Славянское царство (историография) - Мавро Орбини

Деспот, будучи союзником венгров, вместе с королем Ласло и Яношем Хуньяди напал на беклербека Романии Хасан–пашу и Турахан–бека в долине горы Гем, и упомянутые [турецкие военачальники] были разбиты и уничтожены со всем своим войском. Караман, узнав об этом поражении, тут же напал на Понт и Вифинию, которыми Турок владел в Азии. Это напугало Мурада, и он стал искать мира с венграми. Деспот Джурадж, пользуясь случаем, передал ему через посла, что устроит это и будет платить ему дань в размере половины доходов со всей своей державы, будучи ему вечным другом и союзником, если Мурад вернет ему все захваченные земли и сыновей, которых держал у себя в темнице. Когда посол от Джураджа изложил все это Мураду, тот немедленно принял все условия и обещал сделать то, о чем просил Джурадж. Тот, получив об этом известие, без промедления отправился в Венгрию и, представ перед Ласло, обратился к нему с такой речью: «Светлейший король, император Мурад убедительно просит тебя о перемирии. В случае твоего согласия он обещает вернуть все отнятые у меня земли и моих сыновей. Если ты пожелаешь выслушать меня, то, без сомнения, сделаешь так, как просит варвар. В самом деле, [в этом случае] у тебя будет время лучше подготовиться к войне. Если через некоторое время ты вновь пожелаешь напасть на него, тебе будет легче одержать победу». Ласло, выслушав Джураджа, охотно согласился выполнить [просьбу Турка] и по его совету обратился к Турку с просьбой прислать посла, дабы в его присутствии заключить упомянутое перемирие и закрепить возврат земель Джураджа. Мурад немедленно отправил посла с полномочиями по заключению перемирия и всех прочих условий, которые они оговорили. Среди прочего, согласно этим условиям, венграм запрещалось разорять турецкие земли, а туркам — переправляться через Дунай с целью грабежа Венгерского королевства. Все это было подтверждено каждой из сторон, и Джураджу были возвращены его сыновья. Когда он увидел, что они ослеплены, то испытал такую боль, что (как можно прочесть в турецких летописях) рухнул бы на землю, если бы свои не поспешили ему на помощь. Тут следует указать на ошибку Куреуса, автора «Анналов Силе- зии», который пишет, что Джурадж помирился с Мурадом и вернул себе свои земли после битвы под Варной, то есть на третий год после победы Ласло над Хасан–пашой. Известно, что в 1443 году король Ласло, разорвав во благо всех христиан мир с Турком, обратился к Джураджу с просьбой вступить в союз с остальными христианами, однако тот наотрез отказался, приводя немало надуманных доводов, по которым он не мог этого сделать. В конце концов, он пытался откупиться от Ласло деньгами, лишь бы не участвовать в упомянутом походе. Он не раз увещевал Ласло хорошо обдумать то, что он собирался делать, предостерегая от недооценки сил Турка, победить которого было практически невозможно. Поняв, однако, что Ласло, несмотря ни на что, упорствует в своем мнении, он перешел на сторону Турка, как из‑за любви к дочери, так и из‑за ненависти к Яношу Хуньяди, которому он не мог простить захват своих крепостей в Сербии. Посему, узнав о военных приготовлениях венгров и [ожидаемом] прибытии Скан- дербега, который шел на помощь королю Ласло, он перекрыл ему проходы со всех сторон. Тщетно Скандербег через послов пытался уговорить его не проявлять враждебность, не имея никакой причины для такого оскорбительного поведения. Он предупреждал его, что, если он теперь не даст ему свободного прохода со своими отрядами для соединения с войском Ласло, то из друга и соседа превратится во врага, против которого поднимутся вся Венгрия и Албания, и он будет иметь врагов и спереди и с тыла. Любой вред для него сейчас обернется позднее ущербом для него самого и всей его державы. Будучи в дружбе с Мурадом из‑за одной только любви к дочери, не раз испытав на себе в прошлом коварство зятя, ему не следует забывать и об услугах, оказанных ему