Жизнь-поиск - Борис Данилов

На заводе «Калибр» применен метод массовой доводки проволочек одного размера между двумя большими чугунными плитами с идеально доведенными плоскостями. Карел Кизлинк шлифует каждую проволочку отдельно, но применение магнитного люнета позволило исключить операцию доводки.

Я не берусь судить о том, чей способ лучше. Мне просто хочется отметить самый факт, что творческая мысль рабочего-изобретателя в разных странах совершенно различными путями пришла к одинаково замечательному результату. Конечно, на магнитных люнетах Кизлинка можно выполнять десятки других, самых различных работ. Все это нам он показал сам, быстро переходя от станка к станку. На резьбошлифовальных станках он показал, как делаются развертки нового типа — с крутой спиралью. Он тут же на сверлильном станке показал, как работают его развертки. Этот инструмент так и называется — «развертка Кизлинка».

Чистота поверхности после развертывания была идеальной. Развертка легко снимала слой металла не меньше чем полмиллиметра, а стружка получалась, как пучок войлока.

— Мы оставляем после сверловки под развертывание 0,5 мм, поэтому в отверстии никогда не остаются надиры от сверла, — сказал Кизлинк.

Обычные развертки могут снять стружку от силы в 0,1-0,15 мм, поэтому после сверления отверстие надо еще растачивать или развертывать двумя-тремя развертками, иначе останутся следы сверла.

Три часа занимались с нами эти два замечательных рабочих-новатора. Их, конечно, давно ждали дома, они, наверное, были голодны (как я уже говорил, на чешских заводах работают без обеда). Но чувство дружбы и солидарности рабочих-изобретателей одной профессии было превыше всего.

Нам было немножко совестно, что мы отняли столько времени у этих приятных людей, и успокаивало только то, что у себя в Москве мы так же забывали об удобствах личных, когда в Совет новаторов приезжали рабочие из ГДР и Болгарии. Мы так же стремились показать им все, что касалось их специальности и интересовало гостей. Дружба собратьев по профессии — великое дело! На другой день мы еще раз пришли в инструментальный цех завода имени Яна Швермы. Был день получки. Вдоль длинного ряда станков шел пожилой кассир с большой кожаной сумкой, вроде тех, с какими ходят почтальоны. Около каждого станка он останавливался, вынимал белый конверт и вручал станочнику. Нам было интересно, сколько зарабатывают товарищи по профессии в другой стране, и мы попросили переводчицу спросить об этом у сопровождавшего нас начальника цеха.

— Инструментальщики у нас получают 1500-2000 крон в месяц, — сказал начальник цеха. (Чешская крона равняется приблизительно нашим 12 копейкам.) — А вот эти лекальщики Гамра, — он указал на длинный ряд профильно-шлифовальных станков, который мы осматривали вчера, — получают побольше начальника цеха. Большие специалисты своего дела!

Я обратил внимание, что кассир, остановившись около одного резьбошлифовщика, вручил ему не один, а два конверта — белый и синий.

— А почему некоторые рабочие получают еще и синий конверт? — спросили мы у начальника цеха.

— В синих конвертах мы даем вознаграждение за усовершенствование производства, — сказал начальник цеха. — То есть за рационализаторское предложение.

— А можно посмотреть, что это за предложение, где оно внедрено? — заинтересовался Вениамин Матвеевич.

Начальник цеха удивленно посмотрел на нас.

— Предложение еще не внедрено, но оно принято главным инженером. Вознаграждается творческая мысль и инициатива этого рабочего, — сказал начальник цеха.

— Но как же так, — недоумевал я, — может быть, предложение никогда и не будет внедрено, а авторское вознаграждение уже платят!

Начальник цеха сказал, что, раз предложение принято главным инженером, оно обязательно будет внедрено. Главный инженер может, если найдет нужным, привлечь автора к реализации, но это не обязательно. Автор должен думать над следующим усовершенствованием, а не заниматься проталкиванием предыдущего.

— А кто же конкретно внедряет рацпредложения, кто делает опытные образцы, настраивает, отрабатывает новую технологию, если не автор? — допытывались мы.

— У нас есть большой экспериментальный цех, в котором работают 400 специалистов самых различных профилей. В их обязанность входит изготовлять предложенные и принятые новшества, внедрять их в цехах завода, а также обучать рабочих новым приемам труда, связанным с этим новшеством.

Я вспомнил, что на нашем заводе тоже есть экспериментальный цех, но он занимается не столько экспериментами, сколько изготовлением производственных деталей.

Невольно подумалось: почему такая простая вещь, как выдача зарплаты, у нас зачастую происходит так неорганизованно? Часа за два до окончания смены у нас на заводе в каждом цехе люди, забыв о работе, становятся в длиннейшую очередь, у всех одно желание: как бы получить деньги до гудка, а то придется еще час стоять в очереди. Шум, а порой и ругань стоят в день получки около кассы. И это бывает два раза в месяц! Сколько драгоценных часов теряет завод за эти два дня, сколько недодается продукции! Разве трудно сделать все культурно?

А ведь за примером и опытом даже не надо ехать за границу. На заводе в Ленинграде, где я когда-то работал, зарплату всегда разносила по станкам в конвертах табельщица, которая на этот день становилась кассиром. Почему столичные заводы должны отставать по культуре от ленинградских? Думается, что такие «мелочи» полностью лежат на совести руководителей заводов.

Или взять рационализаторскую деятельность. Ведь мы даже не мечтаем о том, чтобы внедрение творческого предложения рабочего взяла на себя служба главного инженера. У нас в основном внедряются только те новинки, предложенные рабочим, которые он сам сделает в металле. А такая «мелочь», как казенщина при выдаче авторского вознаграждения рабочему за внедренное им предложение? Разве нельзя сделать это красивее, чем происходит сейчас на большинстве московских заводов?

Только из-за одной такой обижающей «мелочи» иной рабочий-рационализатор даст зарок никогда больше не заниматься рационализацией.

Конечно, он решит это сгоряча. Советский рабочий не может работать без творческой выдумки. Но теперь он будет делать свои усовершенствования только для себя, на своем станке, не подавая никаких предложений и не поднимая разговора об их эффективности. Я знаю десятки способных рационализаторов на ряде заводов, которые по-дружески показывали мне свои разработки, используемые только на их станках.

— А ты подал предложение на свое устройство? — спрашивал я.