Три закона. Закон первый – Выживание - Елена Пост-Нова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К обычному шуму проснувшихся джунглей теперь добавился ощутимый шелест крон в вышине. Там гулял ветер. А небо, видневшееся в просветах, было затянуто облаками. Сегодня солнце не согрело остров своими лучами, и это были первые признаки надвигающейся бури.
Оголившись по пояс, я позволил проверить свою спину — она оказалась чиста. Со всем остальным справился сам. Никаких укусов не наблюдалось.
— Перенапрягся, парень, — сказал Мичлав за плечо, пока я там одевался. — Сегодня какой день? Семнадцатый. Плюс, с твоей тонкой душой ты наверняка попсиховал и до отъезда. Сейчас стал расслабляться, вот тебя и накрывает.
С тонкой душой… Чего он меня постоянно этим тыкает?
— А вы уверены, наставник, — прищурился на его кудрявый затылок, — что с моей тонкой душой я смогу быть охотником?
— Сможешь-сможешь. Ну будешь блевать иногда — не большая проблема, верно?
За день мы обошли подножие вулкана по западной стороне. Конечно, сколько успели, ведь перед ночью надо было отоспаться. В этой части искали потенциальных лазутчиков. Потому что из-за каменистой поверхности сканер мог и ошибиться насчёт отсутствия тут гнёзд. Зверь встретился всего один — и он ушёл от нас с миром, получив только маяк в спину. Но по пути мы поставили несколько пушек-маркеров в стратегически выгодных местах. Эта зона входила в Первую Полосу, которая должна быть очищена на сто процентов. Поэтому зверя надо выследить.
Спать в лесу днём — опасное дело! Для этого пришлось забраться повыше на склон вулкана. К несчастью, с этой стороны он был слишком пологий, и, несмотря на отсутствие следов квазиантропов, рисковать не хотелось. С трудом мы нашли подходящее для остановки место. Под прикрытием растительности было тесновато, но, пристроившись у наставника под лопаткой, я вырубился до самого вечера под настойчивый шелест листвы над нами.
Во сне мне мерещился калейдоскоп самых разных запахов, которыми благоухали джунгли. А проснувшись, я обнаружил, что не мерещился. Обоняние странным образом обострилось. Земля, на которой мы спали, пахла приятно — живой сыростью и немного острой гнилью. Широкие листья папоротника пахли словно дождём. Даже ствол дерева… и тот пах! Был ещё какой-то запах, близкий, но непонятный.
Мичлав рядом с шумным вздохом принял вертикальное положение. Он задел меня мощным плечом и попал в поле зрения. С сомнением оглянувшись, я понял — этот непонятный запах от него исходил. Боже, как неловко-то! Нет, это был обычный человеческий запах, который, как мы знаем, у каждого свой. Но чаще всего мы даже не осознаём, что его чувствуем, за исключением особых случаев.
Мой нос почему-то решил сейчас впервые в жизни учуять естественный запах человека по соседству. Это было похоже на запах раскалённого металла, доносящийся издалека.
Вжав голову в плечи, я сидел и думал, что же со мной происходит? Осторожно понюхал тыльную сторону собственной ладони — и моя кожа имела некий аромат, который я раньше не замечал, но он был более слабый, чем мичлавский. Понюхал рукав куртки (он пах материалом и землёй) — и встретился глазами с самим Мичлавом.
— Ты что, парень, совсем рехнулся сегодня? — поинтересовался он.
— Я себя как-то странно чувствую! — в недоумении я не знал, что сказать, кроме правды. — Обоняние очень обострилось. Всё так резко пахнет…
— Хах, тогда лучше не ешь перед устранением. Только еду переводить.
Он был прав. На голодный желудок я чувствовал себя лучше. Ну если не считать самого голода. Ночь прошла на ногах. И к утру намеченный Мичлавом план был выполнен — ближайшая к границе линия теперь очищена от зверя и готова к буре. Как сквозь полосу отжига не должны пройти искры лесного пожара, так и зверь не должен достигнуть жилой зоны, впав в безумие от стихии.
Когда с последним стойбищем было покончено, мы находились на приличном расстоянии от лагеря. Джунгли были погружены в пасмурные сумерки, а наверху под ветром шумела листва. Наставник оценил имеющиеся условия и принял решение остановиться для пары часов сна. Плюс мне было приказано «пожрать», потому что «месиво» осталось позади и содержимым желудка я уже не рискую. А затем, после отдыха, мы направимся к лагерю.
Замечательные намерения, но сбыться им было не суждено. В поисках укрытия для привала мы наткнулись на стаю квазиантропов, мигрирующую из глубины острова. Целая группа могла только мигрировать с перенаселённой или истощённой территории, ведь на розыск пропитания звери выходят отдельно друг от друга.
Такая ситуация застала нас врасплох. Мы прятались среди растительности, а стая двигалась прямо на нас, растянувшись в цепочку, достаточную, чтобы нам было от неё не скрыться. Самцы, мрачно ворчащие друг на друга, самки с детёнышами, прицепившимися к их вислым животам. Пересчитав, насколько это было возможно, количество особей, Мичлав сказал одними губами «двадцать». Встреча с таким количеством зверя в лесу днём не сулила лёгкого избавления. Охотник раздумывал недолго (для долгих раздумий возможностей и не было). В ход пошёл чудом прихваченный для этой вылазки манок, который не планировали применять, но всё равно на всякий случай повесили мне на спину. «Всякий случай» действительно наступил!
На пальцах Мичлав быстро пояснил своё намерение и последующие необходимые действия. Затем, неслышно сняв с меня манок, он в две секунды задал программе траекторию движения и аккуратно пустил аппарат в воздух. Тот, поскуливая, принялся метаться над стаей, вызывая на себя их внимание и агрессивный восторг. А мы начали стрелять из укрытия. Но всё равно были замечены почти сразу — встреча со зверем днём очень опасна…
…Далёкие громовые раскаты доносились откуда-то издалека, где шумело потемневшее море. В густых джунглях тоже потемнело, хотя солнце, скрытое тучами, должно было находиться в зените. Нескончаемый стрёкот и птичья болтовня притихли.
До лагеря уже рукой было подать! Но в опустившейся духоте передвигаться очень тяжело, усталость цепляется за подошвы, даже дыхание даётся с трудом. Пережив незапланированную стычку, оставшись без сна, а с приближением грозы по-бытовому решив не терять время на отдых — мы шли.
— Чёрт, слушай, эта хреновина как огнём горит, — Мичлав впереди меня остановился и, скривившись, посмотрел на собственную руку, — наверняка всё дерьмо, какое только в тропиках есть, у него под когтями было…
Его мощное плечо было располосовано до самого локтя. Наставнику не везло на эту сторону — в северо-западном походе он приложился практически тем же местом. Предыдущие ссадины успели сойти почти в ноль, а теперь
