Ладья (ЛП) - Линч Карен

— С ней всё будет хорошо, — уверил я спрайта, который спешно исчез.

Я опустил взгляд на Джесси и увидел, что она вновь закрыла глаза. Она застонала, и я снова её встряхнул.

— Ты грубый, — запричитала она.

Я заправил влажный локон ей за ухо.

— Всего несколько часов, а потом отдохнёшь.

Взглянув на Фаолина, я обнаружил, что он наблюдает за мной с тем же выражением, что и на кухне. Казалось, он хотел что-то сказать, но хранил молчание. Чтобы он ни сказал мне, для меня это не станет новостью.

Лихорадка Джесси буйствовала всю ночь, и мы с Фаолином по очереди присматривали за ней и давали пить воду. Усиливающийся запах колоша на её коже подсказал мне, что гилли делал свою работу и вымывал яд из её тела. Когда это закончится, её лихорадка достигнет апогея и опасность минует.

На рассвете она начала дрожать и тихо постанывать. Проверив температуру её тела, я почувствовал, что она пылает жаром.

— Скоро всё закончится, — сказал Фаолин.

Он был прав. Буквально через минуту её тело содрогнулось, и она закричала в агонии. Она попыталась встать, но я удержал её на месте. Её одежда была пропитана потом и сильно пахла колошем.

— Больно, — заплакала она, слабо пытаясь вырваться из моей хватки.

— Знаю.

Я чувствовал себя совершенно беспомощным. Я мог лишь наблюдать, пока она не прекратила сопротивление.

— Вот так, лифахан. Худшее позади.

Внезапно она обмякла под моими руками, и меня поразило необоснованным страхом, что она умерла. Я поднял её подбородок, и что-то ослабло в моей груди, когда она посмотрела на меня сонными глазами.

— Как она? — из кухни поинтересовался Фаолин.

Я убрал руку и подошёл к нему.

— Лихорадка закончилась.

— Сейчас ей нужен только сон, — он посмотрел на свой телефон. — Конлан внизу, в машине. Он будет ждать, когда ты готов будешь уходить.

— Сначала я отнесу её в кровать и удостоверюсь, что она отдыхает.

Он кивнул, а потом его взгляд упал на что-то у меня за спиной.

— Что она делает?

Я повернулся и обнаружил, что Джесси крутится-вертится в кресле, пытаясь стянуть с себя топ. Я улыбнулся, когда она раздражённо фыркнула и снова принялась за топ, но её измождённые мышцы никак не справлялись с влажной одеждой.

Сдерживая смех, я сказал:

— Раздевается, судя по всему.

Джесси усмехнулась и сказала:

— Виолетта, можешь помочь мне? Моя одежда вся мокрая, и думаю мне надо пописать.

Я посмотрел на Фаолина, который ухмыльнулся и вскинул руки.

— Я, пожалуй, оставлю тебя самого разбираться с этим.

Я снова перевёл взгляд на Джесси и вздохнул. Уж что-что, а помогать ей раздеваться я не должен был, но я не мог оставить её в мокрой одежде. И я уж точно не буду стоять здесь и смотреть, как Фаолин это делает.

Джесси прекратила попытки снять одежду и посмотрела на меня, когда я подошёл к ней. Я склонился и подхватил её на руки, и она тихонько взвизгнула. Пройдя по коридору, я вошёл в ванную комнату, которая была меньше моей гардеробной, и поставил её на ноги. Убедившись, что она не упадёт, я оставил её и пошёл искать сухую одежду в её комнате.

Я подождал, пока не услышал, как слилась вода в туалете, и только потом вошёл в ванную. Она стояла, упёршись рукой в стену для поддержки, и выглядела немного потерянной. Моим первоначальным планом было просто отдать ей одежду и дать ей самой позаботиться об этом. Хватило одного взгляда на неё и стало понятно, что этому не бывать.

— Развернись, — поспешно сказал я, стараясь вести себя как можно бесстрастно.

Я думал, что она возразит. Но она удивила меня, подчинившись приказу. Когда я схватил край её топа и потянул его наверх, она машинально подняла руки, позволяя мне снять его.

