Утерянные победы - Эрих Манштейн

Но противник не сумел использовать благоприятный момент. Либо командование противника не поняло своих преимуществ в этой обстановке, либо оно не решилось немедленно их использовать. Из захваченных нами оперативных карт было видно, что высадившаяся у Феодосии 44 армия имела только одну цель – выйти к 4 января в район западнее и северо-западнее города Старый Крым имевшимися к этому времени в ее распоряжении шестью дивизиями, чтобы затем занять оборону на достигнутом рубеже. По-видимому, даже имея тройное превосходство в силах, противник не решался на смелую глубокую операцию, которая могла бы привести к разгрому 11 армии. Очевидно, он хотел накопить сперва еще больше сил.

Но противник не достиг в действительности даже упомянутого выше рубежа западнее города Старый Крым.

Наступавшая через Керчь 51 армия преследовала 46 пд очень нерешительно. Высадившаяся же у Феодосии 44 армия сначала предпринимала в решающем западном и северо-западном направлении только осторожные вылазки. К нашему удивлению, она направила свои главные силы не в этом направлении, а на восток, навстречу 51 армии. Противник явно видел перед собой только свою тактическую цель – уничтожение наших сил на Керченском полуострове – и совершенно упустил из виду оперативную цель – пересечение основной жизненной артерии 11 армии.

Таким образом, нам удалось создать из измотанной 46 пд, прибывшего тем временем усиленного 213 пп и румынских частей очень, правда, непрочный фронт прикрытия на рубеже северные отроги Яйлы у Старого Крыма – побережье Сиваша западнее Ак-Монай. На укрепление румынских частей были посланы все офицеры, унтер-офицеры и солдаты (в том числе из состава штаба армии), которых можно было высвободить, они же должны были обеспечить правильное использование тяжелого оружия румынами.

Оставление Керченского полуострова повлекло за собой меры Главного командования, которые не были оправданы и которые в интересах наших храбрых солдат должны быть здесь рассмотрены.

Тогдашний главнокомандующий группой армий «Юг», генерал-фельдмаршал фон Рейхенау, прежде всего запретил представлять к каким бы то ни было наградам личный состав 46 пд. Эта мера явилась, по-видимому, следствием категорического приказа Гитлера, который, принимая в декабре 1941 г. командование над сухопутными силами, запретил им отступать назад хоть на один шаг независимо от обстановки. И все же в отношении этой дивизии такая мера не была оправдана. Она получила приказ на отход от штаба корпуса и обязана была его выполнить. К сожалению, только после последовавшей вскоре смерти генерал-фельдмаршала фон Рейхенау мне все же удалось добиться от его преемника, генерал-фельдмаршала фон Бока, отмены этого решения, являвшегося несправедливостью по отношению к такому храброму соединению. Командир дивизии, генерал-лейтенант Гимер, к сожалению, вскоре погиб в оборонительных боях на Парпачском перешейке.

Дело графа Шпонека показывает, насколько трагична бывает для военачальника коллизия между обязанностью выполнять приказ и своим собственным мнением об оперативной необходимости. Он знает, что, не подчиняясь приказу, он рискует головой, и, тем не менее, он может оказаться перед необходимостью действовать вопреки приказу. Такая коллизия во всей ее остроте возможна только для солдата.

Получив донесение о том, что, вопреки неоднократным приказам командующего армией, запрещавшим отход с Керченского полуострова, командир корпуса все же приказал своим войскам отойти, я отстранил графа Шпонека от командования. Я сделал это не потому, что он поступил самовольно. Я сам достаточно часто вынужден был действовать вразрез с оперативными указаниями Гитлера, чтобы понимать, что и подчиненные мне командиры в случае необходимости имеют право поступать по своему усмотрению. Я отстранил Шпонека от командования, потому что не был уверен, что он способен был в то время справиться с критической обстановкой, сложившейся на Керченском полуострове. В тяжелых боях за Днепр ему в свое время пришлось вынести тягчайшее напряжение. На его место я назначил отлично проявившего себя командира 72 пд, генерала Маттенклотта.

Граф Шпонек, конечно, пожелал оправдать свой образ действий в ходе судебного разбирательства судом военного трибунала. Такой процесс и был назначен Гитлером, для чего Шпонек был вызван в ставку фюрера. Процесс проходил в ставке фюрера под председательством Геринга в дни, когда обстановка в Крыму была наиболее острой. После краткого судебного разбирательства был вынесен смертный приговор, замененный, однако, Гитлером заточением в крепость. Штабу армии не была сообщена дата судебного разбирательства, так же как и мне не была предоставлена возможность дать свою оценку поступку графа Шпонека.

Чтобы объективно оценить этот случай, необходимо сказать следующее.

В качестве обстоятельства, смягчающего вину графа Шпонека, обязательно следовало признать, что он очутился в чрезвычайно затруднительном положении. Хотя командование армии и запретило оставлять Керченский полуостров, все же советский десант у Феодосии создал новую обстановку. Нельзя не признать логичной мысль, что теперь главная задача свелась к тому, чтобы сохранить боевую мощь 46 пд путем ее быстрого отвода к Парпачскому перешейку. Несомненно, этой мыслью граф Шпонек и руководствовался.

Нельзя было все же одобрить того, что штаб 42 ак своей радиограммой об уже отданном приказе на отход поставил командование армии перед совершившимся фактом, а также, что он, свернув свою рацию, сделал невозможным всякое вмешательство со стороны командования армии, направленное на отмену такого решения. Кроме того, нужно сказать, что такой чересчур поспешный отход 46 пд никак не мог способствовать сохранению ее боеспособности. Если уж оставлять Керченский полуостров, то нужно было приложить все усилия к тому, чтобы дивизия достигла Парпачского перешейка в боеспособном состоянии. Если бы противник под Феодосией действовал правильно, то дивизия в том состоянии, в каком она добралась до Парпача, едва ли смогла бы пробиться на запад.

Как бы то ни было, военно-полевой суд, состоявший из опытных фронтовых командиров, не вынес бы такого приговора, какой вынес суд под председательством Геринга. В качестве обстоятельства, смягчающего вину графа Шпонека, необходимо было принять во внимание, что он, попав в чрезвычайно сложную обстановку, был глубоко убежден, что иначе поступить нельзя. Кроме того, то, что он отличился на посту командира 22 пд под Роттердамом и при форсировании Днепра под Бериславом, должно было бы исключить возможность подобного приговора.