Воспитание бабочек - Донато Карризи

сказала она. — Почему эта машина не покрыта снегом, а остальные да?

— Потому что приехала на место перед прибытием спасателей, — предположил Гассер. — И наверняка стояла там, пока мы все не разъехались.

Серена взяла в руки фотографию, на которой автомобиль было видно лучше всего. В салоне никого не разглядеть, но ее внимание привлек багажник:

— По-вашему, моя дочь была внутри? И возможно, оставалась там все это время, под наркотиками или без сознания…

— Кто знает, — удрученно ответил начальник полиции. — Номерной знак не разобрать, так что определить владельца невозможно.

Серена положила фотографию на стол:

— Но как об этом узнал Адоне?

— Уверяю вас, догадаться не так уж и сложно, — сказал Гассер. — Если тщательнее проверить версию о том, что поджог скрывал похищение одной из девочек…

— Мою версию, — не веря своим ушам, произнесла Серена.

Полицейский ограничился кивком, как бы извиняясь за свою халатность.

— И что дальше?

— У нас есть веские основания возобновить расследование.

— Всего-то? — спросила она.

— Это не доказательство, я не могу предъявить его судье. Вдобавок еще надо найти судью, который согласится поставить под вопрос предыдущее решение по делу. И это будет серьезный удар по имиджу Виона.

Просто не верилось, что начальник полиции беспокоится сейчас о плохой рекламе.

— А что вы собираетесь делать с этой женщиной? — спросила она, имея в виду Бьянку Стерли. — Раз Адоне спрятал подсказки, значит он уже подозревал сестру и не хотел, чтобы она нашла их раньше меня и уничтожила.

— Если у Адоне были весомые причины полагать, что Бьянка виновна, почему он об этом не заявил? Почему не высказался прямо? — возразил Гассер. — Зачем эти уловки?

— От стыда, — ответила Серена.

Ни она, ни Гассер ничего к этому не добавили.

— Итак, что вы собираетесь делать с этой женщиной? — повторила она немного погодя.

Гассер почесал лоб: он и сам не знал, как поступить. Серена пришла в ярость:

— Вы хоть понимаете, чего мне стоило сдержаться во время нашей вчерашней встречи?

— Вы хотели вцепиться этой женщине в горло?

— Я не о том. Понимаете ли вы, как трудно было не обнять дочь, которую я семь лет считала погибшей? — запальчиво поправила его Серена.

Гассер промолчал.

— Поставьте себя на мое место, — настаивала она. — Она была у меня перед глазами: моя девочка сидела всего в метре от меня… а я ничего не могла сделать.

— Я не думаю, что она ваша дочь, — неожиданно сказал полицейский. — И мне жаль, если я заставил вас поверить в обратное, — прибавил он.

Серена не знала, что возразить. Да и сил спорить у нее уже не осталось.

— Значит, вы ничего не сделаете? — только и спросила она.

Полицейский ответил вопросом на вопрос:

— Если это действительно Аврора, то что случилось с Леей?

7

— Она прячет ее на самом виду, на глазах у всех, — отметила по телефону доктор Новак, имея в виду Бьянку Стерли. — По сути, нет лучшего прикрытия, чем существование другой похожей девочки.

— Да, но что с этой девочкой стало? — Серену выводила из себя эта неразрешимая загадка. Но, по крайней мере, Новак ей верила.

Серена решила позвонить психологу, как только вернулась в апарт-отель. На улице хлестал ливень — одна из последних летних гроз. Запах сырости проникал из леса в маленькие апартаменты. Электричество, разлитое в воздухе, передавалось и Серене: не в силах усидеть на месте, она ходила туда-сюда, прижав к уху телефон.

— Думаешь, Леа правда существовала? — спросила доктор Новак.

— Многие якобы знают ее с тех пор, как она родилась.

— Значит, вероятный ответ — подмена личности…

Об этом Серена уже думала.

— В какой-то момент с Леей что-то случилось, — произнесла она. — И мать заменила ее Авророй, воспользовавшись их невероятным сходством.

Новак молчала.

— Да, это дико, но это единственное объяснение, которое приходит мне в голову.

— Трудно будет убедить в этом кого бы то ни было без анализа ДНК, — заметила психолог. — И всё против тебя, даже сама девочка.

— Как моя дочь может ничего не помнить ни о прошлом, ни обо мне? — спросила Серена. Это мучило ее больше всего. — Такое ощущение, что у нее даже сомнений нет.

— С тех пор, как ты все это узнала, ты хоть раз пыталась вообразить, через что могла пройти Аврора после похищения?

Пораженная этим вопросом, Серена села на кровать. Нет, она не пыталась. Она избегала об этом думать.

— Наверное, это был какой-то кошмар, полный одиночества и покинутости, — ответила она, угрызаясь из-за того, что ее не было рядом.

— Девочка выросла в неволе, — объяснила психолог, позаимствовав выражение, которое обычно применяют к животным. — Со временем ужас метаболизируется. Чтобы выжить, запускается процесс адаптации. Чтобы не сойти с ума, создается новая норма. А прошлое во избежание страданий забывается.

Серена глубоко вдохнула и выдохнула. У нее остался еще один вопрос, но она боялась ответа.

— То есть, по-вашему, эти воспоминания все еще погребены у нее внутри или она стерла их навсегда?

— Память — странный механизм, — сказала Новак. — Мы думаем, что помним прошлое, но в большинстве случаев это не так: если бы у нас была машина времени и мы могли оглянуться назад, мы бы поняли, что наши так называемые воспоминания лишь отчасти соответствуют тому, что произошло на самом деле. Разум сохраняет не все — только то, что ему нужно. И постоянно приспосабливает прошлое к настоящему, подгоняя память под свои потребности. Все прочее — иллюзия.

— Иллюзия? — не поняла Серена.

— Например, твой мозг прекрасно знает, что, если ты коснешься пламени, то обожжешься. Но никто из нас не может сказать, когда впервые испытал ощущения от ожога. Основная информация, очищенная от шлака, гласит, что, если мы подойдем слишком близко к огню, будет больно.

— Значит, у меня нет надежды, — уныло произнесла Серена.

— Просто подумай, что с биологической точки зрения человеку требуется в среднем пять лет, чтобы полностью заменить все клетки своего организма. Новые клетки имеют такую же форму, что и предыдущие. Но, хотя внешность остается неизменной, фактически мы имеем дело с другим человеком… Серена, мы постоянно меняемся. Даже ты уже не тот человек, каким была семь лет назад.

— Хотите сказать, что я должна смириться? Что надо сдаться?

— Я хочу сказать, что ты могла бы даже украсть волос или любой другой органический образец, содержащий генетический