Освобождённая возлюбленная - Дж. Уорд

С очередным проклятием, она протиснулась мимо него и вышла в коридор, считая, что скоро Манелло получит желаемую свободу…

— Это был твой брат. Не так ли?

Спокойные, низкие слова эхом пронеслись по пустому коридору, останавливая не просто её ноги — её сердце.

— Я видел его состояние, — сказал Манелло низким голосом. — Это мог сделать твой отец?

Пэйн медленно повернулась. Целитель застыл посреди коридора, на его лице не было ни шока, ни ужаса, лишь проницательность, которую она ожидала увидеть.

— Почему ты так решил? — сказала она мёртвым голосом.

— Когда я оперировал его, то увидел шрамы, и было вполне очевидно, что кто-то пытался кастрировать его. Пораскинув мозгами? Исходя из моего ограниченного опыта общения с ним, я бы сказал, что он слишком дёрганный и агрессивный, когда кто-то пытается взять верх. Так что, это была либо шайка людей, либо кто-то, кто добрался до него в очень, крайне уязвимом состоянии. Думаю, последнее — наиболее вероятно, потому что… ну, просто скажем, что я удивлюсь, если у вашего вида не встречаются жестокие родители.

Пэйн сглотнула ком, и прошло много, много времени, прежде чем она обрела голос.

— Наш отец… удерживал его. Кузнецу приказала сделать татуировки… а потом они достали клещи.

Мэнни резко закрыл глаза.

— Мне жаль. Мне на самом деле… чертовски жаль.

— Наш отец был избран за свою агрессию и жестокость, и ему отдали моего брата, когда тот был совсем ребёнком… тогда как я осталась в Святилище с нашей мамэн. Не зная, как иначе проводить время, я наблюдала за происходящим здесь, на Земле, во всевидящих чашах, и… на протяжении всего пребывании в военном лагере, с моим братом жестоко обращались. Я снова и снова говорила об этом матери, но она твёрдо придерживалась уговора, заключённого с Бладлеттером. — Пэйн сжала ладони в кулаки. — Этот мужчина, этот проклятый богом садист… он не мог произвести сына, но мать дала ему такового, чтобы он согласился соединиться с ней. Спустя три года после нашего рождения, она передала Вишеса в руки жестокости нашего отца, и приложила все усилия, чтобы удержать меня в мире, где мне никогда не будет места. А потом, когда произошёл тот случай с Вишесом… — Слёзы брызнули из её глаз. — Больше не… я не могла больше бездействовать. Я пришла сюда и… я выследила Бладлеттера. Повалив наземь, я сожгла его. И я не жалею об этом.

— Кто заточил тебя?

— Моя мать. Но заключение лишь отчасти было связано его смертью. Порой мне кажется, что оно было вызвано в большей степени её колоссальным разочарованием во мне. — Она быстро вытерла лицо, смахивая слёзы. — Но хватит об этом. Хватит… всего этого. Иди, сейчас… Я поговорю с королём, чтобы тебя отослали назад. Прощай, Мануэль.

Не ожидая его ответа, она снова развернулась…

— Да, я хочу тебя.

Пэйн замерла, а потом снова посмотрела через плечо. Спустя мгновение, она сказала:

— Ты хороший целитель, и выполнил свою работу, как ты правильно заметил. У нас нет более причин для разговоров.

Когда она продолжила свой путь, он быстро сократил расстояние между ними и поймал её, разворачивая кругом.

— Если бы я не оставил штаны на себе, то не смог бы сдержаться.

— Неужели?

— Дай свою руку.

Не смотря на него, Пэйн протянула руку.

— Зачем…

Двигаясь быстро, он приложил её ладонь между ног, прижимая к горячей, жёсткой длине между бёдер.

— Ты права. — Он волнообразно двигался у её руки, эрекция вжималась в её ладонь, и Мэнни глубоко задышал. — Даже пытаясь убедить себя в обратном, я знал, что если разденусь, то ты останешься девственницей ровно столько времени, сколько потребуется, чтобы уложить тебя на спину. Не романтично, но абсолютная, чёрт возьми, правда.

Когда её губы приоткрылись, он опустил взгляд на её рот и зарычал:

— Ты чувствуешь правду, так ведь? В твоей руке, чёрт возьми.

— Тебя не волнует, что я совершила…

— Ты говоришь о своём отце? — Он перестал тереться о её ладонь и нахмурился. — Нет. Честно говоря, я — за вендетту. Твой брат мог легко умереть от тех ран… и мне плевать, как быстро твой вид исцеляется. Но, что более важно, я готов поспорить, что эта фигня в духе отец — сын свернула ему мозги до конца жизни… так что да, никаких проблем с тем, что ты сделала.

Правосудие возмездия, подумала она, осмысливая его слова.

Усиливая свою хватку, он продолжил то, что прекратил, лаская свою эрекцию вверх и вниз.

— Я рада, что ты это чувствуешь.

Это была правда по многим уровням: его эрекция была изумительной, такой жёсткой и округлой у вершины. Она хотела изучить его так, как он сделал это с ней… своими пальцами… губами… языком…

Мануэль закатил глаза, стиснув при этом зубы.

— Но… твой брат всё равно прав.

— Да…? — Наклонившись ближе, она облизнула его губы. — Ты уверен?

Когда она подалась назад, их глаза встретились на одно обжигающее мгновение… и потом, с рычанием он развернул её кругом и вжал в стену.

— Будь осторожна, — прорычал он.

— Зачем? — Она наклонилась к его шее и медленно, но неумолимо провела клыком по яремной вене.

— О… мать твою… — Отчаянно выругавшись, он вцепился в неё рукой, удерживая её ладонь на своих бёдрах, очевидно пытаясь сосредоточиться. — Послушай меня. Как бы не было хорошо всё между нами… — Он сглотнул ком. — Как бы хорошо… чёрт, послушай, твой брат правильно всё сказал… я не смогу подобающим образом позаботиться о тебе…

— Я сама могу о себе позаботиться. — Она прижалась к его рту, зная, что взяла верх, когда его таз снова начал двигаться вперёд и отступать: он мог удерживать её руку, но его тело само восполнило нехватку трения.

— Гребаный ад, — простонал он, — ты хочешь, чтобы я кончил прямо здесь?

— Да, хочу. Я хочу узнать, каково это.

Ещё поцелуи. И хотя именно он схватил её и прижал к стене, агрессором выступала она.

Мануэль отстранился, но только — как показалось — с огромным усилием. Сделав серию глубоких вдохов, он сказал:

— Ты спросила, останусь ли я, если смогу? Без раздумий. Ты красивая и сексуальная, и я не знаю, что, чёрт возьми, твоя мать или кто бы там ещё творят, сравнивая тебя с кем или чем угодно. С тобой ничто не сравнится… даже близко.

Пока целитель говорил, он был смертельно серьёзен и невероятно честен… и его понимание было таким же щедрым, как и уникальным: Пэйн никогда не получала такого, ни от кого. Даже её брат хотел, чтобы она отказалась от выбранного ею мужчины.

— Спасибо, — прошептала она.

— Это не комплимент. Констатация факта. — Мануэль нежно поцеловал её, задерживаясь на губах. — Но, Пэйн, Бородатая Сволочь по-прежнему прав.