Наследница Теней - Энн Бишоп

Деймон вытер лицо рукавом, оставив на щеке полосу грязи.

– Возможно, к нашей следующей встрече ты сможешь…

– Я умираю, – отрезал Люцивар. – Следующей встречи не будет.

В глазах Деймона мелькнула искорка понимания.

Люцивар почувствовал, как что-то сдавило горло. Слезы обожгли глаза. Не будет ни примирения, ни понимания, ни прощения. Только горечь, простирающаяся куда дальше слабой плоти.

Люцивар, хромая, вышел со двора со всей доступной ему скоростью, прибегая к Ремеслу, чтобы поддерживать раненую ногу. Пробираясь через нагромождения камней к остаткам гостевой паутины, он услышал крик, исполненный такой муки, что казалось, и развалины содрогнулись. Он поковылял к паутине, хватая ртом воздух и ничего не видя из-за выступивших слез, не желая возвращаться, не желая уходить.

Однако до того, как вскочить на Серый ветер, который унес бы его в Аскави и последнему испытанию, Люцивар обернулся, взглянул на развалины Зала и прошептал:

– Прощай, Деймон.

Люцивар стоял на краю каньона в самом центре Кальдхаронского Потока, ожидая восхода солнца, лучи которого разгонят мрак, доставая до самого дна пропасти.

Теперь его удерживало на ногах только Ремесло. Лишь оно было способно позволить ему воспользоваться скользкими рваными приспособлениями, в которые превратились его крылья после того, как большую их часть уничтожила едкая слизь.

Твердо намереваясь дождаться рассвета, Люцивар рассеянно наблюдал за крошечными темными фигурами, летящими к нему, – эйрианские воины, собравшиеся на охоту и ждущие свою жертву.

Он опустил взгляд вниз на Кальдхаронский Поток, оценивая тени и видимость. Нехорошо. Было бы глупо бросаться в опасное переплетение настоящего урагана и темных Ветров, когда он не может даже отличить стены каньона от теней, не может разглядеть уступов, способных вызвать резкое изменение направления воздушных потоков, когда его крылья не способны нормально поддерживать тело. Это в лучшем случае самоубийство.

Именно за этим Люцивар и пришел сюда.

Маленькие, темные фигуры, летящие к нему, стали больше – и ближе.

С южной стороны от него солнечный свет коснулся нагромождения скал, которое эйрианцы называли Спящими Драконами. Один из них смотрел на север, второй – на юг. Кальдхаронский Поток заканчивался в этой точке, за которой начиналась тайна, поскольку ни один из тех, кто осмеливался войти в эти зияющие провалами огромные зубастые рты, так и не вернулся.

В нескольких милях к югу от Спящих Драконов солнце ласкало вершину Черной горы, Эбенового Аскави, где могла бы жить Ведьма, его юная долгожданная Королева, если бы она не встретила на своем пути Деймона Сади.

Эйрианские воины теперь были так близко, что Люцивар слышал их угрозы и проклятия.

Улыбнувшись, он развернул потрепанные, рваные крылья, поднял кулак в воздух и испустил эйрианский боевой клич, заставивший все вокруг стихнуть.

Затем он нырнул в Кальдхаронский Поток.

Мчаться в нем было восхитительно – и очень трудно, как Люцивар и подозревал с самого начала.

Даже используя Ремесло, он не мог заставить жалкие остатки крыльев нормально поддерживать его тело в воздухе. Прежде чем он сумел выровняться, ветер, завывающий в каньоне, подхватил его и швырнул на боковую стену. При ударе сломались ребра и правое плечо. Выплеснув в оглушительном крике презрение к боли, он оттолкнулся от скалы, наполняя свое тело силой Эбеново-серого Камня, и мощным рывком добрался до середины дикого, необузданного смешения двух сил.

В тот миг, как другие воины бросились вслед за ним в Поток, Люцивар поймал Красную нить и начал головокружительный путь к Спящим Драконам.

Вместо того чтобы то нырять в потоки бешено мчащихся Ветров, то покидать их, таким образом удерживаясь как можно ближе к центру Потока, он упрямо цеплялся за Красную нить, следуя за ней через узкие расщелины, стягивая крылья, чтобы стрелой мчаться через нагромождения камней, острые края которых сдирали с него кожу.

Правая ступня нелепо свисала с разорванной лодыжки. Внешняя половина левого крыла была теперь совершенно бесполезна – кости сломались, когда неожиданный порыв ветра бросил его на скалы. Мышцы спины разорвались от напрасных усилий заставить крылья работать как положено, на что они уже были не способны. Глубокая, открытая рана в животе, прошедшая прямо под широким кожаным ремнем, выпустила наружу кишки.

Люцивар покачал головой, пытаясь стряхнуть кровь с глаз, и испустил торжествующий клич, ныряя между острыми камнями, больше походившими на внезапно застывшие драконьи зубы.

Порыв ветра на прощание толкнул его вниз, как раз когда эйрианец мчался над ртом Дракона. Один из «зубов» вспорол его левую ногу от бедра до колена.

Он нырнул в кружащийся туман, твердо намеренный достичь противоположной стороны, прежде чем Камни опустеют, лишив его остатков силы.

Его взгляд привлекло движение. Удивленное лицо. Крылья.

– Люцивар!

Он мчался вперед из последних сил, прекрасно сознавая, что преследователи нагоняют.

– ЛЮЦИВАР!

Нет, ему нужен другой Дракон, нужно успеть, оказаться во второй пасти… Вот! Но…

Два туннеля. В левом сумрак, разгоняемый редкими лучами солнца. В правом золотом разливается рассвет.

Во тьме можно скрыться. Люцивар рванулся в полумрак.

Шелест чужих крыльев слева. Крепкая рука, схватившая его за запястье.

Он вырвался, изогнувшись, и нырнул в правый туннель.

– ЛЮЦИВА-А-АР!!!

Вон из пасти, мимо каменных зубов, взмывая вверх над краем каньона – прямо к утреннему небу, из упрямой гордости работая бесполезными крыльями.

Вот он – Аскави, точно такой же, каким рисовался Люцивару, всегда стремившемуся узнать, как выглядел его Край в далеком прошлом. Грязный ручей, который он миновал по другую сторону, здесь был широкой, глубокой, чистой рекой. Голые, изломанные скалы тут и там покрыты весенними цветами. За границей Потока солнечный свет отражался от маленьких озер и торопливых ручьев.

Боль затопила все его чувства. Кровь, бегущая по лицу, смешалась со слезами.

Аскави. Дом. Наконец-то – дом.

Люцивар в последний раз взмахнул крыльями, изогнулся в медленном, болезненном рывке, сложил крылья и ринулся вниз к глубокой, чистой воде.

2. Искаженное Королевство

Ветер пытался сорвать его с крошечного острова, бывшего единственным убежищем в бесконечном жестоком море. Волны то и дело накатывали на него, омывая кровью. Сколько крови…

«Ты – мое орудие».