венграми. Эти слова не оказали никакого действия на Джураджа, и Кастриоти ничего не оставалось, как положиться на силу оружия. Однако делать этого он не хотел, так как считал опасным ввязываться в тяготы войны сейчас, желая сохранить свои силы свежими для борьбы с турецким войском (хотя и считал достойным попытаться проложить себе путь оружием). Пока Албанец в силу множества препон медлил на границах Мезии, а деспот скорее задерживал, чем препятствовал его прибытию (поскольку упорный дух полководца, в конце концов, проложил бы себе путь и преодолел все препятствия и без пролития солдатской крови), Ласло, частью под воздействием посланий Скандербега, частью ведомый своей судьбой (которая влекла его туда), пересек Валахию и, перейдя Дунай, прибыл с христианскими силами в Варну, намереваясь оттуда по равнинной местности, более пригодной для марша с военными знаменами, двинуться в Романию. Это пологое место, расположенное по другую сторону от границ Мезии, с давних пор пользовалось дурной славой как место гибели многих армий и было ненавистно даже самым неустрашимым ратникам. Там христианское воинство вступило в битву с враждебными полками Мурада и, потерпев жалкое поражение, было разгромлено. Узнав об этом, Скандербег, все еще находившийся у границ Мезии, испытал глубочайшие страдания. Поразмыслив, он решил повернуть свои знамена обратно, но, дабы не оставить свои страдания без отмщения и наказать Джураджа за его злокозненность, он стремительно вторгся во владения деспота и жестоко их разграбил. Его примеру последовали и другие соседние христиане. Джурадж, оказавшийся вследствие этого в большой беде, обратился за помощью к своему зятю Мураду. Он говорил, что никогда не отказывал туркам в помощи, даже в самых безнадежных случаях. Подвергая себя опасности, он приходил им на помощь в нужде. Проливая свою кровь, он выручал их во времена, когда могли помочь только боги. Он спас от гибели [империю] Османа (Ottomano), прикрыв его телом своей державы. Путем величайших жертв со стороны своих подданных он, обратив войну на себя, в течение длительного времени сдерживал албанские полки, дабы они не соединились с венграми, которые с великим нетерпением ожидали их в другой части Мезии. Из тел своих подданных он возвел бастионы против Скандербега. И пусть Мурад, одержавший столь кровопролитную победу над одним только войском Ласло, задумается, как сложилась бы его судьба, если бы он, Джурадж, не позаботился задержать албанскую подмогу, не дав ей соединиться с венгерским войском. Джурадж говорил также, что из сострадания к его судьбе он возбудил против себя ненависть венгров, разбудил старинную вражду Скандербега и вооружил против себя всех соседей. За оказанную ему услугу он вынужден теперь терпеть страдания. Скан- дербег, не признавая Мурада победителем в битве с венграми, со своими регулярными отрядами вторгается то в его пределы, то в пределы его друзей, так что он окружен врагами со всех сторон. С одной стороны — венгры, с другой — албанцы, и в силу неравенства сил ему теперь не выдержать их напор, если зять не возьмет его под свое покровительство в благодарность за услуги, оказанные ему в трудную минуту. Эти причитания и особенно недавние заслуги деспота тронули сердце Мурада, и он был склонен начать войну. Он начал бы немедленно собирать войско и готовить вооружение, если бы не оказалось, что в войне против венгров он потерял огромное число своих воинов, а недавнее поражение от албанцев лишило его еще и многих других. Кроме этого, он был уже стар и хотел провести остаток жизни в мире. Тем не менее он постоянно обнадеживал Джураджа, обещая прибыть лично и отомстить за все обиды, нанесенные его врагами. Однако, в конце концов, этим все и ограничилось. Янош Хуньяди, желая отомстить туркам за поражение в битве под Варной, собрал новое войско и дошел с ним до Сереня (Citta di Seuerino). Остановившись на берегу Дуная, он отправил своих послов к Джураджу с