Приключения 1972—1973 - Ульмас Умарбеков

— Помогите! — раздался за шкафом голос Трубека. — Или хотя бы не стойте на дороге. Здесь есть дверь в другую комнату.

Соколовский потрогал полоски бумаги, которыми были заклеены щели в двери.

— Придется сделать экспертизу.

— А это что за чудеса! — эксперт выудил из-под шкафа листок тетрадной бумаги с нарисованными на ней черепом и перекрещивающимися костями.

Соколовский взял бумажку.

— Тайны тысячи чертей и одной ведьмы. Детективный роман в четырех частях. Не хватает только подписи «Фантомас», и сразу стало бы ясно, кто убийца.

— Это она, сама старуха Лоренц, рисовала, — тут же стала плаксиво оправдываться Геновева Щепис. — Она мне всегда под дверь подсовывала такие картинки.

— Очень романтично, — посочувствовал капитан. — А вы на чем же отыгрывались? Что ей подсовывали вы? Быть может, вот это? — И он поднял с пола окурок папиросу.

Технический эксперт взял находку пинцетом, — Визитная карточка, нетипичная для женщины. Прикус скорей всего мужской. В лаборатории уточним.

— Вот, я все-таки нашел роман. — Трубек протянул. Соколовскому книжку в желтом переплете.

— «Катапульта», — прочитал инспектор вслух. На титульномлисте стоял штамп библиотеки. — Здорово!. Оказывается, старушку интересовали актуальные проблемы современной молодежи. Как вам это нравится доктор? Василий Аксенов.

Страуткалн стояла возле комода и разглядывала хобот металлического слоника..

— Сомневаюсь, — смущенно отозвалась женщина. — Вряд ли она много читала. Моя пациентка жаловалась на зрение.

— Оригинальная штучка, — Трубек взял слоника и тщательно, осмотрел со всех сторон.

— Антикварная вещица, — заметила Майга Страуткалн, — Слоник всегда стоял вот тут на комоде. Но, помнится… у него был отломлен хвост. А этот цел и невредим.

— Может быть, снова отрос, — пошутил Соколовский. — В природе разные бывают чудеса. А теперь, товарищ следователь, напишем протокол осмотра места происшествия. Садись, Борис, тут ведь начальник ты.

Голубой «Запорожец» резко затормозил у здания суда. Майга Страуткалн, в нетерпении ожидавшая мужа, подбежала в машине.

— Где ты был так долго, Эдвин? Сейчас тебя вызовут!

Эдвин Страуткалн с невозмутимым спокойствием оглядел себя в зеркальце, провел расческой по белокурым волосам и разгладил брови. Высокий лоб, прямой, с небольшой горбинкой нос и глубоко посаженные, искрящиеся глаза давали ему повод считать себя интересным мужчиной. Он неторопливо вышел из машины, тщательно запер дверцы и направился к парадному.

— Ну как там дела? — равнодушно спросил он.

— Сегодня допрашивали соседей и дворника. Знаешь, Эдвин, я ничего больше не понимаю. Всегда считала себя хорошим психологом. Но эту несчастную женщину я все-таки не раскусила. Кое-какие странности я за ней замечала, однако…

— В ее возрасте это бывает, — заметил Эдвин.

— Сегодня о ней высказывали свое мнение несколько человек, — продолжала Майга. — О покойниках не принято говорить плохо. Тем не менее должна сказать, что моя пациентка была на редкость злой и нелюдимой. Какая-то отщепенка…

— Таких тоже на свете немало.

С подчеркнутой галантностью Эдвин распахнул перед женой дверь, пропуская ее первой.

— Ты сегодня удивительно хороша. Была в парикмахерской?

Майга вспыхнула.

— Благодарю за комплимент, но он неуместен. Неужели тебя совсем не интересует этот суд?

— Больше всего меня интересует, чтобы всегда была прекрасной моя жена.

— Пустомеля!

— Теперь моя очередь благодарить за комплимент.

Они остановились перед дверью зала заседаний.

— Перестань, Эдвин, дурачиться. Ты же знаешь — я впервые в жизни на суде. Странная вещь: я всегда себе представляла прокурора невероятно строгим и желчным старцем с громовым голосом и парализующим взглядом питона. А этот ничего похожего! Даже иногда улыбается.

— Свидетель Страуткалн! — выкрикнул кто-то.

Эдвин открыл дверь и вошел в зал.

Председатель медленным движением снял очки и пристально смотрел на Страуткална, покуда секретарь записывала в протокол имя и фамилию свидетеля.

— Где вы работаете? Должность?

— В научно-исследовательском институте. Старший инженер.

— Что вам известно по делу об убийстве Алиды Лоренц?

— По сути, ничего, — пожал плечами Эдвин.

— Вы были на месте происшествия?

— Нет, там была моя жена.

— Вы знали Алиду Лоренц?

— Нет, не знал.

Судья принялся листать дело.

— Возможно, у прокурора есть вопросы?

Роберт Дзенис подался вперед.

— Пожалуйста, расскажите суду, когда и при каких обстоятельствах вам угрожали?

— Это произошло на третий вечер после того, как убийство было обнаружено. Около одиннадцати вечера позвонил телефон. Жена сняла трубку, и я заметил, что она побледнела. Какой-то незнакомый человек грозил рассчитаться с Майгой, если она будет вмешиваться в расследование убийства Лоренц. На следующий вечер звонок повторился. На этот раз трубку снял я. Мне велели передать жене, чтобы она не вздумала впутаться в эту историю. Не то будет плохо. Мол, в Риге хватает темных закоулков.

— Что вы на это ответили?

— Сказал, что сообщу в милицию.

— И сообщили?

— Да, жена поставила в известность прокуратуру.

— Том первый, сорок третья страница, — повернулся к судьям адвокат.

Дзенис продолжал:

— По всей вероятности, жена вам подробно рассказывала о происшествии на улице Вайрога?

— Разумеется, мы ничего не скрываем друг от друга. Тем более такой кошмарный случай.

— Быть может, вам известно, с кем еще она об этом говорила?

— Не знаю. Возможно, с приятельницами или с сослуживцами.