Я старался держать взгляд, прикованным к её затылку, пока её длинные волосы не поднялись вместе с топом, открывая мне вид на обнажённые плечи и спину, которая сужалась к тонкой талии. Большинство женщин, которых я видел голыми, обладали мягкими изгибами и загорелой или тёмной кожей. Джесси же была подтянутой из-за безжалостных тренировок, и её кожа была безупречного светло-кремового цвета, за исключением россыпи веснушек на плечах. Я ничего так не хотел, как пальцами проследить каждую веснушку и прикоснуться к этой нежной коже.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Джесси выбрала этот момент и слегка развернулась, одарив меня невероятным видением кремовой, округлой груди. Я сглотнул, а моё тело откликнулось. Я поспешил закончить работу со снятием её топа. Она опустила руки по бокам, и её волосы россыпью упали на спину, почти полностью прикрыв её.

Я стиснул челюсти, потянувшись за сухой футболкой, которую принёс для неё. Помочь ей переодеться было не самым моим лучшим решением.

С того самого утра, когда я нёс Джесси на катер с острова и держал её в своих руках на борту, я чувствовал, что между нами что-то изменилось. Сначала я был вынужден говорить себе, что это была благодарность за то, что она предупредила нас о планируемой попытке лишить меня жизни. Но потом через несколько дней она вошла ко мне в спальню, а я как раз вышел из ванной в одном полотенце, и меня прострелило желанием от того, как её взгляд скользнул вниз по моему телу. Если бы она задержалась ещё на пару секунд, а не отвернулась, она бы увидела, как сильно она повлияла на меня всего одним взглядом.

Я поднял сухую футболку над её головой.

— Подними руки.

Она рассмеялась и от этого звука моё тело тут же ожило.

— Ты арестовываешь меня?

Я мучительно улыбнулся ей, хотя она и не видела этого.

— Нет, но я начинаю думать, что ты более опасная, чем кажешься.

Убедившись, что мой взгляд прикован к занавеске душа над её головой, я поднял её руки и помог ей через голову надеть футболку. К счастью, дальше она сама расправила её и спустила ниже по телу.

После такого я в жизни не смогу помочь ей со сменой шортов. Я протянул руку и впихнул сухие шорты ей в руки.

— Я отвернусь, чтобы ты смогла переодеться.

Я повернулся лицом к двери, стараясь не слышать шуршание влажного материала, скользящего вниз по её ногам. Здесь было не так много места, и её образы так близко стоявшей за моей спиной в одних трусиках никак не помогали мне в нынешнем положении.

— В последний раз, когда я была с парнем в ванной комнате, он попытался облапать меня, — легкомысленно произнесла она.

— Зачем ты пошла в ванную с парнем?

Всё внутри меня ожесточилось от мысли, что она была в таком тесном помещении как это с озабоченным подростком, у которого бушевали гормоны.

Она фыркнула.

— Я не пошла с ним в ванную. Я была на вечеринке, и он пошёл следом за мной.

В моём сознании возник новый образ: некий парень силой пытается навязать себя. Я сжал руки в кулаки.

— Он сделал тебе больно?

Повисла короткая пауза, а потом раздался вздох.

— Нет. Но я, как бы, немного остро отреагировала. Я виню в этом папу. Он попросту вбил в меня все методы самообороны.

В ту же секунду моё уважение в Патрику Джеймсу возросло в разы. Напряжение покинуло меня, и я усмехнулся, представив, как Джесси пригрозила парню, что тот вкусит все прелести взбучки, которую она устроила двум нападающим.

— И что ты сделала?

— Давай просто скажем, что у бедного Феликса была очень забавная походка всю неделю, — недолго думая, ответила она

Я улыбнулся, смотря на дверь.

— Похоже, он это заслужил.

— Заслужил, — она снова вздохнула. — Но после этого ни один парень в школе не приближался ко мне, за исключением Трея Фаулера.

Моя улыбка померкла.

— Трей твой парень?

— Боже, нет. Я не настолько отчаялась, — выпалила она. — Я закончила.

Я повернулся и обнаружил, что она снова прислонилась рукой к стене, ища поддержку. Она устало улыбнулась мне и даже не запротестовала, когда я сгрёб её на руки и понёс в спальню. Я усадил её в кресло в углу и сказал оставаться на месте. Сходил в ванную и намочил свежее полотенце.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я должен был дать ей полотенце, чтобы она сама протёрла лицо и шею, но потребность поухаживать за ней перевесила все доводы почему я не должен был прикасаться к ней. Даже бледная и уставшая после лихорадки, она была такой милой, что у меня в груди заныло. Или, может быть, всё дело было в полнейшем доверии, осветившем её глаза, пока она наблюдала за мной. Никто никогда не смотрел так на меня, и от этого я затосковал о том, чего никогда не смогу иметь.