предложением (как не раз прежде) присоединиться к нему в этом почетном и святом походе. Он напомнил об услугах, оказанных ему венграми, проявить неблагодарность к которым было бы делом нечестивым. Сомневаться же в успешном исходе войны [по его словам] не приходилось, поскольку не было недостатка ни в деньгах, ни в воинах — его войско, помимо вспомогательных отрядов из валахов, насчитывало двадцать две тысячи солдат. Единственное, чего недоставало этой экспедиции — это его, государя Рашки, участия. Если бы он пришел ему на помощь и своими войсками и советом, то о лучшем не приходилось и мечтать. Посему он настоятельно просил его построить в боевой порядок отряды своей легкой конницы и последовать за ним. Однако Джурадж, будучи нерасположен к этому и стремясь уклониться от участия в этой войне наиболее достойным образом, привел в свое оправдание различные доводы.

Прежде всего, он сослался на мир, заключенный им с Мурадом, который он нипочем не хотел разрывать, дабы вновь не навлечь на себя прежних несчастий. Эту и многие другие причины привел Джурадж, чтобы не вступать в союз с Яношем, к которому на самом деле он испытывал сильную зависть. Он не мог примириться с тем, что Яношу было отдано предпочтение перед ним в управлении Венгерским королевством, и считал постыдным для себя, деспота и государя Мезии, отпрыска императорского рода, сражаться под знаменами Хуньяди. Тот, узнав об этом, пришел в негодование, угрожая в случае, если Господь дарует ему победу в этой войне, собственноручно (как это принято у индийцев) отрубить голову вероломному и неблагодарному деспоту и отдать его державу в управление более достойному. Посему он немедленно тронулся в путь в сторону Болгарии и, пройдя по Рашке, предал ее разорению, как если бы она была вражеской страной. Джурадж, едва ушел Хуньяди, отправил несколько вестников к Мураду с сообщением о приходе венгров и численности их войск. Делал он это частью из зависти, которую (как было сказано) он испытывал к Яношу, частью из желания угодить Мураду, надеясь через это сохранить с ним мир на долгие времена. Он сообщил ему также, что Янош переправился через Дунай с малыми силами, и советовал вовсе его не опасаться, а, дав углубиться, отрезать ему все пути назад, чтобы никто не смог спастись бегством. Мурад охотно прислушался к совету деспота и посему не стал искать немедленного столкновения с неприятелем. Дав тому возможность продвигаться вглубь, он следовал за ним на расстоянии двух- или трехдневного перехода и отсекал ему пути отступления. Так оба войска достигли Косова поля, расположенного (как было сказано) на границе Рашки и Болгарии, где Хуньяди остановился, ожидая подхода Скандербега. Турок, предупрежденный об этом, вынудил его принять бой. Венгры, сражаясь и умело и отважно, тем не менее не сумели выдержать напора врага, который превосходил их не столько своей доблестью, сколько великой численностью, и были разбиты. Христиан там пало всего восемь тысяч, турок же — тридцать четыре. Хуньяди, видя, что пал Янош Зекер (Gioanni Zecher), сын одной из его сестер, множество хоругвей захвачено, а войско обращено в бегство, сам, бросив все, стал искать спасение в бегстве. Спасшись в одиночку на коне, он стал скрываться по пустынным местам без еды и питья. Когда конь под ним утомился, он отпустил его и дальше пошел пешком. У одного из перевалов он встретил турка, который бросился на него с копьем. Спасаясь от него, он укрылся на болоте. Выйдя оттуда через некоторое время, он достиг владений деспота Джураджа. Там ему повстречались два рашанина, которых он обещал достойно наградить, если те проводят его в Белград. Те накормили его и, обещав проводить, куда он просит, пошли с ним, задумав по дороге убить его [и ограбить]. Проделав небольшой путь, они неожиданно скрутили его, желая увидеть, что у него есть с собой. Обнаружив на нем нательный крест из золота, они сорвали его. Пока они радовались находке, Янош, заметив рядом с собой