Греко-персидские войны - Михаил Борисович Елисеев

позициях стало не только опасно, но и бессмысленно. Эврибиад велел спешно отплывать, пока командование персидским флотом не разобралось, что к чему. Эллины быстро погрузились на корабли и через пролив Эврип двинулись к Афинам. Впереди шла коринфская эскадра, а замыкали строй афинские триеры. Тем временем Фемистокл, отобрав несколько быстроходных кораблей, отправился к тем местам, где, как предполагал, персидский флот будет пополнять запасы воды, и велел написать на прибрежных скалах призыв к малоазийским эллинам. Стратег напоминал им о родственных связях с балканскими греками, о том, что именно из-за них Афины оказались втянуты в войну с персами, и призывал перейти на сторону союзников или же просто не сражаться на стороне Ксеркса. Оставляя эти надписи, Фемистокл исходил из того, что либо ионийцы действительно изменят персидскому царю, либо же Ксеркс заподозрит их в предательстве. Впрочем, судя по всему, никакого толку от этих надписей не было.

Через некоторое время после того, как флот эллинов уплыл на юг, к персам переправился человек с Эвбеи и сообщил о том, что греки ушли от мыса Артемисий. Это было настолько неожиданно, что Ахемен не поверил перебежчику и велел отправить корабли на разведку. Он еще не знал о том, что произошло в Фермопилах. Когда же информация об уходе греческих триер подтвердилась, командующий персидским флотом велел выводить корабли из Пагасийского залива и высаживать десант на Эвбее. Высадившись на берег, персы захватили находившийся недалеко от побережья город Гистиею и разорили окрестности. Путь на Афины армии и флоту Ксеркса был открыт.

* * *

Подведем итоги. После гибели Леонида и ухода главных сил сухопутной армии от Фермопил греческим триерам не было никакого смысла оставаться у Артемисия: «Афиняне же разгромили передовые части персидского флота, но, узнав о том, что враг завладел Фермопилами, отплыли обратно» (Isocr. IV, 92). Это вытекало из общей стратегической задачи, поставленной перед Леонидом и Эврибиадом: «Случилось так, что и эти морские битвы, и битва сухопутная у Фермопил происходили в одни и те же дни; кроме того, как воины Леонида дрались за охранение прохода, так сражение на море всецело происходило из-за Еврипа» (Herod. VIII, 15). Когда прикрывать в ущелье стало некого, Эврибиад спешно увел корабли от Артемисия к Саламину, и никто не посмел ему возражать.

Корнелий Непот несколько иначе объясняет отступление греческого флота от Эвбеи. Римский историк не связывает это с ситуацией в Фермопилах, а исходит из чисто тактических соображений: «А общегреческий флот из 300 кораблей, в числе которых было 200 афинских судов, впервые сразился с царскими моряками у Артемисия, между Эвбеей и материком: Фемистокл как раз искал узкий пролив, избегая окружения со стороны превосходящей силы врага. Хотя данное здесь сражение окончилось вничью, греки не осмелились задержаться на месте, опасаясь, как бы часть вражеских кораблей не обогнула Эвбею и не заперла их с двух сторон. Итак, они ушли от Артемисия и разместили свой флот у Саламина, напротив Афин» (Them. 3). Непот характеризует итоги противостояния у Артемисия как завершившиеся вничью, об этом же говорит и Геродот, когда подводит итоги третьего дня боев: «И в этом морском сражении обе стороны оказались равносильными» (VIII, 16). Трехдневная битва не выявила победителя.

На другой аспект проблемы обращает внимание Плутарх: «Тогдашние сражения с варварским флотом в проливе не имели большого влияния на общий ход войны, но послужили очень полезным опытом для эллинов, которые на практике, среди опасностей, убедились, что ни множество кораблей, ни великолепие и блеск их украшений, ни хвастливые крики и варварские военные песни не заключают в себе ничего страшного для людей, умеющих сходиться с неприятелями вплотную и отваживающихся с ними сражаться; что не следует обращать внимания на это, а ринуться на врагов и, схватившись с ними, биться» (Them. 8). Писатель главный упор делает на то, что во время этого сражения греки приобрели бесценный опыт, который окажется востребован в битве при Саламине.

Именно сражение при Артемисии выявило различие в тактике ведения морского боя у персов и эллинов. На это в трагедии «Персы» обратил внимание Эсхил. По сюжету, гонец Ксеркса рассказывает царице Атоссе о разгроме персидского флота при Саламине и о причинах поражения:

Что пользы было в стрелах? Нас таранили, Все наше войско корабельный бой сгубил. (Эсхил, 270).

Низко сидящие в воде греческие триеры таранами разбивали высокие борта царских кораблей, а персы оказались не в состоянии что-либо этому противопоставить. Единственным способом избежать столкновения был маневр, но узкий пролив у Артемисия не давал командирам персидских судов это сделать. Греческие стратеги сделали соответствующие выводы и в битве при Саламине блестяще использовали тактические приемы, отработанные при Артемисии.

Относительно потерь сторон точной информации нет. Мы помним, что в первый день сражения эллины захватили 30 вражеских судов. На второй день последовал разгром киликийской эскадры, но никаких данных по этому поводу Геродот не приводит. Относительно третьего дня боев тоже никакой конкретики: «Эллинских кораблей и воинов погибло много, но варварских кораблей и людей погибло гораздо больше» (Herod. VIII, 16). Впрочем, в последний день битвы греки не только лишились пяти боевых кораблей, но и «пострадали жестоко, особенно афиняне, у которых половина кораблей была повреждена» (Herod. VIII, 18). Но о том, сколько же всего в действительности греческих триер погибло, Геродот не говорит. Зато достоверно известно, что флот царя потерял 200 боевых кораблей во время обходного маневра вокруг Эвбеи. И хотя это потери не боевые, но тем не менее.

В отличие от Фермопильского ущелья, где в честь павших героев эллины воздвигли настоящий мемориальный комплекс, мы не располагаем информацией о том, что нечто подобное было сооружено на мысе Артемисий. Но в этих местах о битве помнили, об этом сообщает Плутарх: «В Артемисии есть небольшой храм Артемиды, именуемой “Восточная”. Вокруг него растут деревья и кругом поставлены колонны из белого камня; если этот камень потереть рукою, то он принимает цвет и запах шафрана. На одной из колонн была следующая надпись элегическими стихами:

Множество всяких народов, из Азии дальней пришедших,