Тридцать лет среди индейцев - Джон Теннер

Ночью накануне моего приезда сестре Люси приснилось, будто я иду по кукурузному полю, окружающему ее дом. У сестры было 10 детей. Чтобы присутствовать при моей встрече с сестрами, собрались родственники, друзья и соседи. И хотя мы друг друга не понимали, было пролито немало слез. В первое же воскресенье после моего приезда в доме сестры собралось еще больше гостей, чем в первый раз, чтобы присутствовать на молебне. Мой зять Иеремия Раккер сделал попытку найти в завещании отца хоть какие-нибудь распоряжения в мою пользу. Мы отправились в Принстон, где зять представил меня судьям, но сделать ничего не удалось. Тогда жившая поблизости мачеха подарила мне 137 долларов.

В сопровождении семи моих родственников, женщин и мужчин я поехал в Скоттсвилл к дяде, захотевшему повидаться со мной. Там организовали сбор в мою пользу, и я получил 100 долларов. После возвращения от дяди полковник Юинг из Хопкинсвилла в течение часа, который я провел у него, собрал еще 100 долларов и вручил их мне. Этот джентльмен проявил по отношению ко мне много заботы и внимания. С того дня он навсегда остался моим верным другом, неизменно готовым оказать помощь.

Из Хопкинсвилла я отправился к мачехе, где стал готовиться к возвращению на Лесное озеро. Многие родственники, жившие по ту сторону Миссисипи, возвратились к себе домой, но брат и невестка настояли на том, чтобы ехать со мной. Из дома брата Эдуарда под Нью-Мадридом я вернулся в Джексон, где опять заболел. Между тем мое состояние благодаря добровольным пожертвованиям встретившихся мне гостеприимных и милосердных людей возросло до 500 долларов. Вот почему брат, опасаясь, как бы такая крупная сумма не навлекла на меня беды, если я поеду один, решил меня сопровождать.

Из Джексона мы отправились в Сент-Луис, где навестили губернатора Кларка, который уже во многом помог брату, когда тот меня разыскивал. Кларк встретил нас очень благожелательно и предложил сделать все, что мы сочтем необходимым, чтобы помочь вывезти мою семью из страны индейцев. Брат хотел отправиться со мной, захватив побольше людей, чтобы в случае необходимости забрать детей силой. Но я, улучив денек, пошел к губернатору Кларку один и попросил его не придавать значения словам брата, который не знал условий той местности, куда я направлялся, и не понимал, как можно добиться успеха в нашем предприятии. По правде говоря, я не хотел, чтобы меня сопровождал кто-нибудь из белых людей, будь то даже мой родной брат, так как хорошо понимал, что он не перенесет трудностей путешествия и не сможет, подобно мне, прожить всю зиму в индейской палатке. Более того, я считал, что брат будет для меня скорее помехой, чем помощником. Губернатор Кларк хотел доставить меня к Лесному озеру через верхнюю Миссисипи, но этот путь был для меня неприемлем, так как он пересекал страну сиу. Кларк дал мне маккинакскую лодку, вмещавшую 60 человек, с соответствующей командой и, кроме того, три бочки муки, две бочки сухарей, ружья, палатки, топоры и т. д. Уговорив наконец брата вернуться домой, я отправился в путь один. Из-за бурного течения Миссисипи ниже устья Миссури большая и тяжелая лодка вскоре оказалась негодной для такого путешествия. Поэтому я оставил ее у волока Сиу. Оттуда я с двумя мужчинами поплыл в маленьком каноэ к истокам реки Иллинойс у Чикаго.

Губернатор Кларк дал мне письмо к м-ру Мак-Кензи, местному представителю по делам индейцев. Но, так как в это время ни одно судно не отправлялось в Маккинак, Мак-Кензи дал мне каноэ из древесной коры с индейским экипажем. Однако индейцы вскоре решили остановиться и пропьянствовали несколько дней. А в это время мимо проходил возвращавшийся пароход, на котором я и добрался до Маккинака. Здесь капитан, по имени Кнапп, предложил доставить меня на своем судне до острова Драммонд. Там я встретил сердечный прием со стороны д-ра Митчелла и представителя по делам индейцев полковника Андерсона. Последнему удалось переправить меня к Со-Сент-Мари.

Там мне пришлось прождать два-три месяца, так как местный уполномоченный, полковник Диксон, сам собиравшийся в отъезд, не разрешал мне переправиться к озеру Верхнему на судне «Северо-Западной компании», которое за это время успело трижды сходить туда и обратно. Наконец полковник отправился в путь и взял меня на свое судно. Едва мы отошли от берега, как Диксон дал мне в руки весло, несмотря на то что я был не совсем здоров, и заставил грести до тех пор, пока я в изнеможении не опустился на дно лодки. Увидев, что я уже больше ни на что не гожусь, полковник велел высадить меня на берег примерно в 20 милях от Форт-Вильяма, где я встретил м-ра Гиарсона, которому были доверены заботы о каком-то имуществе «Компании Гудзонова залива». Возмущенный отношением ко мне полковника Диксона, я сказал ему, когда он меня покинул, что все равно доберусь в Ме-нау-цхе-тау-наун раньше его. Свой багаж я оставил на попечении м-ра Гиарсона и, договорившись с одним старым французом, чтобы он помог мне управлять маленьким каноэ, тронулся в путь. Мы благополучно пересекли озеро, и я действительно оказался у цели раньше Диксона.

Все мои близкие были здоровы. На следующий день мне сообщили, что к палатке приближается «рыжеволосый англичанин» (так прозвали индейцы полковника Диксона). Не вставая с места, я крикнул ему изнутри, чтобы он не входил ко мне.

«Вы видите, я в своей палатке, хотя вы и бросили меня на берегу озера далеко от моего дома и от такого места, откуда мне могли бы оказать помощь. В моей палатке нет места для таких людей, как вы, и я надеюсь, вы сюда не войдете!»

Я хорошо понимал, что он пришел ко мне за продуктами, но не хотел ни встречаться с ним, ни давать ему что бы то ни было.

Полковник ушел из нашей деревни и по индейской тропе отправился к реке Ред-Ривер. Но в реке в этом году было очень мало воды, и Диксону пришлось весьма туго: он чуть не умер с голоду.

Полковнику попалось на пути индейское кладбище, где были похоронены один из моих шуринов, дочь Ото-пун-не-бе и много моих друзей и знакомых. Все могилы были тщательно укрыты. Но полковник Диксон сломал ограды и маленькие навесы над могилами, чем нанес тягчайшее оскорбление индейцам. Они грозились убить его и, несомненно, исполнили бы свое обещание, подвернись им удобный случай. Но полковник направился в Пембину, а оттуда к озеру Траверс и больше никогда не возвращался в страну оджибвеев.

Через несколько дней после моего приезда в Ме-нау-цхе-тау-паун один из моих детей заболел корью и умер, так как эта болезнь в то время всегда заканчивалась у индейцев смертью. Другие дети тоже заразились, но я уже немного научился ухаживать за больными, и никто из них не погиб.

Вскоре у нас вышли все запасы, и мы вместе с Ме-цхик-ко-наумом начали готовиться к охоте с применением магии.