Агент Соня. Любовница, мать, шпионка, боец - Бен Макинтайр

третей берлинской промышленности до сих пор оставалось на ходу; работали железные дороги и энергетика. Разведчики жадно вбирали в себя эти сведения, словно замаскированные туристы. Спустя неделю после приземления они вернулись к пункту выброски забрать оружие и оснащение для связи, после чего, расположившись у радиоприемника в гостиной фрау Линднер, слушали Би-би-си в ожидании мелодии Синдинга “Шепот весны”.

В Оксфорде Урсула со все большим нетерпением ждала новостей. Как и все кураторы, она чувствовала, что несет едва ли не родительскую ответственность за завербованных ею мужчин, получивших указания от Хеншке и брошенных навстречу смертельной опасности. “Сергей” пообещал оповестить ее, если шпионам удастся установить связь с РККА в Берлине. Каждую неделю Урсула звонила Хеншке из таксофона в Саммертауне, выясняя, получил ли Гульд сведения о судьбе агентов. Никаких новостей не было. По Би-би-си сообщали лишь самую общую информацию о марше на Берлин. Чтобы хоть как-то отвлечься, Урсула писала длинные письма Лену, во всех подробностях расписывая их повседневную жизнь: о том, как Питер пополняет свой словарный запас и говорит с сильным английским акцентом; о том, как Нина очарована животными; об академических успехах Миши в Истборне. Она сшила Нине новое платье. “Что хорошо в шитье, – размышляла она, – пока занимаешься им, можно продолжать думать”. Ее ни на минуту не покидали мысли о тех двоих, сошедших в преисподнюю Берлина.

11 марта высоко над столицей Германии лейтенант-радист ВВС США Калхун Энкрум готовил свою “Элинор” к ее первой беседе с “Джоан”. Перед тем как забраться в тесную кабинку бомбардировщика “Москито PR XVI”, Энкрум получил не вызывающий газообразования паёк из стейка, тоста, ломтиков помидоров и грейпфрута. На высоте 25 000 футов порывы ветра чреваты для экипажа мучительными спазмами. В “Орудии” было предусмотрено все до мельчайших деталей, включая пищеварение экипажа. Подрывные заряды были пристегнуты к оборудованию. Если самолету придется делать вынужденную посадку в Германии, вся техника будет уничтожена. “Джоан – Элинор” не должна была попасть в руки врага. В 21:00 Энкрум включил приемопередатчик.

– Это ты, Хайнц?

Голос Пауля Линднера взмывал ввысь на шесть миль с пшеничного поля в предместье Берлина.

– Это ты, Вик?

– Хайнц, ты меня слышишь?

– Не слышу тебя, Вик.

Содержание беседы не дотягивало до исторической значимости самого момента, но звучавший сквозь помехи разговор по высокочастотной рации был технологическим триумфом: западные союзники впервые могли общаться напрямую с внедренными в нацистскую Германию разведчиками. В последующие шесть недель, регулярно, в соответствии с данными зашифрованных сообщений в эфире Би-би-си, агенты операции “Молот” описывали все, что видели и узнали, раздобыв значительную часть сведений из подпольных профсоюзных организаций сопротивления: об обороне Берлина, дорожной и железнодорожной сети, передвижениях войск и местоположении все еще действовавших заводов боеприпасов, в том числе крупного танкового завода, – готовый список лакомых мишеней для бомбежек. 29 марта разведчики доложили, что огромная электростанция Клингенберг до сих пор не выведена из строя. В ходе ночной рекогносцировки пригородной железнодорожной станции они насчитали двадцать шесть товарных и восемнадцать пассажирских поездов – легкую добычу для союзных бомбардировщиков.

Билл Кейси ликовал в лондонской штаб-квартире УСС. Команда “Молот” совершила “огромный прорыв… коснувшийся в том числе данных о важных воздушных мишенях на все еще функционирующей электростанции, поддерживающей производство на ключевых заводах, а также подробностей о функциях берлинской транспортной сети и ключевых точках, где союзные бомбардировщики могут вывести ее из строя”. Советские войска стремительно наступали, шпионы изо всех сил старались предоставить любые сведения, которые могли помочь ослабить оборону Берлина в преддверии последней атаки. Линднер явился на назначенное Урсулой место, рассчитывая увидеть там обещанного агента ГРУ, отправленного вперед приближающихся советских войск, но никто не появился.

Миша приехал домой на пасхальные каникулы. После настойчивых просьб сына Урсула – немецкая еврейка и атеистка – согласилась приготовить детям традиционный пасхальный обед или какое-то его подобие в условиях военного нормирования продуктов: зарез бараньей шеи, выцыганенный у мясника, картофель и капуста из собственного огорода, разбитого в садике позади дома Ласки. Оставив стряпню под неусыпным Мишиным присмотром, Урсула пешком добралась до Саммертауна и, как и каждое воскресенье, набрала номер Эриха Хеншке. По его интонации она сразу поняла, чтó произошло, еще не услышав даже долгожданного условленного пароля. Шпионы операции “Молот” были на месте и вышли на связь. А это означало, что система “Джоан – Элинор” должна была вскоре попасть в руки советских военных. Шпионы Урсулы были в безопасности – в той мере, в какой о ней уместно было бы говорить в условиях осажденного города.

Пасхальный обед стал самым радостным событием того года в Придорожном коттедже. Миша съел шесть горячих крестовых булочек.

В то же пасхальное воскресенье 1 апреля 1945 года Линднер и Ру добрались до отдаленного уголка на северо-западе Берлина, чтобы забрать запланированную выброску продуктов и других припасов. Вокруг города немецкие войска бросили все оставшиеся силы на оборону: разношерстные остатки отрядов вермахта и войск СС, а вдобавок подростки из гитлерюгенда и старики копали траншеи. Неожиданно шпионы оказались посреди колонны танков дивизии “Герман Геринг”, громыхавшей в северном направлении на финальную битву. Въедливый и подозрительный молодой лейтенант догнал их на мотоцикле и потребовал документы. Линднер предъявил фальшивые бумаги на имя Эвальда Энгельке и Антона Веселы, объяснив, что они возвращаются в город, чтобы присоединиться к его защитникам. Недоверчивый офицер потребовал, чтобы они показали содержимое вещмешков. Приемопередатчик “Джоан” был спрятан на дне мешка Ру под грязным бельем. Кропотливо, как можно медленнее он начал вынимать оттуда вещи, носок за носком, бурча что-то себе под нос по-чешски. Пауль пожал плечами, мимоходом бросив что-то об этом “тупом чехе, ни бельмеса не понимающем по-немецки”. Сунув руку в карман, Линднер незаметно снял с предохранителя револьвер. Не в силах больше терпеть эту возню, лейтенант пропустил их и тем самым спас жизнь им – и, вероятно, себе. “Я бы с радостью застрелил его”, – признался потом Пауль Линднер.

16 апреля, окружив город, советские войска приступили к финальной атаке. Силы западных союзников вышли из гонки за Берлин. Было достигнуто соглашение, что после завершения боев город будет разделен на четыре оккупационные зоны, и генерал Эйзенхауэр решил уступить СССР славу захвата гитлеровской столицы. Воздушные бомбардировки союзников прекратились, когда в город вошли советские войска и артиллерия Красной армии приступила к обстрелам, выпустив по Берлину количество взрывчатки, превышавшее общий тоннаж уже сброшенных бомб союзников.

Битва за Берлин подходила к своему апогею. 21 апреля при попытке выйти на связь при помощи системы “Джоан – Элинор” шпионов “Молота” едва не схватили наступавшие