меч одного из них, с великим проворством схватил его и нанес одному смертельную рану. Второй же успел спастись бегством. Деспот Джурадж, узнав о поражении христиан, послал глашатая во все свои земли и написал всем наместникам, чтобы те не пропускали через свои владения ни одного венгра, не спросив у него, кто он и куда направляется. Всем же остальным, кто будет другого племени, давать свободный проход. Если же они обнаружат Яноша Хуньяди, то пусть немедленно ведут его к нему. Наместники немедленно издали указ своим подданным, дабы те приводили к ним всех венгров, которых они встретят, нарушителям же указа грозила жестокая смерть. Хуньяди же, страдая от голода, не знал, куда податься. Придя в одно селение в Рашке, он увидел несколько поселян, обрабатывавших поле. Приблизившись к ним, он попросил у них хлеба. Те, видя, что он венгр и просит хлеба, ответили: «Хлеб, друг наш, у нас есть, и мы дадим его тебе вдоволь. Однако нам дан наказ, согласно указу государя, непременно отвести тебя к городскому магистрату, чтобы тот выяснил твою личность. Как только он это сделает, то немедленно отпустит тебя в твою страну, не причинив никакого вреда. Поскольку ищут они, как мы думаем, одного только Яноша Хуньяди». После этих слов упомянутые поселяне задержали его и, крепко связав, заставили признаться самому старшему из них, что он и есть Хуньяди. [Янош] пообещал ему великую награду, если они проводят его в Белград, не отводя к магистрату. Итак, самый старший из них, узнав, кто он, обещал доставить его невредимым до дома. Он рассказал своим братьям, что он — это Хуньяди, наказав держать это в тайне. Поздно вечером они отвели его в хлев, где держали сено и скот, намереваясь с рассветом отправиться с ним в Белград. Однако на следующий день между братьями началась ссора, и один из них в ярости пошел и рассказал обо всем магистрату. Тот послал своих придворных, чтобы те схватили Хуньяди и, связав его, отправили к деспоту, сообщив тому, где он был обнаружен. Джурадж, поймав его, держал в течение некоторого времени в заточении в цитадели. Там [Янош] смог убедить коменданта цитадели и своих охранников, объединившись с ним, напасть на деспота и овладеть городом. Однако эта затея не удалась, поскольку один из заговорщиков раскрыл все их замыслы Джураджу. Тот, казнив всех заговорщиков, через несколько дней отпустил Хуньяди с условием, что тот женит своего сына Матьяша на его внучке, дочери Ульриха, графа Цельского, и вернет ему все те крепости, которыми Хуньяди владел в Рашке. В залог верности Хуньяди данному договору Джурадж потребовал, чтобы тот дал ему в заложники своего сына Ласло (Ladislao). Получив требуемое, он отпустил Хуньяди в Венгрию. Через некоторое время, отдохнув и восстановив свои силы после стольких тягот, тот решил отомстить деспоту, неблагодарность которого раздражала его больше, чем ненависть к Турку. Более же всего он хотел отомстить за свое пленение в Рашке. Посему, собрав войско, он напал на земли Джураджа, предавая огню селения, разоряя деревни и беря приступом города. Вскоре он захватил почти все владения Джураджа в этой стране. Когда он намеревался продолжить разорение Рашки, к нему прибыли послы от Джураджа, которые добровольно вернули ему его сына Ласло, по–царски одаренного Джураджем, моля прекратить разорение, забыть об обидах и обещая, что деспот в будущем не доставит ему никаких причин для недовольства. Хуньяди некоторое время обдумывал, что ему предпринять, но, наконец, уступив просьбам своих венгерских магнатов, выступивших посредниками в его примирении с деспотом, успокоился и, заключив мир с Джураджем, вернулся в Венгрию. Произошло это в 1448 году, на четвертом году правления Хуньяди. Однако в следующем году Мурад вновь пошел войной на деспота Джураджа. Его разозлило известие о том, что, поймав Хуньяди, тот дал ему уйти. Посему он решил наказать его за это. Послав Фериз–бега (Frigibego) с войском в сорок семь тысяч воинов к пределам