Мятежный дом - Ольга Чигиринская

– Это сущий пустяк, – отмахнулась Бет. – Вы себе не представляете, сколько времени приходится тратить на ерунду! Решено: завтра же идем вместе.

Ну что ж, – подумала Рокс, меланхолично помешивая в чашке. Отец учил: не проси у богов слишком много – ты можешь получить вдвое больше.

– Добрый день, господин Данг.

Юноша оглянулся

– Добрый день, если не шутите, господин Исия, – сказал он как можно холоднее.

Получив повышение и став главой департамента криминальной полиции, Исия сделался еще отвратительней. Дернули же Йонои нечистые духи за руку – зарезать прежнего начальника. А с другой стороны – не шляйся по притонам, не пей с бандитами…

– Счастлив видеть, что это действительно вы, – продолжал полицейский. – А то я думал – не обознался ли. Каким ветром, думаю, могло занести господина Данг Йин Сионга в мой отдел? Решил подойти, удостовериться.

Данг опустил лицо. Не от смущения, а потому что низкорослый цап подошел вплотную.

– Рад также вдеть вас в добром здравии. Стало быть, изобретения госпожи Кордо прекрасно работают. Уж не по ее ли делам вы здесь? – спросил Исия.

Данг был в управлении именно по делам Роксаны Кордо – но не рассчитывал, что встретится непосредственно с Исией.

– Нет, – ответил он. – Я… по объявлению о вербовке.

– Вот как? Одобряю. А восемнадцать тебе уже есть?

Данга слегка покоробил этот внезапный переход на «ты». Он знал, конечно, что Исия – начальник департамента в этом районе и что придется работать под его командой, но как-то не думал, что налетит прямо на него чуть ли не с порога.

– Есть, – соврал он.

– Врешь, – осклабился цап. – Но я сделаю вид, что поверил. Пойдем поговорим.

Они вошли в просторный кабинет, куда там прежней участковой каморке. Исия кивнул Дангу на стул, а сам садиться не стал, только задом о стол оперся.

– Не боишься, что вчерашние дружки в ножи возьмут? Или готов рисковать ради прекрасных глаз Роксаны Кордо?

Дать бы ему по мятой роже, подумал Данг, чувствуя, как скулы наливаются теплом. Он был готов рисковать. Когда она сказала, что хорошо бы иметь своего человека в полиции – он вспомнил о вербовке и без колебаний предложил себя на это задание.

И вот теперь Исия распознал все эти замыслы. Даже не с одного слова – с одного взгляда.

– Взять-то я тебя взял бы, – цап почесал пяткой голень. – Если бы ты понимал, что делаешь.

– Я понимаю, что делаю! – даже не пришлось притворяться возмущенным, само вышло. – Я только не понимаю, о чем вы говорите. Мне работа нужна. Семья на пустом бустере сидит, а если меня на арене искалечат, кому я буду нужен? Если меня на службе убьют – семье хоть пенсию станут платить. У госпожи Кордо для меня нет работы.

– В этой ее богадельне для гемов? – уточнил Исия.

– Эту богадельню не разрешили открывать.

– Скоро разрешат. В дело вмешалась невеста императора, так что со дня на день разрешат. А ну пошли!

– Куда? – не понял Данг.

– Хочешь работать в полиции – научись подчиняться. Идем!

Они спустились в лифтовой шахте на два уровня ниже, прошли длинным коридором – и за поворотом перед Исией открылась дверь, откуда пахнуло холодом. Данг и внутренне похолодел: это была мертвецкая.

– Ну-ка, – Исия приложил ладонь к сенсорной панели пульта и получил допуск. – Покажи нам двадцать седьмого.

Одна из ячеек открылась, как пасть, и высунула язык – длинную полку. Данг сглотнул. Мертвецов ему случалось видеть и раньше, но так близко – нет.

Исия откинул серебристую пленку. Тело под ней было серовато-зеленым. У мертвых гемов пропадает теплый золотистый оттенок кожи.

Ступни у гема были сожжены до щиколоток, вместе с костями. Искаженное мукой лицо яснее ясного говорило, что несчастный умер от боли. Еще пять секунд – и Данг не выдержал бы, но Исия сжалился и набросил пленку до пояса мертвеца, оставив открытым лишь торс.

– Мне сказали, что это несчастный случай, – цап показал Дангу запястья мертвеца, рассаженные наручниками чуть ли не до кости. – Дескать глупый тэка сунулся в опасную зону и попал прямо под слив шлака. Ты его не узнаешь?

– Откуда, – Данг стиснул руки за спиной, чтоб не дрожали. – Они все на одно лицо.

– А твой дружок их как-то распознавал, – Исия накрыл тело полностью и «язык» уполз обратно, а ячейка закрылась.

– Добрые люди, – продолжал цап, сверля Данга своими глазками. – Беда с добрыми людьми. Торопятся наносить пользу и причинять добро, а о последствиях не думают. Некогда им. А даже если и думают… Как полагаешь, что сказал бы твой дружок, увидев этот труп? Наверное, утешал бы себя и других тем, что душа бедняги попала в рай?

– Понятия не имею, – как можно спокойней ответил Данг.

– Я не верю в то, что у гемов есть душа, – сказал Исия. – Я не верю в то, что душа есть у тебя или у меня. И мне плевать на то, будет ли Суна нести гемам благую весть и поддержит ли его в этом госпожа Кордо. Но вот на что мне не наплевать, Данг – так это на количество подонков в Пещерах Диса. А вот это, – полицейский указал большим пальцем через плечо, – работа подонка. Он сможет что-то вроде этого сделать и с человеком, дай только срок. Пока что его останавливает лишь одно: за гема ему ничего не будет, а за человека придется отвечать. Но если закон в чем-то даст слабину… если подонок поймет, что сможет замучить человека – и выкрутиться… понимаешь меня, Данг?

– Нет.

– Мы работаем, чтобы подонки чувствовали себя не слишком спокойно. Мы никогда не покончим с воровством, убийствами, наркотиками, драками… Можем только сделать так, чтобы их было меньше. Хочешь верь, хочешь не верь, Данг, но до войны в Пещерах, бывало, проходили целые месяцы без поножовщины. Райские были денечки, а все почему? Потому что все подонки знали: их будут искать и, скорее всего, найдут. Человек – скотинка вредная. Жестокая, злобная и ленивая. Она трудится, потому что над головой висит топор голода, и держится закона, потому что над головой висит топор страха. Подонок удержится от преступления, если будет знать, что его непременно станут искать и непременно найдут. И мир сделается немного лучше. Теперь ты понял? Потому что если ты не понял, в полиции тебе делать нечего.

– Я понял, – сказал Данг. Он сказал бы что угодно, чтоб его приняли.

– Сомневаюсь, но думаю, что скоро поймешь.

Под высокими сводами Храма Всех Ушедших как будто бы ничего не изменилось – а скорее всего, эффект застывшего времени здесь создавали специально. Час был поздний, храм почти пустовал. Бет в сопровождении Кея и Галахада спокойно проследовала к кенотафу отца и, вложив руку в огненную чашу, отперла двери. Барельефы отца и матери, казалось, улыбнулись ей. Уж они-то знали, что лукавая доченька пришла сюда вовсе не потому что вдруг пожелала отдать долг памяти, а потому что ей намекнула прийти сюда Аэша Ли. На церемонии заключения контрактов о пилотском геноме, когда официальная часть закончилась и ее окончание отметили легким застольем, Ли, как бы мимоходом, быстро покончив с формальными приветствиями, бросила: