Пир для Воронов (пер. Цитадель Детей Света) - Джордж Мартин

— Дело не в страхе. — Объяснил ему старик. — Это печаль, а от нее не придумано зелий. Пусть слезы текут, Сэм. Тебе не унять их поток.

Сэм ничего не понял.

— Она же плывет в безопасное место. В теплое место. С чего ей печалиться?

— Сэм. — Прошептал старик. — У тебя два здоровых глаза, а ты не видишь. Она мать, скорбящая о своем ребенке.

— У нее морская болезнь, вот и все. У всех у нас морская болезнь. Когда мы доберемся до порта Браавоса…

— … ребенок по-прежнему останется сыном Даллы, а не плотью от ее плоти.

Услышав подобное предположение из уст мейстера, Сэм застыл с разинутым ртом: — Этого не мож… она бы не… конечно он ее. Джилли никогда бы не уехала без своего сына. Она его любит.

— Она нянчила обоих и любит обоих, — ответил Эйемон. — Но по разному. Матери любят детей по-разному, даже Небесная Мать. Я уверен, Джилли не по своей воле оставила ребенка. Я могу только предполагать, какие угрозы или обещания предложил ей лорд командующий… но и обещания и угрозы безусловно имели место.

— Нет. Нет. Это какая-то ошибка. Джон бы никогда…

— Джон никогда. А лорд Сноу сделал. Иногда у нас просто нет хорошего выбора, Сэм, только меньшее из зол.

— «Нет хорошего выбора». — Сэм вспомнил обо всех опасностях, которые им вместе пришлось пережить, и замок Крастера и гибель Старого Медведя, снег и лед, и пронизывающий ветер, дни и дни, и дни похода, ворон на белом дереве и Хладнорукого, Стена, Стена, Стена и подземные Черные Ворота. И ради чего? — «Ни хорошего выбора, ни счастливого конца».

Ему захотелось кричать. Ему хотелось плакать, рыдать, биться, свернуться клубочком и захныкать. — «Он подменил детей». — Сказал он про себя. — «Он подменил детей, чтобы защитить малютку принца, чтобы сберечь его от костра леди Мелисандры, от ее красного бога. Кто станет переживать, если она сожжет мальчика Джилли? Никто кроме Джилли. Он всего лишь ублюдок Крастера, отродье от инцеста, а не сын Короля за Стеной. Он не годится для заложника, не годится для жертвоприношения, ни для чего не годится, у него даже имени нет».

Молча, Сэм выбрался на палубу с желанием опорожнить желудок, но живот был уже пуст. Над ними спустилась ночь, странная тихая ночь, какой они не видели много дней. Море было как черное стекло. Гребцы и весла отдыхали. Один или двое заснули прямо на своих скамьях. Ветер раздувал паруса, и на севере Сэм мог даже видеть россыпь звезд, и красного странника, которого свободный народ прозвал Вором. — «Это могла быть моя звезда». — Вяло подумал Сэм. — «Я помог сделать Джона лордом Командующим, и я сам привел к нему Джилли и ее ребенка. И у истории нет счастливого конца».

«Смертоносный». — Позади возник Дареон, не обративший внимания на страдания Сэма. — Наконец-то, прекрасная ночь. Погляди-ка, какие звезды. Может нам повезет и увидим кусок луны. Возможно, худшее уже позади.

— Нет. — Сэм вытер нос и показал пальцем на юг, туда, где собиралась непроглядная тьма. — Вон там. — Сказал он. Едва он это произнес сверкнула молния, и внезапно, беззвучно и ослепляющее ярко. Далекие облака на полмгновения осветились — горы, напирающие на горы, фиолетовые, красные, желтые и огромные, больше окружающего мира. — Худшее еще не закончилось. Худшее только начинается, и у истории нет счастливого конца.

— Боги милостивы. — Рассмеявшись ответил Дареон. — Смертоносный, ты жуткий трус.

Джейме

Лорд Тайвин Ланнистер въехал в город на жеребце в сверкающих отполированных алых латах, украшенных драгоценными камнями и золотой отделкой. А покидал в высоком фургоне, задрапированном алыми знаменами в сопровождении шести Молчаливых сестер.

Траурная процессия выдвинулась из города через Божественные Врата Королевской гавани, которые были шире и роскошнее Львиных. Джейме этот выбор казался неправильным. Его отец был настоящим львом, этого никто не мог отрицать, а вот богом лорд Тайвин не мнил себя никогда.

Почетный караул из пятидесяти рыцарей окружал фургон с телом лорда. На их копьях развивались алые флажки. Следом за ними двигались лорды западных земель. Ветер играл их штандартами, заставляя плясать и извиваться их гербы. Пробираясь в голову колонны, Джейме проехал мимо кабанов, барсуков, жуков, зеленых стрел, красных быков, скрещенных алебард и копий, дикой кошки, земляники, рукава, и четырех разных изображений солнца.

Лорд Бракс был одет в светло зеленый дублет с косой серебристой полосой. На против сердца у него красовался аметистовый единорог. На лорде Ясте были вороненые доспехи с тремя золотыми львиными головами на нагруднике. Весть о его смерти, если внимательно к нему присмотреться, была не так уж неверна. Раны и заточение в плену оставили от него только тень былого человека. Лорд Бенфорт лучше перенес лишения и выглядел готовым снова вернуться на войну. Плюмм был в фиолетовом, Престер в горностае, Морленд в коричневом с зеленью, но на каждом был алый плащ в честь человека, прах которого они сопровождали домой.

За лордами следовала сотня арбалетчиков и три сотни пехотинцев в алых плащах. Двигаясь этой красной реке в белом плаще и чешуйчатом панцире Джейме чувствовал себя не в своей тарелке.

Его дядя не прибавил ему настроения:

— Лорд командующий. — Поприветствовал его сир Киван, когда Джейме пристроился рядом с ним в голове колонны. — Нет ли у Ее Величества для меня каких-либо последних указаний?

— Я здесь не ради Серсеи. — За его спиной медленно начал отбивать траурный ритм барабан. Казалось он твердил: «Мертв, мертв, мертв».

— Я пришел сюда с ним проститься. Он был моим отцом.

— Ее тоже.

— Я не Серсея. У меня есть борода, а у нее грудь. Если ты все еще нас путаешь, дядя, то сосчитай руки. У Серсеи их две.

— Но вам обоим нравится насмехаться над остальными. — Ответил его дядя. — Избавьте меня от своих шуток, сир. Мне они не нравятся.

— Как хочешь. — «Все не так, как я рассчитывал».

— Серсея возможно и рада была бы с тобой попрощаться, но у нее много дел.

Сир Киван фыркнул.

— Как и у всех нас. Как поживает ваш король? — В его голосе чувствовался упрек.

— Спасибо, ничего. — Извиняющимся тоном ответил Джейме. — Утром с ним Бэлон Сванн. Он добрый и отважный рыцарь.

— Когда-то это было понятно и так, когда речь заходила о ком-то в подобном твоему плаще.

«Никто не выбирает себе братьев», — подумал Джейме. — «Дозвольте мне самому выбирать себе людей и Королевская гвардия вновь станет великой».

Но говорить подобное открыто было бы неуместно — пустое сотрясение воздуха человеком, которого прозвали Цареубийцей. — «Человеком, у которого дерьмо вместо чести», — поэтому Джейме оставил это без комментариев. Он явился не для того, чтобы ссориться с дядей.