Рыкарь - Никита Гримм

долететь не успели. Закаменский взревел и хлопнул в ладоши перед грудью. Шар пламени выдал волну огня, которая кольцом разошлась вокруг шамана, обращая всех кадавров в пепел. В радиусе тридцати шагов от него не осталось ничего. Просто ничего. Все осыпалось пеплом от жара. А минотавр рванул снова вперед.

Через пять шагов огромный минотавр просто пронесся мимо группы Долгорукова, и на ходу пробив Щит Берегини (!), и вытащил одного бойца с пулеметом, который немного отделился от основного кулака оставшейся группы. Баир Баторович не стал его сжигать или рвать на части — огромный минотавр просто запустил бойца СБ Долгоруковых в сторону палаточного лагеря, который орал благим матом… Правда, не долго — пока до него не добрались три кадавра Боярского…

Осталось шестеро… Пардон… Пятеро. Один из бойцов — Одаренных рванул в сторону костяного рыцаря, подняв над головой здоровенный двуручник, над которым быстро создал какой-то неизвестный мне аркан Долгоруков, от действия которого лезвие меча превратилось в сгусток света. М-да, глупость храбрецов… Или храбрость глупцов… Тут как посмотреть…

— Кто этот лич? — Прогремел голос Закаменского рядом со мной.

Старый шаман — рыкарь распахнул руки, и, вырвавшись из земли, нас окружила гранитная полусфера.

— Мой биологический дед. Боярский Игорь Никитич. Одаренный Ранга Стихия. — Ответил я.

Гранитный купол закрывал обзор, но полностью скрывал все удары и не пускал кадавров к Закаменскому…

— Ты с ним общался? Он в своем рассудке?

— Да, наставник. Но он сам сказал, что просит упокоить его, когда он закончит схватку с Долгоруковым. Сказал, что вряд ли у него останется рассудок после использования Дара в таком состоянии. — Я покачал головой, — Только я даже не представляю, как это сделать.

— Аркан «Темного Воплощения». — Кивнул Баир Баторович, — просто воспроизведи последовательность рун в обратном порядке и в конце добавь руну Рейдо. И напитай Тьмой. Так ты получишь «Лук Предтеча». Это единственный шанс его развоплотить. Тебе нужно попасть ему в сердце. Тогда я смогу сжечь его тело.

— У него нет сердца, Баир Баторович, император выжег сердце и Источник князя.

— Матвей, сердце искусственно созданного лича — кристалл, который образуется из кварцевой пыли при проведении ритуала. Оно же и Источник. Сколько силы было вложено в ритуал?

— Свыше тридцати тысяч единиц.

— Тогда его сердце под стать его габаритам, размером с лошадиное. — Усмехнулся старый шаман. — Правда, и сил потребуется пара — тройка сотен единиц, сможешь вложить?

— Смогу, — Кивнул я.

— Тогда формируй аркан, и, на всякий случай, — Прищурился Закаменский, — Оберни наконечник стрелы в воздушную оболочку.

— Принято. — Кивнул я и развел руки на ширину плеч.

Аркан «Темного Воплощения» отпечатался в моей памяти еще с прошлого лета. События, при которых я его применил впервые, на всю оставшуюся жизнь отпечатались в моей памяти… Спасибо Абдулматину. О, только помяни, как говориться…

Рядом со мной из моей тени вышел Абдулматин, держа в руке отрубленную звериную голову куницы. Одного глаза не было, морду пересекали два рубящих удара, часть зубов была выбита, а язык буквально вырван.

— Господин, враг повержен.

— Хорошо, Абдулматин. Напомни мне последовательность рун «Аркана Темного Воплощения".

Абдулматин назвал все руны, и я убедился в своей памяти. Пора начинать!

Первый круг конструкта — пять рун в обратном порядке. Второй круг — еще пять. Третий круг — девять рун… Четвертый круг — девять рун… Пятый…

Раздался дикий визг, словно из человека, еще живого, находящегося в сознании, вытаскивали кишечник…

Шестой… Седьмой круг…

Новый визг и противный чавкающий звук…

В левой руке появилась и начала быстро расти тонкая черная дуга.

Буквально за полминуты с начала в моей правой руке вырос простой прямой лук и размахом плеч чуть больше полутора метра… В общем, он выглядел как простой лук, если не считать то, что от него то и дело исходила черная дымка…

— Готовься, сейчас сниму щит. — Бросил Закаменский, не оборачиваясь.

Я поднял руку с луком, и передо мной появилась черная струна тетивы. Я взялся за тетиву, ина руку словно легла стрела… Она начала увеличиваться и расти, и на ее наконечнике зажглась сверхновая… Тьма может освещать…

— Из Тьмы рождается Свет. — Выдохнул Закаменский, опуская щит.

Картина за куполом сменилась. Наемников не было… Кадавров тоже… Вокруг валялись кучи разорванных и расчлененных тел… На открытых участках местности рассредоточились бойцы Тайного Приказа, поливая костяного рыцаря и князя Долгорукова из всего доступного стрелкового оружия. Раздался мощный взрыв, и облако пламени окутало Боярского. Пардон! Бойцы Тайного приказа начали применять и тяжелое вооружение! Начали раздаваться характерные щелчки гранатометов, и на костяного рыцаря обрушился град взрывов…

Лич взревел, но двинулся вперед, его цель явно была простой — добраться до Долгорукова. А в его группе осталось все трое, и один просто валялся на земле, потеряв сознание…

Пламя короны над костяным рыцарем уменьшилось, одной руки не было, часть лезвия меча палача было сломано, одна коса валялась на земле вместе с отсеченной рукой, правый верхний угол щита был отколот, на забрале в виде черепа отсутствовало несколько зубов и на правой скуле была дыра… Один наплечник был расколот, обнажая серую ссохшуюся плоть… А лич все равно шел вперед…

Всего тринадцать шагов потребовалось Боярскому, чтобы в плотную подойти к щиту Долгорукова. Первый удар костяной косы заставил щит мелко дрожать, но тот не развеялся. Еще три удара князь Боярский нанес под плотным градом огня. На четвертый удар щит не выдержал, лопнув, словно мыльный пузырь.

Князь Долгоруков скривился, словно от удара под дых, и упал на колени. А Боярский не остановился, и нижняя рука с мечом рванулась вперед. Раздался новый крик — на этот раз голос мне был прекрасно знаком. Кричал Аркадий — меч лича пробил его на вылет в области живота…

— Отставить огонь! — Раздался еще один голос.

Алексей Владимирович Кобылин вышел на первую линию бойцов Тайного Приказа. Бойцы остановились, кто-то быстро начал перезаряжаться.

— ДОЛ-Л-ГОР-Р-РУКО-О-ОВ… — Выдохнул лич, и морда черепа на шлеме буквально изогнулась.

Я вскинул руки, направляя лук на лича, собираясь стрелять. Стрела стала уже настолько толстой, что больше напоминала копье для баллисты, чем стрелу…

— Рано! — Выдохнул Закаменский, сжимая кулаки.

— После… Света… всегда… приходит… Тьма… а… после… Жизни… всегда… следует… Смерть! — Выдохнул лич, резко распрямляясь, и высоко вскидывая косу, бросая меч и щит и сжимая ее древко всеми тремя руками.

Грудь немертвого открылась, и я услышал крик старого шамана:

— СТРЕЛЯЙ!!!

На выдохе я спустил тетиву. Мир замедлился. Тетива очень медленно ползла вперед, выталкивая древко стрелы толщиною с хорошее бревно.

Белоснежное пламя разгоралось все сильнее