Рашки, он приказал ему в кратчайший срок восстановить Крушевац (Chrysonico), город на Мораве, разрушенный некогда во время большой войны, а затем напасть на владения Джураджа, разоряя угодья и предавая все огню и мечу. Фериз–бег исполнил все, что ему было приказано. Сначала он привел из близлежащих селений множество каменщиков и других мастеров, чтобы восстановить и укрепить Крушевац, запретив на время [строительства] всем своим причинять какой‑либо ущерб соседям, дабы рашане не расстроили его замыслы. Устроив насыпи, рвы и бастионы, так, что город, снабженный гарнизоном, мог выстоять против любого вражеского нападения, он начал совершать грабительские набеги на владения деспота. Тот, перепугавшись, не знал, что предпринять. Примириться с Турком он мог только ценой великих злодеяний с еще большим ущербом для себя. Если же он собирался противостоять ему, то никак не мог рассчитывать на помощь Хуньяди, который, как он хорошо понимал, был им оскорблен. Он не видел никого, к кому мог бы обратиться за помощью. Тогда он решил, что лучше претерпеть все невзгоды, чем попасть в жестокое рабство к Турку. Посему, в конце концов, он обратился за помощью к Хуньяди, сделав это крайне почтительно. Янош охотно согласился помочь, понимая, что Турок, овладев Рашкой, будет постоянно совершать набеги на венгерские земли. Без промедления собрав войско, он отправился в Рашку. Позабыв и простив во имя служения христианскому делу все обиды и оскорбления, он не стал посылать других полководцев, но лично пришел помочь неблагодарному деспоту. Переправившись через Дунай близ Смедерево, он вступил в Рашку и, соединив свои войска с войсками Джураджа, стал продвигаться ускоренным маршем, намереваясь застигнуть неприятеля врасплох. На четвертый день они подошли к туркам. Едва они вступили на территорию Крушевца, наступил рассвет. Облака [утреннего тумана], повисшие (как это случается) между войсками, не давали им видеть друг друга. Когда же, наконец, под действием лучей солнца они рассеялись, засияли перед врагом полки во всеоружии, и издали можно было узнать хоругви Хуньяди. Турки, пораженные внезапным появлением христиан, настолько пали духом, что, позабыв и думать о том, чтобы вооружаться, устраивать оборону и вступать в бой с врагом, стали думать только о спасении бегством. Началась паника, и все бросились бежать. Бегущих преследовала легкая конница, перебившая многих и захватившая немало пленных. С наступлением темноты христиане вернулись назад, турки же попрятались по лесам. Фериз–бег вместе с множеством другой знати попал в плен. Хуньяди, одержав упомянутую победу, пришел в Видин, город в Болгарии, стоящий на Дунае, и сжег его, поскольку город этот был причиной многих войн. Сразу после этого он вернулся в Рашку и, подарив пленных деспоту, с триумфом вступил в Белград. Под покровительством венгров Джурадж жил весьма спокойно, и турки не осмеливались так часто, как прежде, нападать на него, пока Мехмед (Maumette), наследовавший своему отцу Мураду, после захвата Константинополя не двинул свои войска против Рашки. Начав с осады Ново Брдо, он начал обстреливать его из тяжелых пушек, направляя их жерла в небо, так что ядра падали на защитников города сверху. Как пишет Лаоник (VII), Мехмед был первым, кто применил этот способ обстрела. Пораженные страхом защитники города сдались, и их примеру последовали затем жители Трепчи и Призрена. Как пишет Бонфини (8–я книга III декады), произошло это в 1454 году. Мехмед, забрав все самое ценное и уведя самых знатных горожан, оставил остальных жить в упомянутом городе, дабы те работали на рудниках, которых в тех местах великое множество и которые приносили немалый доход деспоту Джураджу. Последний, узнав о военных приготовлениях Турка, исполнился страха и за свою державу и за саму свою жизнь. Оставив гарнизоны в крепостях, он вновь отправился с просьбой о помощи в Венгрию. Поскольку короля Ласло там не оказалось, он поехал к нему в