Все о страсти - Стефани Лоуренс

— Садитесь, девочка, — пригласила леди Озбалдестон, отодвигаясь от леди Горации.

Франческа послушно села между ними, — Вам не стоит беспокоиться обо всех этих поклонниках, — заверила леди Горация. — Они исчезнут, растворятся, как только поймут, что вы не для них.

— И это к лучшему, — фыркнула леди Озбалдестон. — Если в тех слухах, что ходят о вас, есть хотя бы доля правды, вам еще предстоит немало хлопот с этим вашим мужем.

Франческа почувствовала, как стало горячо щекам.

— Верно, — вторила леди Горация. — В подобных ситуациях лучше, когда муж постоянно чем-то занят. Не стоит допускать, чтобы он выходил из себя по пустякам. Надеюсь, вы понимаете, о чем я?

Франческа слабо кивнула.

— Страшно подумать, на что он способен в таком состоянии, — вздохнула леди Озбалдестон. — Выходя замуж за Кинстера, всегда нужно помнить об одном: необходимо проводить крайне четкие границы и придерживаться их. Кин-стеры склонны мгновенно перевоплощаться в свое истинное, примитивное «я», если их инстинкты чем-то задеты или оскорблены. Причем это «я» вырывается наружу с непредсказуемой силой.

— Но… я не понимаю, — растерялась Франческа. — Джайлз не Кинстер.

Леди Озбалдестон хмыкнула.

Леди Горация расплылась в улыбке.

— Они своей волей назначили его Кинстером: необычайная предусмотрительность с их стороны, но, вне всякого сомнения, это была идея Девила, — пояснила она, погладив Франческу по руке. — Мы хотим этим сказать, что между ними нет ни малейшей разницы: сказанное про Кинстеров применимо и к Чиллингуортам.

— Да и почти ко всем Роулингсам, — добавила леди Озбалдестон. — Но разумеется, среди них есть те, что помягче.

— А вы их знаете? Других Роулингсов?

— Довольно многих, — кивнула леди Озбалдестон. — А в чем дело?

Франческа рассказала.

Джайлз и Гарри, вернувшись с двумя бокалами оранжада и одним — шампанского, для Франчески, застали трех дам о чем-то тихо совещавшимися. Выяснилось, что они обсуждают генеалогическое древо Роулингсов. Гарри переглянулся с Джайлзом и потихоньку исчез. Прошло не менее четверти часа, прежде чем Джайлз сумел отвлечь жену от оживленной дискуссии.

— Надеюсь видеть вас у себя в приемный день на следующей неделе, — сказала леди Горация, когда Джайлз помог Франческе встать.

— Я тоже там буду, — объявила леди Озбалдестон, — и расскажу, что успела узнать.

Джайлз мысленно поблагодарил Бога за то, что старая ведьма не собиралась навестить их на Грин-стрит.

— Мама и Хенни около входной двери, — сообщил он, проводя Франческу сквозь толпу.

После нескончаемой беседы, в продолжение которой его мать, Хенни и Франческа строили бесчисленные планы по завоеванию светского общества, он наконец утащил жену.

— Похоже, ты минуты не оставалась в одиночестве.

Франческа помолчала, мысленно оценивая его слова, анализируя тон, прежде чем улыбнуться и сжать его руку.

— Ничего страшного, — заверила она, огляделась и вздохнула. — Тем не менее, думаю, я многого успела достичь всего за один вечер. Наверное, нам пора домой.

— Домой?

— Хм-м… домой и в постель.

Она запрокинула голову.

— Разумеется, если пожелаешь, мы могли бы сначала заглянуть в библиотеку.

— Зачем?

— Уоллес наверняка развел огонь в камине… Должно быть, там так уютно…

— Уютно?

— Угу… тепло. Приятно и успокаивающе…

Чувственное обещание в ее голосе послало волну жара по телу Джайлза. Он остановился, схватил Франческу за руку и направился к выходу.

Глава 18

Две недели спустя Джайлз стоял в углу бального зала леди Матесон, проклиная безумие, побудившее его привезти Франческу в Лондон. Правда, это было продиктовано необходимостью защитить ее. Здесь она в безопасности, вдали от странных происшествий в Ламборне. Лондонский дом поменьше и понадежнее, да и он может не выпускать ее из вида. Однако ее дебют в обществе стал причиной опасности другого рода.

Опасности, безжалостно разрушавшей его цивилизованный фасад и выставлявшей его истинное «я» на всеобщее обозрение.

— Джайлз!

Он обернулся и с улыбкой поцеловал Хенни в щеку.

— Я не знал, что ты будешь у леди Матесон.

— Ну разумеется, все мы тут, дорогой. Матесоны — хорошие знакомые Хорэса. Разве не помнишь?

Последнее время он не думал ни о ком, кроме жены.

— Где Франческа? — Хенни вопросительно взглянула на него, ожидая ответа.

— Сидит с ее светлостью, герцогиней Сент-Ивз. — Он кивнул в ту сторону, где по его предположениям, находилась Франческа.

— А, вижу. Спасибо, дорогой. Должна сказать, что позавчерашний ужин был превосходен и маленькое собрание на прошлой неделе прошло как нельзя лучше.

Хенни кивнула Джайлзу и отправилась к тому месту, где сидела Франческа, ловко лавируя среди собравшихся. Упомянутое Хенни событие был их первый званый ужин, и они много потрудились, чтобы он имел успех. Вместо этого ужин превратился в триумф. Их совместный триумф. Назвав ужин «превосходным», Хенни имела в виду не блюда, хотя Фердинанд из кожи вон лез, стараясь угодить господам, и превзошел себя. Это Франческа искрилась остроумием и влекла людей подобно магниту, так что Джайлзу было легко играть роль гордого своим завоеванием мужа в продолжение всего вечера.

Что тогда говорить о маленьком приеме в узком кругу: первым опытом Франчески в развлечении гостей. Наутро все признали, что прием на редкость удался.

Она стала самим воплощением успеха и с каждым днем набирала силу. Правда, помогла поддержка его матери, Хенни и дам Кинстер. Он был благодарен им, но хорошо знал, кому обязан больше всех.

Он наблюдал, как Франческа, занятая каким-то важным разговором с леди Онорией, подняла голову и улыбнулась Хенни. Эта улыбка, ослепительная, согревающая сердце, преобразила ее лицо. Все трое снова оживленно заговорили.

Джайлз не мог не усмехнуться. Любое новое дело, любая новая идея поглощали ее целиком. Вот и сейчас она была искренне заинтригована людьми, с которыми удалось познакомиться, и, как дитя, наслаждалась предложенными развлечениями. Ее восторг, восторг неофита, показал Джайлзу старый, привычный мир в особенно ярком свете.

Прислонившись плечом к стене, он продолжал следить за ней. Как всегда.

Франческа постоянно ощущала его взгляд. Она уже привыкла к нему и чувствовала себя лучше, спокойнее, зная, что, если кто-то недостойный приблизится к ней, он мгновенно окажется рядом. В конце концов, здесь полно незнакомых лиц. А многих она и знать не хотела.

Одним из таких был лорд Карнеги, но он был не так глуп, чтобы подходить к ней, и держался в сторонке — пока. Но она знала, что он собой представляет, о чем думает. Каждый раз, когда его взгляд падал на нее, она морщилась, словно ее голой руки коснулось нечто скользкое и омерзительно противное.