Моя идеальная - Настя Мирная

— Тёмочка… — раздаётся тихий шелест её голоса.

— Тот приступ на кухне, Насть… Я всё ещё не справился со своими демонами до конца. Мне удалось запереть их, но не уничтожить. Каждый раз я думал, что больше не выдержу. И каждый раз поднимался.

Бросаю взгляд на левую руку, лежащую на подлокотнике стула. Две почти незаметные белые полосы от запястья до локтевого изгиба. Их невозможно заметить, если не знать, что они там есть.

Трясущиеся тонкие пальчики любимой девочки касаются их и проводят по всей длине. До опасно раздувшегося мозга долетает тихий всхлип и срывающийся шёпот:

— Боже… Тёма… Я… Мне так… Так жаль…

— Не надо меня жалеть, Насть. Это было давно. Мне не нужна жалость. — вырываю из себя, беря в плен её лицо и вынуждая смотреть в глаза. — Ты видела их раньше? — киваю на шрамы.

— Да. — выдыхает она.

Глаза переполнены слезами, но ни одна из них не срывается. Понимаю, что держится она только ради меня, и сбавляю обороты внезапно накатившей злости.

— И никогда не спрашивала… — констатирую очевидный факт.

— Я обещала. — отбивает дрожью.

Сжимаю до боли и целую ледяные губы. Не из-за похоти или страсти, а потому, что мне это сейчас необходимо.

Её дыхание — мой кислород. Её доверие — моя надежда. Её слабость — моя сила. Её глаза — моя вера.

— Я сдался всего один раз. — толкаю срывающимся голосом. — У меня не осталось сил. Я больше не мог так жить.

— Хватит, Артём! Хватит! Не надо! Не надо! Я не хочу этого слышать! Не хочу знать! Хватит! — срывается Настя, с силой сжимая руки на моих плечах и зарываясь лицом в шею. Вгоняет ногти в кожу. Чувствую горячую влагу её слёз. — Не надо вспоминать! Не делай себе больно! И мне не делай! Не надо, Тёма! Хватит! — громко всхлипывает и переводит дыхание. — Прошу… Умоляю… Не проходи через это снова. Мне неважно, кем ты себя считаешь и почему. Я люблю тебя. Люблю сейчас. Люблю таким. То, что было раньше, ничего не изменит. Ничего не заставит любить меня меньше. Хватит. — голос срывается, переходя в задушенную мольбу.

Сжимаю зубы и втискиваю в себя любимую, пока не слышу её тихого вскрика. Слегка ослабляю хватку и опускаю лицо на её плечо. Настя не рыдает и даже не всхлипывает, но я чувствую, как солёные капли бесконечным потоком падают на шею и сползают вниз. Даю ей время справиться со слезами и принять информацию, которую я ей преподнёс.

Сам же сосредотачиваюсь на дыхании. В груди разрастается давление, которое способно разодрать грудную клетку изнутри. Мотор работает на разрыв.

Когда инстинктивно понимаю, что девушка немного пришла в себя, выбиваю сипло:

— Когда всё это закончилось, я стал другим человеком, чтобы выжить.

— Не надо, Тём. — отрывается от шеи любимая и умоляющее смотрит глаза в глаза.

— Это не то, Насть. Я должен сказать. Чтобы ты поняла, почему я стал таким. — прикладываю пальцы к её губам, когда собирается возразить. — Тсс, маленькая. Это надо мне. Просто прими. Примешь? — прошу шёпотом. Девушка кивает. — Я стал жестоким. Холодным. Закрылся от всего мира. Никому не верил. Никого не любил. Ни к кому не привязывался. Всегда шёл к цели напролом, без оглядки на то, что оставляю после себя. И в тот день, на вечеринке, когда ты явилась с этим ублюдком… Я не знал того, что знаю сейчас. Мне было похую любовь у вас или что-то другое. Я хотел тебя. И я собирался получить желаемое любой ценой. — вдох-выдох. Опускаю веки, вспоминая, каким козлом я был. — Тоха тогда просил меня не трогать тебя. Не портить. Не ломать. Но мне было плевать на то, какие последствия могут иметь мои желания и действия. Ты должна была стать моей, даже если бы тебя это сломало.

Моя девочка срывает мою руку со своего рта, утыкается лоб в лоб и быстро тарахтит:

— Ты не сломал меня, Артём. Нельзя сломать то, что и так работает неправильно. Я была игрушкой, куклой, украшением. Ты сделал меня человеком. Ты оживил меня настоящую. Ту, что я всегда боялась. Ты научил меня радоваться жизни. Каждому её мгновению. Только рядом с тобой я могу быть собой. Я никогда не была святой, но слишком боялась неодобрения родителей. Я боялась осуждения посторонних. Больше нет. Я больше ничего не боюсь. Я не идеальная. И только благодаря тебе я смогла понять, чего хочу и кем являюсь на самом деле. — несколько глубоких вдохов и прерывистых выдохов. Моё сердце гремит как ошалелое. Кровь ревёт по всему телу, вызывая дикий жар. — Ты же не думаешь, что я начала драться ни с того, ни с сего? Не ты сделал меня такой. Я сама. Просто раньше я держала себя. Я всё хранила в себе. Не только злость, но и все эмоции. Это убивало меня. А ты… Ты, Тём, ты вдохнул в меня жизнь в тот момент в коридоре. Ты никогда не сможешь сломать меня. Никогда не испортишь, потому что я уже испорченная. Я люблю тебя, Артём. Люблю. Это моё решение. Мой выбор. Ты мог бы соблазнить меня. Мог бы удержать рядом с собой. Но ты никогда не смог бы заставить меня любить. Это всё я. Поэтому никогда не смей ни в чём винить себя.

— Насть… — договорить она мне не даёт, затыкая влажным поцелуем рот.

— Я запрещаю тебе, Северов Артём, в чем-либо винить себя или говорить, что ты плохой человек. Ты не такой. Если ты будешь продолжать это делать, то причинишь мне боль. Не делай мне снова больно.

Её слова пробивают рёбра, влетают в сердце и разрастаются там до неимоверных размеров, заполняя моё оледеневшее нутро и промёрзшую за годы душу. Они топят лёд. Они согревают. Из них за спиной плетутся крылья.

Горло сжимает спазмом. В глотке ком из одуряющих эмоций, который никак не удаётся протолкнуть. Голосовые связки стягиваются в узлы. Слизистую глаз жжёт так, что кажется, на месте глазных яблок остаются только дыры. Это ощущения усиливает невозможность сфокусировать размазанный взгляд.

Глажу её спину. Путаюсь в водопаде волос пальцами. Целую сладкие губы. Дышу её выдохами.

Моя девочка отвечает тем же.

Целая вечность проходит, прежде чем ко мне возвращается способность говорить.

— Уверена, что не хочешь ничего знать, любимая? — хриплю, разрывая поцелуй и заглядывая в глаза.

В них же читаю ответ.

— Мне достаточно того, что я уже знаю. Даже это было лишним. Я всегда буду любить тебя, Тёмочка.

— Я буду любить тебя