Заклятие Горца - Карен Монинг

— Думай об этом, Джессика Сент-Джеймс, — шептал он. — И позволь этому начать изъедать тебя.

Спустя много часов после того как Лука Тревейн вернулся к своему блестящему черному лимузину с тонированными стеклами и уехал, Джесси сидела, уставившись на экран компьютера в темноте библиотеки.

Она водила пальцами по прохладной поверхности маленького журнального столика стоящего под слабо освещенным портретом восемнадцатого столетия главы рода МакКелтар и его жены, держа свои руки на приличном расстоянии от клавиатуры и мыши.

Было четыре часа утра, и в замке было тихо как в могиле. Она испытывала что-то подобное в отношении себя.

Джесси была не единственной, кого затронуло посещение Темного мага днем ранее. Оно бросило мрачную тень на всех МакКелтаров.

Кейон единственный, кто испытывал мрачное удовлетворение от этого. «Он приехал, чтобы умолять. Он знает, что я победил», — сказал он ей.

Победа, в задницу ее. Смерть не является победой. Не в ее романе.

Лука Тревейн само зло. Именно он должен умереть, не Кейон.

Она взлохматила рукой свои кудри, уставившись на экран. Лука Тревейн действительно внушал сильный ужас. Она понятия не имела, чего можно ожидать от старого врага Кейона, но даже если бы он предупредил ее, скорее всего, даже это не подготовило бы ее к тому, что она увидела.

Он даже не был похож на человека. Пластина в ее голове, которая ограждала ее от принуждения и чтения мыслей, практически уберегла ее от воздействия любой магии, поскольку, в то время как Гвен и Хлоя видели не что иное, как красивого сорокалетнего мужчину, Джесси открылся истинный вид темного мага.

Он был так сильно татуирован, что было заметно, как в некоторых местах гниет его кожа. Все его движения напоминали маневры рептилии, и это вызывало отвращение. Его глаза, если их можно было так назвать, пылали темно-красным цветом в прорезях. Его язык зиял чернотой, когда он говорил.

Но хуже его гротескного вида был холод и удушающее ощущение чистого зла, которое исходило от него, даже через всю лужайку.

В то время как она четко слышала каждое слово, произнесенное им.

Она пыталась оставаться в замке, как просил Кейон.

Но когда они подошли друг к другу впритык, и она увидела, что ее мужчина начал мериться силами с изуродованным… существом… там, на лужайке, она выскочила из замка, не в состоянии удержаться.

Все ее инстинкты требовали, чтобы она оказала реальную поддержку Кейону «хоть чем-нибудь», в тоже время понимая, что не существовало ничего, чем она могла помочь. Не против такого существа как Тревейн. В тот миг она, по большому счету, поняла позицию Кейона. Это было не только вселяющим ужас злом, которое исходило от древнего мага, но и жуткая мощь. Не такая же огромная, как у Кейона, но теперь, когда она увидела его своими собственными глазами, то признала, что, как только Тревейн завладеет Темной Книгой, он на самом деле может стать безудержным.

«Я думаю, что согласился бы на передачу необходимой десятины через Темное Зеркало в полночь на Самайн», — сказал маг.

Джесси была не глупа.

Она поняла, что это была приманка для нее.

Проблема была в том, что у него на крючке была нужная приманка.

Жизнь Кейона.

Она закрыла лицо руками, массируя свои виски. На мгновение, когда он произнес это, некая ужасно слабовольная частица ее задалась вопросом, как ей связаться с ним, если она решится сделать это.

Ответ пришел быстро: Электронная почта. Конечно. [email protected] Она могла в любое время связаться с ним.

Через минуту, она подняла голову и снова уставилась на экран.

Аккумулятор ее ноутбука был разряжен, и у нее не было никакого зарядного устройства. Таким образом, ей пришлось ждать до тех пор, пока она не убедилась, что замок заснул, и только затем подняться с постели и на цыпочках, сводя на нет отзвуки эха в каменных коридорах, пробраться в библиотеку Келтаров, чтобы включить один из трех компьютеров.

У нее было более ста новых писем.

Сорок два из них были от Луки Тревейна. Он с определенной периодичностью пытался связаться с ней снова после той ночи в гостинице. Его более ранние попытки были без темы. Более свежие электронные письма содержали намеренно язвительные заголовки: Вы любите его, Джессика? Вы действительно готовы наблюдать, как будет умирать Ваш горец? Вы можете спасти его. Он позволил бы Вам умереть? Он махнул бы рукой на Вашу жизнь? Выиграйте время, Джессика, будучи живым можно разобраться с проблемами в другой день.

Такая наивная уловка. И такая чертовски эффективная.

Все, что ей требовалось сделать, это открыть электронную почту, чтобы обеспечить связь. Она сомневалась, что он вернулся к себе домой в Лондон. Скорее всего, Лука обосновался за компьютером где-то между замком и Инвернессом не более чем в нескольких милях по дороге, ожидая, что она именно сейчас ответит ему.

Ожидая простого «да», в поддержку Кейона.

Но какова цена этого?

Внутри себя она чувствовала боль.

— Ты же видишь, что он собой представляет, ты не будешь вмешиваться, дорогая? — спросил Кейон, когда направлял ее спиной в замок.

Она кивнула, боясь разрыдаться, так как точно знала, какой путь он избрал.

— Я единственный, кто может остановить его, Джессика.

«Да, он выбрал верный способ», — думала она.

— Я — это все, что стоит между этим монстром и монстром с неограниченной властью.

— Я не нуждаюсь в интенсивном курсе этики, Кейон, — огрызнулась она. Она тут же пожалела о своем тоне и словах.

У них в запасе было так мало времени. Она поклялась себе, что больше не будет осквернять эти мгновения, выплескивая на него свой гнев, отчаяние и скорбь. Она даст выход всей своей накопившейся мерзости позже, когда уже потеряет все, что может проиграть.

Сейчас она должна отдать своему сильному, целеустремленному, благородному Горцу единственный подарок, который может преподнести ему: прекрасные дни и великолепные ночи.

Вложить в мгновение ока маленькую прекрасную полную жизнь.

— Прости меня, — сказала она мягко.

— Нет, милая, это я должен просить прощения, — ответил он, привлекая ее в свои объятия.

— Это я должен умолять тебя…

— Не продолжай! — Она прижала палец к его губам. — Не нужно извинений. Не делай этого. Не смей. Мне они не нужны.

Ложь. Она съедала ее живьем. Сожалела о том, что не занялась с ним любовью первый раз в гостиничном номере, учитывая то, что ей было известно сейчас. Сожалела о том, что не осталась в офисе профессора Кина и не вызвала его тогда в первый раз, что позволило бы ей провести с ним больше времени.