Ричард Длинные Руки – бургграф - Гай Орловский

– Что говорят?

Даже со спины я видел, как он поморщился.

– Говорят, что вы играете с ним, как кошка с мышкой. Но ведь не так ли?

– Так, – согласился я. – Во-первых, пусть он сам, гад, потрясется за свою жизнь, во-вторых, пусть горожане видят, что преступление будет наказано точно в срок, как и объявлено. Еще добавьте, кстати, такую полезную информацию… Пусть всякий, кто ему прихвостень, с этого момента держится от него подальше. Я не стану вникать в детали: лес рубят – щепки летят. Сообщник или не сообщник – держись подальше, а то могу ненароком зацепить…

– А то и нароком, – заметил он осуждающе.

– А то и нароком, – согласился я. – А что, неправильно?

– Очень жестоко, сэр… гм, благородный сэр.

– Я пришел из очень жестокого мира, дорогой старшина. Все эти удары мечом или пытки в подвалах – детский лепет с насильственными поглощениями, таможенным контролем, оранжевыми революциями, манипуляциями, зомбированием и нещадным давлением налогового пресса… Эх, какие только я гадости не знаю… И, страшно подумать, все видел, а кое-что даже и ощутил!

Он застыл, а я отступил и скрылся в лабиринте тесных помещений мастерских.

Слух по городу пронесся с быстротой молнии. Я сам видел, что вокруг Вильда остались только его наемники, да и те чувствовали себя очень неуютно. Вокруг его группы, где бы они ни появлялись, мгновенно образовывалось пустота. Куда бы он ни направил стопы, народ бросался в стороны, давил и топтал друг друга, только бы не оказаться к нему близко.

Вильд, похоже, поверил, что я нанесу удар только завтра. Сегодня дважды выходил на улицу: первый раз проверил работу своих магазинов, а второй раз сходил в порт и долго наблюдал за погрузкой кораблей. Правда, оба раза выстраивал маршруты так, что подобраться близко не смогла бы и мышь. К тому же при нем теперь двое колдунов. Непростых: у обоих на лбу синяя татуировка с крылатыми змеями и ветвистыми молниями, знак принадлежности к самой могучей секте Корней.

Наступил вечер, я менял личины и переходил из одних кварталов в другие, через которые уже прошли колдуны, а когда наступила ночь, потихоньку пробрался к крепостной стене и затаился в тени, присматриваясь и прислушиваясь.

Помимо разговоров о товарах, пьянках и бабах, услышал и такое:

– Этот рыцарь, хоть и дурак, но человек честный…

– Да что вы говорите? У нас честные встречаются реже, чем святые.

– Но он в чем-то и хороший человек…

– Хороших людей много! Полезных мало…

– Все-таки он, как умеет, наносит пользу и причиняет добро… Правильный человек, хоть и слишком, слишком…

– Нет ни правильного, ни неправильного, есть только общепринятые истины!

– Но он, хоть и молод, молоко на губах не обсохло, но хочет повернуть к старым добрым временам…

– Он?

– Ну да, а вы не заметили?

– Эх, хорошие привычки продлевают жизнь, зато плохие делают ее приятнее…

– Поймают его?

– Спросили бы меня еще вчера, я бы сказал «да»…

– А сегодня?

– Сегодня даже вы, дорогой сосед, такого не скажете.

– Что-то вы, дружище, злой сегодня с утра. Вы не слыхали, что лучше остаться без острого словца, чем без друга?

– Друга? Соседушка, иного выгоднее иметь в числе врагов, чем в числе друзей!

– Я понимаю, что дорога ложка к обеду, а кусок дерьма – в окно соседу, но не так уж явно, соседушка, мы же приличные люди…

Это уже неинтересно, приличные люди скучны и везде одинаковы, потихоньку начал пробираться по улице в направлении дома Вильда.

Впереди перекресток, дом Вильда на той стороне, я задействовал все чувства и, борясь с полуобморочным состоянием, увидел, как впереди тени наливаются космической плотностью. Я шел как по Луне: в тени исчезаю полностью, становлюсь невидимым. Впрочем, я могу и по-другому становиться невидимым. Или хотя бы частично невидимым, ибо колдуны и собаки увидят меня все равно.

Одна из теней вытянулась и легла поперек пути, перегородив улицу. Мелькнула мысль обойти, что-то в ней слишком зловещее, необычное, не простая тень, вон вбежала лохматая собачонка и, судя по ее бегу, должна бы выскочить на той стороне через пару секунд, но как будто в космос вылетела…

Я оглянулся, не благоразумнее ли отступить и обойти квартал по другой улице, меня в городе почему-то считают разумным человеком, надо же. Пошарил взглядом по сторонам, никто ли не увидит, что прячусь, вроде бы никого… разве что кто с тайным злорадством наблюдает в щель между неплотно сомкнутыми ставнями…

Набрав в грудь воздуха, я задержал его в груди и шагнул в тень. Космический холод обрушился с такой силой, словно я голым упал в озеро с жидким гелием. Под ногами хрустнуло, я догадался в кромешной тьме, что наступил на ухо или лапку неосторожной собачонки.

Иди, велел я себе. Иди, ты должен… И мое застывшее негнущееся тело каким-то образом сделало шаг, потом еще и еще. В черепе заломило от дикой боли, там сейчас кровь превращается в кристаллики, разрывая тончайшие кровеносные сосуды, нервная ткань гибнет…

Иди, тварь, сказало что-то во мне, я почти не узнавал свой голос.

Иди… Я шагнул и оказался как будто на поверхности Солнца. Сверлящий жар выжег глаза и опалил кожу, лишь мгновение спустя я сообразил, что это я просто вышел из тени. То ли мой организм так быстро почти приспособился к сверхнизкой температуре, то ли еще чего, но сейчас по контрасту я едва не обратился в пепел, и лишь моргал и хватал горящими легкими раскаленный воздух.

Не магия, сказал встревоженно внутренний голос. Против здешней магии иммунитет, но не против забытых технологий. А это, похоже, гм…

И все-таки защищают дом-крепость Вильда по старинке. То есть от тех, кто врывается на могучих конях, в сверкающей броне и с огромными мечами в руках.

У парадного входа расположились на отдых трое могучего сложения стражей, так что можно не сомневаться, что по ту сторону двери их вдвое больше. А то и коридор на ночь перегородят, это могут. Не говоря уж о магических ловушках…

Я в личине замученного жизнью пастуха пригнал пять овец, купив их на соседней улице, скупо сообщил стражам, что овец взял, как и заказано управителем, куды их теперь, мне показали на хлев, примыкающий прямо к кухне, я загнал их туда, а сам вышел уже вместе с челядью и вместе с ними прошел через боковую дверцу в здание. Таких дверей, как заметил еще вчера, в доме две, и обе почти не охраняются. Разве что от мальчишек, которые норовят стянуть что-нить лакомое из кухни.

Боковые двери для челяди – самое уязвимое место, и много пройдет веков, пока сообразят, что под видом молочников, зеленщиков, печников, трубочистов, золотарей и кухарок могут прокрадываться самые разные люди. Одни для того, чтобы ублажить хозяйку, а другие – с бомбой в руках…