Лихо. Медь и мёд - Яна Лехчина

Лале встал на ноги и ссутулился над доской.

– Увы. – Поднял копьеносца. – Я всё равно уже проиграл.

Он выглядел собранным и тихим, будто поражение действительно его огорчило.

– Не убивайтесь вы так, – приободрила Ольжана.

Слишком ей стало жаль Лале – вмиг побледневшего, понурого. А она даже не заметила, когда пан Авро сделал решающий ход!..

– Торо-опишься. – Пан Авро насмешливо прищёлкнул языком. – Я ведь ещё позволял тебе играть.

Лале поднял на него удивлённые глаза.

– Не спешите, брат Лазар. – Пан Авро подмигнул Ольжане. – В нашем деле так нельзя.

«В нашем деле». Будто Ольжана – его сообщница и была достаточно умна и хитра, чтобы разделить с ним его маленькую победу. Но пан Авро говорил так приветливо и игриво, что нельзя было не расплыться в улыбке.

Ольжана тоже поднялась, отставила чашу. Слегка поклонилась.

– Вы чудный собеседник, – восхитилась искренне. – Доброй ночи!

И пан Авро признательно ей кивнул.

Даже выходя из гостиной вместе с Лале, Ольжана не сдержалась и оглянулась. Пан Авро продолжил сидеть в кресле, изучая опустевшую доску для калифовой войны. И поднимаясь наверх, к спальням, Ольжана всё ещё шептала молчаливому Лале:

– С ума сойти! – Судорожный вздох. – Какой же он всё-таки удивительный человек!..

Глава XII. Милость Драга Ложи

Небо над Кубретским господарством было усыпано звёздами. От края до края, куда ни глянь – крупицы сверкающего огня, впаянного в бархатный свод. В темноте не было видно, что небо обрывалось у горизонта очертаниями гор, но Юрген помнил, как выглядела округа до захода солнца. И даже сейчас, в лунном свете, он различал, на какой же неровной местности они остановились – ничего похожего с его родным господарством.

Рядом посапывала Чарна – у тлеющего костра. Юрген протянул руку и поправил сползший плащ, которым она укрывалась; Чарна что-то неразборчиво пробормотала во сне.

Юргену было её жаль. Последние полторы недели пути выдались особенно тяжёлыми – чтобы добраться до Кубретского господарства, пришлось идти на юго-запад и пересечь часть Стоегостского. Юрген решил, что им незачем лишний раз попадаться на глаза госпоже Кажимере и её соглядатаям, поэтому нещадно подгонял себя и Чарну. Они неслись в оборотничьих телах как бешеные, через поля и перелески, и Юрген позволил им замедлиться, только когда земля вокруг стала холмистой. А вскоре на горизонте появились горы.

Следующие несколько дней Юрген с Чарной провели в человеческом облике – Чарна слишком устала от своей кошачьей оболочки. Шла пешком и возмущалась, что Юргену даже после таких пробежек хоть бы хны – перекинулся и весело потрусил бы дальше. Она не хотела показывать, насколько устала, и нынешней ночью даже вызвалась в дозор – Юрген чуть ли не силой заставил её улечься. Он объяснил, что, когда захочет спать, подремлет чутко, по-собачьи, и ему незачем беспокоить Чарну. Сегодня так точно – а дальше они решат, что будут делать, когда пройдут в глубь Кубретского господарства и приблизятся к владениям господина Грацека.

Чарна во сне перевернулась на бок, уткнулась носом в сгиб локтя. Юрген смотрел на неё, задумчиво вертя травинку. Правильно ли он поступает, что так спешит к замку Горестного двора? Может, было бы разумнее пойти на север и разыскать бывших учеников Йовара? Вдруг этим же сейчас занимается и госпожа Кажимера – дёргает за все ниточки, которые ведут к Дикому двору.

Юрген отшвырнул травинку, прикрыл глаза и опустился на свой плащ. Ночь была свежая, тихая, и Юрген постарался раствориться в шелесте листвы и стрёкоте цикад.

Он задремал. Но даже сквозь полудрёму проступала неясная тревога – Юрген вспоминал и Йовара, и Дикий двор, и то, как однажды, под похожий шелест листвы, его за какую-то проделку бил Хранко. Юрген тогда вывернулся щенком и укусил Хранко за голень. Хранко же яростно отшвырнул его ногой – от удара Юрген перекинулся обратно в ребёнка, и Хранко навис над ним с кулаками. Неизвестно, чем бы всё закончилось – может, Юрген наколдовал бы что-нибудь с перепугу или Хранко выбил бы ему парочку молочных зубов, – но рядом оказался Чеслав. Оттащил Хранко, поднял Юргена и пригрозил всем забиякам воспитательными тумаками. Хранко тогда ещё рассерженно шипел, что Чеслав его и пальцем не тронет, иначе он пожалуется Йовару, – но от греха подальше превратился в ворона и улетел.

Воспоминания плыли, как обрывки запахов и звуков – пятна от земли и травы, брань Хранко, завывание ветра на заднем дворе. Цвета и фигуры были смазанными и ненадёжными, так что сейчас Юрген не сказал бы, как выглядел маленький Хранко, не то что Чеслав. И тот и другой казались ему высокими – но на этом, пожалуй, всё.

Юрген заворочался в полудрёме. Что же ему теперь делать с этими воспоминаниями? Гнать прочь? Углубляться в них и гадать, кто же зажигал огонь на могиле Стеваны из Засижья? Это мог быть уцелевший Чеслав. А мог и тот, кто желал выдать себя за него – только непонятно зачем.

Шаг, шаг, шаг.

Юрген распахнул глаза. Резко сел.

Ему почудилось – как тогда, на погосте, – что за ними наблюдают. Он осторожно поднялся и оглянулся, но всё было так же, как прежде. И чёрные холмы с перелесками, и спящая Чарна, и тлеющий костёр. А всё же – неспроста ведь ему послышались чьи-то шаги?.. Или почувствовались, если он уловил это не ухом, а чародейским нутром, – спросонья Юрген не был в этом уверен.

Он стиснул нож на поясе. Двинулся прочь от перелеска, у которого они с Чарной разбили лагерь, – звук показался ему не лесным. Его призрак тянулся от холмов и гор – но как Юрген ни старался, большего учуять не мог. Наверное, незнакомец был далеко.

Юрген побоялся слишком отходить от Чарны – мало ли что. Вдруг он ошибся и сейчас кто-то набросится на них из темноты? Поэтому так и застыл – настороженный, вглядывающийся в ночь. Он хищно осматривал пядь за пядью, пока на склоне холма, в полуверсте от них, не заметил чьи-то очертания. Животное?

Сощурился, вытащил нож. Животное – или чародей в оборотничьем теле?..

Свободной рукой Юрген скрутил ниточку чар. Подсветил своему нутряному зрению – выложил нить вдоль очертаний лёгкими, малозаметными движениями пальцев. Увидел мощное горбатое туловище, тонкие ноги с копытами. Рога.

Видимо, это был кто-то, похожий на дикого быка.

Юрген ждал. Бык тоже. Чарна мирно сопела у костра.

Едва ли обычное животное стало бы гулять ночью, решил Юрген. Бык ведь, а не сова. Но