Призраки Эхо (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев"

— Может быть, тебе стоит отдохнуть? — с сомнением проговорила Эйо, придирчиво разглядывая занятую работой подругу. — Я не уверена, что ты полностью окрепла.

— Организм андроидов лучше приспособлен к стрессам, и регенерация происходит в десятки раз быстрей, — улыбнулась ей Савитри, старательно разглаживая складки пахнущей свежестью рубахи. — К тому же вы с Ндиди после скитаний по пустоши предоставили мне такую высококачественную кормовую смесь, что, боюсь, я скоро растолстею.

— Он просто не может придумать, как еще выразить свою любовь, — улыбнулась Эйо, отлично знавшая, что все лишние калории в организме андроида отложатся не в жир, а пойдут на зарядку аккумулятора. — На украшения и наряды у него не хватает денег, а цветов в городе нет.

— Ему незачем переживать, — горячо возразила Савитри, зная, что Эйо передаст ее слова брату. — В прошлой жизни у меня были и украшения, и наряды, и роскошные дворцы, заполненные самыми изысканными яствами, но жестоко не хватало простого человеческого тепла.

Савитри невольно вспомнила пышные приемы, которые от имени раджей Сансары устраивал Шатругна. Прихотливо орнаментированные, воздушные, почти парящие в небесах своды поддерживали увитые цветами резные колонны. Двенадцать тройных в каждом зале в память о духах-прародителях, а также о Творце, Хранителе и Разрушителе. Украшавшие стены барельефы повествовали о древних эсхатологических битвах асуров и богов и о трагических временах исхода и завоевания новой родины. Пышные драпировки и парчовые шлейфы парадных одеяний окаймляли причудливые узоры с вплетенными в них назидательными изречениями мудрецов и поучениями Великого Асура.

Шатругна всегда стремился подчеркнуть свое родство с древним первопредком, пытаясь таким образом оправдать притязания на власть.

— Асуры пришли в этот мир одновременно с Семма-ии-Ргла и другими богами, поэтому мерить нас людскими мерками смешно! — каждый раз подчеркивал он.

Впрочем, даже среди своих он никогда не терпел конкурентов, успевая их вычислить и устранить до того, как они могли предпринять хоть какую-нибудь попытку сплести за его спиной заговор. Поэтому сановники на приемах боялись произнести пару слов вне рамок протокола, предпочитая делать вид, будто полностью поглощены угощением.

Инкрустированные яшмой и янтарем столы и парящие по залам антигравитационные платформы-подносы и вправду ломились от изысканных яств со всех уголков галактики. Дроны-официанты разряжали за вечер до десятка аккумуляторов, курсируя по залу с напитками. На традиционные блюда из мяса кутулуха никто даже не глядел, предпочитая паштеты из язычков сербелианских туканов, клешни гигантских омаров с Паралайза, седло ванкуверских мегалоцеросов под соусом из желтовики и гарниром из жареного папоротника.

Принцесса Савитри, следуя учению брахманов, плоти убитых животных предпочитала растительную пищу, а если позволял протокол, то в течение вечера и вовсе ела одни лишь конфеты и пирожные. Она и сейчас помнила вкус обжаренных в топленом масле гхи, полосок сладкого теста джалеби и молочных шариков гулаб джамун, шафрановый запах печенья педа и аромат корицы, кардамона и муската, исходящий от нутовых пирожных ладду.

Придворные дамы с завистью наблюдали, как их повелительница, опустошив поднос морковной халвы и творожных клецок расгулла, переходит к мороженому и шоколадным тортам. Владельцы корпораций и банков присылали ее высочеству в подарок засахаренные фрукты и изысканные скульптурки из сливочной помадки бурфи, видя в хорошем аппетите принцессы залог процветания и стабильности. Они не знали, что урна с бренными останками их повелительницы хранится под замком в личных покоях принца Шатругны, а сладостями занявший ее место голем восполняет запасы энергии и питает человеческий мозг.

Ндиди отлично знал об искусственной природе тела Савитри, но големом ее не считал, полагая, что пока функционирует мозг, остается жива и личность. А сладости он принес и сегодня, не ведая, как еще отвлечь и успокоить любимую, племянника и сестру.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Маленький Камо первым налетел на карамель и рахат-лукум, сделанный на основе местных водорослей. Потом спохватился:

— Надо же и дяде Брендану оставить.