Вену. В то время там находился также брат Джованни да Капестрано из ордена Святого Франциска. Упомянутый муж святой жизни и выдающийся проповедник, страстно желая побеседовать с деспотом, послал передать ему, что, если его не затруднит, он желал бы переговорить с ним. Когда деспот ответил согласием, они встретились, и [Джованни] с помощью убедительных доводов стал доказывать совершенную истинность и непогрешимость учения Римской Церкви о вере. Исходя из этого, он стал убеждать и молить деспота присоединиться со своими подданными к Римско–католической Церкви. Джурадж ответил ему так: «Девяносто лет прожил я в этой вере, переняв ее с малолетства от своих старших, и среди своего народа всегда слыл мудрецом, хотя и не пользующимся благосклонностью судьбы. И ты хочешь, чтобы теперь, узнав, что я изменил веру, они подумали, что под гнетом годов я тронулся рассудком, или, как говорят в народе, сдурел? Да я скорее с жизнью расстанусь, чем изменю заветам своих предков!» Распрощавшись с этими словами с Капестрано и ничего не добившись от короля Ласло, который был разгневан на него за упомянутое упорство, он с его дозволения неудовлетворенный вернулся в Рашку, явив пример того, какой опасностью грозит привычка к превратным суждениям. Итак, Джурадж, вернувшись домой, узнал [как‑то], что Михай Силадьи (Michel Zilugo), сестра которого была замужем за Хуньяди и который в ту пору был послан на защиту крепости Белая (terra d'Alba), называемой в наше время Белградом, вместе со своим братом Ласло должен проследовать в карете рядом с пределами его владений. Тогда он послал в их сторону вооруженный отряд с заданием привести их живыми или мертвыми. Михай, увидев нападающих рашан, проворно выскочил из кареты. Вскочив на оседланного для него [слугами] коня, он, проложив себе путь оружием, сумел спастись бегством. Брат же его Ласло, застигнутый рашанами в карете, от полученных многочисленных ран скончался. Михай, замыслив отомстить за полученное оскорбление и смерть брата, через подосланных к деспоту соглядатаев стал тщательно следить за его передвижениями. Получив сведения, что Джурадж должен будет вскоре проехать по берегу Дуная для осмотра крепостей, он устроил вооруженную засаду на дороге, по которой тот должен был проехать. Когда тот приблизился, [Михай] внезапно напал на него и, отрубив ему при защите два пальца на правой руке, в конце концов, взял в плен. Выкупленный из плена за немалую сумму денег, он вернулся домой, но вскоре по причине кровотечения из поврежденной руки, которое никак не удавалось остановить, скончался. Произошло это в 1457 году. Таков был конец Джураджа, деспота Рашки. Он был красив телесно и наделен таким величавым красноречием, которое редко встретишь и у представителей древнейших благородных родов. Однако в деяниях своих он не отличался постоянством. После смерти Джураджа его сын Лазарь, который еще при жизни своего отца по настоянию своей матери женился на дочери Фомы Палеолога, наследовал престол, хотя его мать Ерина поддерживала его старшего брата Гргура. Последний, чувствуя себя несправедливо лишенным власти, вместе со своим братом Стефаном и немалой суммой денег бежал к Мехмеду. Тот дал ему небольшой удел, дабы он мог вести достойную жизнь, и заключил мир с Лазарем, который обязался платить ему ежегодную дань в двадцать тысяч скудо. Джурадж в своем завещании оставил управлять державой сыновей свою жену Ерину. Недовольный этим Лазарь, желая стать единовластным повелителем, позабыл о страхе Божьем и отравил свою мать с помощью [ядовитого] латука (Lattuga). Когда стало известно о злодеянии, совершенном Лазарем, все его вассалы и прочие соседи исполнились к нему такой ненависти, что Мехмед стал думать о захвате Рашки. Лазарь, узнав об этом, в страхе перед войском Мехмеда слег от горя и вскоре скончался, не оставив после себя детей мужского пола, а только трех дочерей: Марию, Ерину (Erigni) и Милицу. Мария еще при жизни отца вышла замуж за