Коронатор - Симона Вилар

Анна услышала, как какая-то горожанка бранится с мясником из-за цены.

– Ты меня подчистую обобрал, кривой дьявол!

Мясник посмеивался.

– Ничего, матушка-ведьмачка. Может, ты поймаешь за рукав саму Анну Невиль, и денежки возвратятся к тебе сторицей.

Надвинув глубже капюшон, Анна неслышно проскользнула мимо.

Стараясь не ступать в кровавые лужицы, она торопливо огибала выступы домов и старые башенки, миновала какой-то монастырь и, обойдя его глухую стену, увидела широкий проход, ведущий на Чипсайд. Сначала Анна хотела свернуть в первый попавшийся переулок, но затем увидела выстроившихся вдоль улицы горожан, с любопытством глазевших на покидающую город армию. Отряды двигались в сторону старых Ньюгейтских ворот, и Анна решила рискнуть – а вдруг удастся, слившись с их потоком, покинуть Лондон! В окружении зевак двигались ряды копейщиков в железных шлемах и покрытых бляхами куртках, грузно шли, бряцая стальными поножами, шеренги арбалетчиков. Рыцари в боевых доспехах, тускло поблескивавших в сером сумраке дня, грозно восседали на боевых конях, а следом двигалась артиллерия: тонкоствольные медные кулеврины, фальконеты, мощные чугунные бомбарды, извергавшие каменные ядра. По мостовой грохотали, высекая искры, колеса телег, запряженных грузными волами, слышалось щелканье бичей.

Анна осторожно кралась вдоль домов. В толпе подзадоривали йоркистов, кто-то благословлял их, но были и такие, что советовали поспешить исповедаться, пока их не подмял старый медведь Уорвик. За широкой Чипсайд тянулась грязная Ньюгейт-стрит. Здесь толпились шлюхи, задиравшие воинство, вопили разносчики, предлагая вина и шотландскую водку.

Анна вспрыгнула на каменную тумбу у входа в один из домов и через головы разглядела проем Ньюгейтских ворот. Словно железный поток, армия покидала Лондон, кое-кто из вояк тащил за собой веселых уличных девиц, чему стражники не препятствовали, однако когда некая торговка устрицами с корзиной на голове хотела проскользнуть мимо стражи, ее ударили в грудь древком алебарды.

Анна слышала, как охранник орал:

– Тебе что – других ворот нет, дьяволово семя? Через Ньюгейт следует войско его величества, поскольку в Майл-Энде[74] состоится смотр сил. И велено ни единой души не пропускать на Смитфилдское поле.

Снова начал накрапывать дождь. Анна укрылась в проеме между домами. Итак, с войском ей не выбраться из города. А ведь это было бы для нее наилучшим выходом. Через Майл-Энд мимо торговых кварталов Холборна[75] прямая дорога к Барнету, где, как она поняла из разговоров солдат, стояли силы ее отца. Если бы ей удалось добраться до них! Может статься, что Уорвику еще ничего не известно о предательстве Кларенса. И, видимо, это так, поскольку Джордж говорил, что намерен оставаться с тестем до последней минуты, чтобы переметнуться к Йоркам, когда тот меньше всего будет этого ожидать.

До слуха Анны донеслись какие-то крики, и она заметила неподалеку уже знакомый возок маркитантки. Эта особа, все в той же помятой красной мужской шляпе, сейчас обрушивалась с руганью на помогавшего ей подростка. Тот стоял, втянув голову в плечи, а у его ног в луже вина валялся разбитый кувшин.

– Ты такой же недоумок, как и твой отец, кто бы он там ни был! Разбить кувшин ценой два пенса! Убить бы тебя на месте, кабы не грех, окаянный ублюдок!

За этой сценой с хихиканьем наблюдали сидевшие в повозке две размалеванные девки. Одна – уже повидавшая виды, с дрожащей, как желе, грудью в вырезе платья, другая – совсем дитя, с лицом, уже отмеченным пороком. Она прижимала к щеке тряпичную куклу.

Какой-то офицер осведомился, в чем дело. Ругаясь на чем свет стоит, маркитантка поведала, что закупила в трактире несколько кувшинов красного бордосского вина для солдат, а ее полоумный отпрыск расколотил самый большой из них. Офицер засмеялся, заметив, что ей не стоит отчаиваться, поскольку она наверняка вдвойне возместит свой убыток в ходе кампании.

Со своего места Анна наблюдала за происходящим. Убедившись, что маркитантка своя среди воинов Йорков и никто ничего не заподозрит, если Анна выедет из Лондона в ее повозке, она решилась. Дождавшись, когда офицер отойдет, она громко окликнула маркитантку. Та, уже взявшая было своих мулов под уздцы, хмуро взглянула на Анну через плечо. У нее было грубое, словно вырубленное топором лицо.

– Не возьмешь ли меня в свой возок?

Маркитантка взглядом ощупала Анну с ног до головы, словно лошадь при покупке, отметив ее забрызганное грязью платье, добротную суконную накидку, выбивающиеся из-под капюшона длинные волосы и привлекательное лицо.

– Как договоримся, милашка, – хитро подмигнула она. – Я подвезу тебя, могу и подкормить, и приодеть, но плату за первого мужика ты отдашь мне. А потом станешь отдавать и за каждого пятого. Клиентов я найду тебе сама и буду следить, чтобы тебя не били. Соглашайся. Это хорошая сделка! Мои красотки Кейт и Сью не жалеют, что связались со мной. Верно, девочки? Не так уж вам и плохо живется у Красной Бесс.

Она засмеялась, но «девочки» угрюмо молчали, разглядывая новенькую. Анна тоже не могла вымолвить ни слова. После всех бед и унижений, обрушившихся на нее в последнее время, ей предлагали стать солдатской шлюхой. Анне нестерпимо захотелось броситься на эту гнусную тварь и разодрать ей в кровь лицо. Но она заставила себя сдержаться. Ей необходимо во что бы то ни стало выбраться из города.

– Ты не так меня поняла, – стараясь сдержать дрожь, сказала Анна. – Мне просто нужно добраться до Сент-Олбанса, а из-за войск всех задерживают. Я могу заплатить тебе, если ты мне поможешь.

На лице маркитантки выразилось разочарование.

– У меня не крестьянская телега, дорогуша. Я сама могу заплатить кому пожелаю.

Она тяжело взгромоздилась на козлы, закуталась в широкий плащ и, снова взглянув на Анну, небрежно бросила:

– Ты ведь совсем одна, девочка, но, судя по всему, не вчера родилась. Иначе ты не шлялась бы среди солдат под дождем. Без покровителя пропадешь. То, что я тебе предложила, – не самое худшее. Рано или поздно такие, как ты, становятся на этот путь.

Она выжидающе смотрела на Анну, но та застыла, словно в трансе. Тогда, пожав плечами, толстуха стегнула мулов. Повозка тронулась, завизжали колеса. Анна стояла под дождем, глядя ей вслед. Она видела, как старшая из шлюх скорчила гримасу и показала ей язык, а младшая отвернулась и занялась своей куклой.

«А ведь их никто не тронет, – с горечью подумала Анна, – и я могла бы с ними выбраться из Сити. Пусть только вывезут меня за городские ворота, и я от них тотчас отделаюсь…»

Подавив отвращение, которое внушала ей Красная Бесс, Анна бросилась бегом за повозкой маркитантки. Нагнав ее, она на ходу прыгнула на козлы.