Хотя малышу нравилось обращение «дядя», равнявшее постояльца с Ндиди, ему очень хотелось назвать Брендана папой, о чем он неоднократно с детской непосредственностью намекал Эйо, вгоняя ту в краску. В свободное время Брендан с удовольствием показывал Камо приемы самообороны, рассказывал о мире за пределами треугольника, знакомил с разными видами животных и растений, в которых разбирался со скрупулёзностью настоящего профессионала.

Савитри видела, что Камо к нему искренне привязался и даже не ревнует мать. Отложенные сладости Камо собирался вручать сам. Но поскольку Брендан задерживался, они так и остались сиротливо лежать нетронутыми на тарелке, а потом стало просто не до них.

Когда время перевалило сильно за полночь, Ндиди решил снова наведаться к руднику. Вернулся он скоро, и на этот раз не один. Брендан и Йохан Дален шли вместе с ним, ведя под руки находящегося в полубеспамятном состоянии Тонино. Хотя спецкостюм специалиста по системам жизнеобеспечения был наскоро залатан коллоидом и прикрыт какой-то хламидой, Савитри уловила запах паленых полимеров и разглядела кое-как замазанные следы крови.

— Осмотрите коридор, — приказал Йохан Дален, пока Брендан с Ндиди, уложив раненого на один из нижних топчанов, освобождали его от одежды. — Мы его, конечно, еще на месте подлатали, но следы крови могли остаться. Я сбегаю принесу все необходимое. Извините за беспокойство, — прижимая руку к груди, наклонился он к Эйо. — Тащить его в кабинет было бы слишком опасно. Ты точно справишься без анализатора? — повернулся он к Брендану.

— Да что там анализировать? Что я, плазменных ранений не штопал? — отмахнулся тот, вводя усиленную дозу обезболивающего и деловито обрабатывая жуткую зияющую рану на правой руке Тонино.

Препараты экстренной помощи Брендан всегда носил при себе.

— Когда мы со змееносцами по пустоши гонялись, тратя припасы и энергию, их было более чем достаточно. Кость не задета, кровопотерю мы сейчас восстановим. Если бы не экзожилет, все могло бы закончиться гораздо хуже.

— Что произошло?

Бедный Ндиди едва дождался, пока Брендан завершит работу и проверит состояние раненого с помощью еще дедовских, но более мобильных, нежели громоздкий стационарный анализатор, приборов. К этому времени худощавое лицо Тонино приобрело почти что нормальный цвет, дыхание выровнялось. Он ненадолго пришел в себя, с тревогой огляделся, увидел, что находится среди друзей, и погрузился в крепкий здоровый сон. Брендан сделал ему дополнительную инъекцию альбумина и поставил капельницу с изотоническим раствором.

— Охранники все-таки вас раскрыли?

Брендан устало покачал головой, убирая инструменты и стирая с лица пот.

— На руднике все прошло более чем гладко. Мы выяснили, где находятся ребята, увиделись с ними, передали то, что успели собрать и пронести. Условия там, конечно, жуткие, но ребята пока держатся.

— Тогда что же произошло? — указывая на рефлекторно берегущего даже во сне раненую руку Тонино, спросил Ндиди.

Брендан опустился на соседний топчан, наклонив голову и ссутулив плечи, будто придавленный к земле многотонным грузом.

— Мы доподлинно установили, что лаборатория, в которой проводят опыты над людьми, — это не городская легенда.

Спокойным и бесцветным тоном он повел рассказ о том, как они с Тонино, свернув не в тот коридор, оказались возле двери с обозначением бактериологической угрозы и попытались проникнуть внутрь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Нас, конечно, туда не пустили, но когда мы уже решили уходить, дверь открылась сама, и оттуда выехали вагонетки, нагруженные трупами…

Брендан осекся, виновато глядя на товарищей, потом, спохватившись, бросил взгляд на верхний топчан, куда после его прихода переместили Камо. Хотя малыш поначалу проснулся и испугался, увидев кровь, окончания лечения он не застал и сейчас снова спал еще более безмятежно, нежели успокоенный лекарствами и капельницами бедный Тонино.