Стефана, последнего боснийского короля, остальные же две [дочери] перебрались в Рагузу вместе со своей матерью, когда она была изгнана из своей державы. Последняя выдала Ерину замуж за Джованни, герцога Сан–Пьетро–ин–Галатина, а Милицу — за Леонардо, деспота Арты (Larta). Вышеупомянутая жена Лазаря по имени Елена стала правительницей после смерти своего мужа. Сын Джураджа Гргур пытался лишить ее власти, однако она, обратившись за помощью к венграм, получила от них мощную поддержку. Рашане, подстрекаемые, вероятно, ненавистью, которую они к ней испытывали, избрали своим государем Мехмеда (Mechmotte), брата Михайло Турка, который с давних пор жил при дворе деспота Рашки, и передали ему управление городом Смедерево. Укрывшаяся в цитадели вдова Лазаря, видя недостаточность своих сил для подавления бунта, решила действовать против упомянутого новоявленного государя обманом. Однажды под видом дружбы она пригласила его отобедать с ней в цитадели. Тот, не подозревая об обмане, охотно согласился. Едва он вошел в цитадель, она приказала связать его и затем связанного отослала в Венгрию, где он был заключен в темницу. Тогда турецкий император Мехмед, видя положение дел в Рашке и Сербии, двинулся с войском на Смедерево. Жители города, узнав об этом, вышли ему навстречу и вручили ключи от города. [Мехмед] щедро одарил их, одних — деньгами, других — поместьями, жене же Лазаря позволил удалиться, куда она пожелает, и забрать с собой всю свою казну. И она уехала в Венгрию. По мнению других, упомянутый город был сдан Турку боснийским королем Стефаном, который, будучи зятем Лазаря и его преемником на престоле Рашки, после смерти тестя ведал всеми делами в упомянутой державе. Брат Лазаря Гргур, видя, что Мурад стремится полностью захватить Рашку, вероятно, испугавшись [за свою жизнь], бежал в Венгрию, где и скончался, не оставив после себя законных наследников. Из прочих же его сыновей остался Иоанн с другими своими братьями, рожденными вне брака. Стефан бежал в Албанию, где по настоянию своих подданных, дабы не оставить род без наследника, взял в жены Ангелину, или, как полагают другие, Феодору, добродетельную женщину, дочь тестя Скандербега Арианита. Посему после его смерти осталось трое сыновей — Вук, Джурадж и Иоанн, и одна дочь по имени Мария, которая затем вышла замуж за Бонифация V Палеолога, маркграфа Мон- ферратского. Вук стал отменным воином, не раз доказавшим свою доблесть. Помимо прочего, когда в 1484 году семь тысяч турок вторглись в Хорватию, Каринтию и Крайну (Carniola) с целью грабежа селений, где были устроены торжища, и захватили большую добычу и десять тысяч пленных, он в союзе с Бернардином Франкопаном и баном Геребом (Geret) напал на них на реке Унац (Onuuyze) и, отняв всю поживу, всех перебил. По свидетельству Бонфини (10–я книга III декады) и Иоганна Леунклавия, во время войны короля Матьяша с чехами упомянутый Вук проявил такую выдающуюся доблесть, что получил от короля Матьяша в дар знатный замок под названием Фейерко (Feiezco). От Иоанна осталась только дочь по имени Мария, которая затем стала женой Фердинанда Франкопана и матерью модрушского князя Стефана и Катарины, жены бана Николы Зринского (Nicolo Bano di Sdrina). Итак, когда (как было сказано) Мехмед вторгся в Рашку, он захватил все земли, которыми прежде владел Лазарь. Одни из упомянутых земель сдались добровольно, другие были захвачены силой, и все неоднократные усилия венгров воспрепятствовать приходу Мехмеда в Рашку оказались тщетными. Посему, когда кардинал Святого Ангела (Carafagio Cardinale di Sant'Angelo) Карвахаль, посланный папой Калик- стом в поддержку венгров и находившийся в ту пору в Германии (Allemagna), по настоянию венгров с большим войском вторгся в Рашку, дабы попытаться своим авторитетом склонить этот народ к подчинению венграм, то обнаружил, что турки им уже овладели, поскольку (как было сказано) рашане сдались им частью добровольно, частью под воздействием силы.