической зимы 1948/49 года в Форт-Росс случай привел Лоренцо Лирмонта, который больше, чем кто-либо, был ответствен за основание этой фактории. Он появился в новом амплуа — в качестве археолога, нанятого музеем для проведения раскопок в целях изучения прошлого эскимосов. И именно он оказался свидетелем катастрофического вымирания племени. Лирмонт описал печальную участь дорсетцев, и это послание Таколик отвез в Йоа-Хейвен. Трудно сказать, о чем думал Лирмонт, когда видел крушение своих надежд, об осуществлении которых он мечтал долгие годы.

В начале 1949 года Лайол вместе с семьей переехал на юг в Спенс-Бей, где Компания основала новую факторию, которая снабжалась из Туктояктука в западной части арктической области. Спенс-Бей располагался на западном берегу Бутии, в центре страны нетчинглингмиут, и отстоял от Форт-Росса на шесть или более дней пути на собачьей упряжке. В месяцы между весенним таянием и осенними заморозками он был практически недоступен для дорсетцев, которые тем временем находились по-прежнему в Левек-Харбор. Люди оставались там не потому, что им так нравилось, а потому, что им, крайне измученным физически и духовно, подавленным различными предчувствиями, уже не хватало воли, чтобы собраться и покинуть это место. Им была невыносима даже мысль о новом месте изгнания, каким для них оказался бы Спенс-Бей; домой же, в Кейп-Дорсет, они тоже не могли попасть. Просьба перевезти их на родину была отклонена властями, которые теперь уже совершенно отвернулись от людей из Левек-Харбор и успешно продолжали игнорировать их существование на протяжении последующих десяти лет.

Хотя песцовый мех в 1949 году снова сильно понизился в цене и в Спенс-Бей за него можно было выручить очень немного, эскимосы все же посещали эту отдаленную факторию, так как они хотели жить и даже делали робкие шаги к своему возрождению.

В 1953 году в тех краях оказалась научная экспедиция, и один из ее членов провел несколько часов в палатке Напачи-Кадлака и Сузи.

«Это была внушительная женщина приятной наружности, выше всех виденных мной эскимосов. Полнеющая, но все еще подвижная и энергичная. У нее было трое или четверо детей, и все отличались здоровьем, несмотря на то что, когда мы к ним прибыли, племя переживало нелегкие времена. Патроны у них кончились, а в весенней охоте на тюленей им не везло. С Сузи я чувствовал себя неловко. Она умела смотреть мимо человека, будто могла видеть то, о чем никто не догадывался».