Посмотри, наш сад погибает - Ульяна Черкасова

Глава 7

Умер покойник

В среду, во вторник,

Пришли хоронить —

Покойник стоит!

Русская народная святочная игра

Щиж

Мельця вздрогнула от хлопка двери. Белый протащил Велгу внутрь, поставил у стены, точно провинившегося ребёнка. И она послушно, не смея возразить, замерла.

– Всё хорошо? – насторожённо спросила Мельця.

Велга кивнула.

Что она могла сделать? Хоть что-нибудь сказать, хоть как-то намекнуть? И если бы она заговорила, если бы раскрыла Белого и попросила Мельцу о защите, то кто бы победил? И посмела бы чародейка пойти против наёмного убийцы?

– Мы уходим, – сказал Белый. – Я забираю мальчишку.

Оглянувшись с недоверием на Велгу, Мельця отошла в сторону.

– Не буду мешать, – сухо произнесла она, выгнув чёрную бровь. Бубенцы на её запястьях гневно зазвенели, когда она скрестила руки. – Только с Арном тебе придётся разбираться самому.

Белый Ворон подхватил Кастуся на руки. Голова мальчика свесилась, и волосы упали со лба. Велга вздрогнула, когда заметила, как побагровела его щека. Кожа всё больше походила на чешую.

Всё это время Белый Ворон притворялся её другом, когда на самом деле желал убить. И всё же он спас её жизнь. Он обещал спасти Кастуся. Зачем он всё это делал?

– Твоя мать правда может его вылечить? – стараясь не глядеть на него, спросила Велга.

– Я не знаю ведьмы могущественнее неё. – Лицо, бледное, хладнокровное, ничего не выражало.

Он не мог её целовать. Он не мог гореть к ней страстью. Нет, легче поверить, что это был другой человек.

– Мельця, – Велга опустила глаза к полу. Доски в бане были тёмными от воды и времени. Они прогибались под каждым шагом. – Прошу… Арн тебя послушает.

– Он никого не слушает.

– Тогда… только у тебя получится его отвлечь. Нам нужно время, чтобы уплыть из города.

Быть может, она совершала свою самую большую ошибку. Но Белый Ворон, несмотря ни на что, до сих пор её не убил. Он целовал её. Он спасал её. И он единственный поклялся, что знал, как спасти Кастуся.

– Прошу, Мельця, – расплакаться оказалось слишком легко. От переживаний Велга едва стояла на ногах. – Я должна спасти брата.

Наконец она смогла посмотреть чародейке в глаза. Брови Мельци дрогнули.

– Ладно, – сжалилась она. – Отвлеку Арна и его людей. Вы мои должники. Тебе, Велга, лучше хорошенько мне заплатить, когда увидимся в следующий раз.

Если только Велга доживёт до следующей встречи.

– Договорились.

Чародейка оглянулась по сторонам, собираясь с мыслями.

– Не пытайтесь пробудить мальчика, пока не доберётесь до этой своей ведьмы, – сказала она, поправляя волосы и одежду. – До встречи в Старгороде. Я найду тебя, Буривой. И сдеру с тебя двойную цену. Готовь золото.

Она подмигнула Велге, прежде чем выйти из бани. Повисла тишина. Белый удобнее перехватил Кастуся. В окно заглянула Галка.

– Лодка готова, – прошептала она.

Больше Во́роны не скрывались. Больше никто не пытался притвориться Велге другом. Она – их пленница. Жизнь её и её брата в руках Воронов. И стоит ей позвать на помощь, их без промедления убьют. Но всё же…

Прячась в тени, они побежали от бани к дубу. Там на берег вытащили лодку. Вадзим сидел на вёслах.

– Скорее, – шикнула Галка.

Она сильно схватила Велгу за запястье, потянула в лодку.

– Не трогай меня.

– Заткнись.

Плескалась вода под вёслами. Белый шипел, пытаясь перетащить Кастуся в лодку. Наконец они отчалили. Слышно было, как в стороне говорили на скренорском.

Всё же Во́роны до сих пор не убили Велгу.

И она не пыталась сопротивляться, не пыталась кричать. Ведь смерть ждала её повсюду.

А со слугами смерти она, кажется, нашла общий язык.

Заросший берег Горькой проплывал мимо, и из-за высоких камышей выглядывали огни домов. Впереди, там, куда убегала река, горела на воде коронованная цветочными венками Кострома.

Велга вцепилась руками в борта лодки, глядя на далёкую толпу, гулявшую у костров. Она могла и теперь позвать на помощь. Она могла прыгнуть в воду и попытаться доплыть. Но… но в лодке лежал Кастусь. И некому было его спасти, кроме Велги. Некому о нём позаботиться.

Мишка запищал, карабкаясь к ней на колени.

– Заткни свою шавку, – прошипела Галка.

– Не лезь, – хрипло предупредил её Белый. – Ты уже наделала дел.

– Я?

– Щур преследует нас из-за тебя.

– Он преследует не нас, а твою девку.

– Заткнись, Галка…

Значит, это было не совпадением. Значит, во всём, даже в преследовании Щура, виноваты Во́роны.

Велга старалась не смотреть ни на кого из них. Она опустила руку, чтобы успокоить щенка.

В голове было пусто. Сердце молчало. Оно точно вовсе перестало биться.

Взлетел столп искр к небу, и Кострома, накренившись, упала в воду.

Вильнула река, и лодка повернула вместе с ней. Велга увидела огни Щижа. Город спал на холме, скрутившись кольцами, точно огромный змей. А где-то в водах под ними, там, куда прогнал его чародейский свет, дремал Щур. И он тоже ждал Велгу Буривой.

* * *

Модра

Туман на реке подползал всё ближе к берегу, и Велга невольно поджимала под себя ноги. Она мечтала о тишине, но гусли рождали песню, звуки которой проникали под рёбра, оплетали сердце так туго, что хотелось выть.

Но позволить это себе Велга не могла. Она больше не могла доверять никому из Воронов. Теперь она знала, кто они на самом деле. И теперь она не могла быть искренней. Даже слёзы её – пусть они и лились легко из растерзанного сердца – на вкус отдавали ложью.

Поэтому она не обвиняла ни в чём Белого. Больше нет. Она льнула к нему назло Галке. Она смотрела на него с благоговением и доверием. Так, чтобы он поверил: она в его когтях. Так, чтобы она сама почти поверила в это.

Это было не так уж сложно. Белый Ворон и вправду был почти богом. Он убивал людей легко, как по волшебству. Никто, даже чародеи не были на это способны. Может, он и не был человеком вовсе.

Вокруг костра они сидели втроём: Вадзим, Галка и Велга. Кастусь лежал недвижимый в лодке, оставленной на берегу, и спал зачарованным мёртвым сном. Мишка копался под деревом, грызя корни.

Войчех ушёл, и никто не знал куда. Он почти не говорил ни с кем с тех пор, как они отплыли из Щижа. И лишь у Велги порой получалось вырвать у него несколько скупых слов.

Один только Вадзим пытался притвориться, что ничего не случилось. По вечерам