Русская фантастика 2011 - Василий Мельник

— Ты сможешь создать такой вирус?

— Я все-таки биоинженер.

— Да, но… все разгромлено…

— На втором уровне тоже есть резервный пост.

— Если он в таком же состоянии, как этот…

— Что мы теряем? Идем.

— Ладно, — бесцветным голосом согласился Адамсон. — Пошли. Если ты настаиваешь…

— Ты не веришь, что у нас получится?

— Оно не отпустит нас. Не знаю как, но не отпустит.

— Виктор, не говори так! Это оно заставляет тебя так думать! Ты ведь сам говорил — это абсолютно тупая сила, а не какой-то хитрый враг! Мы должны бороться!

— Ты еще можешь… на что-то… надеяться? — волна апатии и бессилия, накатившая на него, была так сильна, что он едва заставлял себя шевелить губами.

— Боль. Думаю, дело в ней. Пока я думаю о боли, я не могу полностью сосредоточиться на отчаянии. Но оно, конечно, будет становиться сильнее… Идем же, пока еще можем это выносить! — Видя, что Виктор не двигается с места, она с размаху влепила ему пощечину, затем еще одну — и застонала от боли в собственных пальцах. Адамсон нехотя положил руку на панель, открывающую выход. Ангар уже вновь заполнился воздухом, и автоматика позволила им покинуть диспетчерский пост.

На втором уровне мало что изменилось со времени последнего визита Адамсона — разве что омерзительная жизнь, похоже, расплодилась еще сильнее. Но, как и в тот раз, Виктор глядел не на слизистые грибы и свисавшие с потолка мясные сталактиты, а на изуродованный труп, распятый поперек коридора. В мертвой плоти все так же вяло копошились получерви-полужуки; кажется, их стало больше и их трупиков на полу — тоже. Теперь он знал, что это тело Линды и что чудовище, сотворившее с ней такое, — он сам.

Воспоминание о происходившем тогда резко выплеснулось в сознание, породив ощущение почти физического удара. Адамсон вздрогнул и крепко зажмурился, но от этого кошмарная сцена только яснее проступила перед глазами.

— Я тоже это помню, — тихо сказала Линда. — Идем, — и она решительно двинулась боком мимо собственных изувеченных останков, поднырнув под вспоротую проволокой руку. Виктор двинулся следом, стараясь одновременно и не глядеть на тело, и не коснуться его. Под ногами влажно хрустели и чавкали мертвые насекомоподобные твари, во многих местах уже покрывшие пол сплошным ковром; ботинки липли и оскользались в слизи. Он порадовался — насколько этот глагол вообще был применим в такой ситуации, — что все-таки надел обувь мертвеца… то есть, конечно, свою собственную. Но Линда шагала по всей этой гадости босиком и, кажется, даже не обращала на это внимания. Меж тем коридор вокруг них все менее походил на конструкцию, созданную человеком, и все больше — на внутренность какой-то чудовищной, пораженной полипами и язвами кишки. Свет уже не мог проникать сквозь все, что наросло на плафоны, пришлось снова использовать фонарик. В одном месте дорогу им преградило что-то вроде мягкого бревна; Линда наступила на это (раздался звук, похожий на хлюпающий вздох) и пошла дальше, а Виктор споткнулся в темноте. Он посветил под ноги и скривился, когда понял, что это такое. Это был труп, ставший теперь частью общей массы, облепившей стены, пол и потолок; он оброс так густо, что уже невозможно было понять, мужской он или женский, не говоря уже о причине смерти. Можно было различить лишь дыру отверстого рта — черный провал в сплошной бугристой корке, полностью скрывшей прочие черты лица. Виктор почувствовал опасение, что дальше проход вообще зарос наглухо и им придется едва ли не прогрызать себе путь в помещение поста…

Тем не менее до заветной двери они добрались без особенных проблем. По всему периметру двери из щели между ней и стеной выперла какая-то губчатая дрянь, а сенсорная идентификационная панель заросла зловонной черной плесенью — но, похоже, работала и, насколько можно было различить, светилась красным. Адамсон брезгливо стер плесень локтем, затем привычно приложил ладонь. Ничего, однако, не изменилось — меж его пальцами пробивался все тот же зловещий красный свет.

— Пусти, — велела Линда и, почти отпихнув его, приложила руку. — Здесь мое королевство.

В подтверждение ее слов панель озарилась зеленым, а затем дверь, разорвав губчатую массу, ушла в сторону.

Помещение поста управления биосинтезатором оказалось загажено меньше, чем коридор возле него. Больше всего наростов было на стенах возле двери, а на самом пульте — лишь небольшие лужицы маслянистой слизи, кое-где поросшие плесенью. По стенам и потолку, однако, во множестве ползали псевдотараканы, периодически срываясь и падая на пол. Упавшие на спину не могли перевернуться и так и валялись белесым брюхом кверху, вяло шевеля лапками. «Сейчас меня стошнит», — подумал Виктор, хотя и знал уже, что ничего из этого не выйдет.

Но главное — пульт работал! На нем не было никаких следов сознательного разрушения.

— Похоже, сюда мы еще не добирались, — произнес Адамсон. — Должно быть, отвращение оказалось сильнее всего прочего…

Линда потрогала липкое сиденье кресла — когда она Отнимала палец, за ним потянулись клейкие нити — и, отодвинув кресло в сторону, встала перед пультом на колени. Экраны ожили, повинуясь ее прикосновениям; Виктор различил на одном из них пупырчатую цепочку какой-то сложной органической молекулы. Другой экран, транслировавший изображение с камеры наблюдения, показывал что-то вроде круглого бассейна, заполненного жирной и вязкой пузырящейся массой. Это и есть протоплазма, понял Адамсон.

— Ты уже знаешь, что именно делать? — спросил он.

 — В общих чертах я продумала схему вируса, ну а конкретику сейчас доведу до ума… в системе есть все Нужные средства.

— Много времени это займет?

— Программирование или синтез?

— Весь процесс до конца. До того момента, как мы сможем все тут взорвать.

— Не знаю. Минимальный естественный интервал между делением клеток — около двадцати минут. Мы используем всякие катализаторы, чтобы его ускорить, но все равно для того, чтобы инфицировать всю биомассу, а потом еще выработать достаточно газа, потребуется как минимум много часов. Возможно, дней…

— Дней?! Мы не выдержим! Я чувствую… чувствую его силу уже сейчас!

— У нас нет выбора. Придется терпеть. Если мы убьем себя или друг друга на полпути, придется все начинать сначала.

Что-то закопошилось у Виктора в волосах; он машинально стряхнул это на пол. Это оказался упавший с потолка таракан. Адамсон брезгливо раздавил тварь ботинком.

Он не знал, сколько времени он расхаживал по помещению поста, кусая губы и вцепляясь руками в волосы, когда все более страшные волны невыносимого отчаяния накатывали на него. Линда продолжала колдовать над своим пультом; ей было полегче — она была занята делом, и к тому же ее отвлекала боль ожогов: когда становилось особенно плохо, она специально давила на пострадавшие пальцы. Адамсон понимал, что она страдает меньше, чем он, и почувствовал, что ненавидит ее за это. В какой-то миг эта ненависть стала столь сильна, что он уже готов был наброситься на нее, чтобы рвать, зубами и ногтями рвать ее плоть. Вместо этого он несколько раз с силой ударил себя кулаком по лицу, пока не ощутил на губах кровь, бегущую из расплющенного носа.