Измена. Цена прощения (СИ) - Кучер Ая

– Ты слышал, милый, - поддерживаю Шварца. – В воду лезть не стоит.

– А если…

– Может лучше полетаем, малой?

– Да!

Сын тут же забывает о своем требовании, призывно скидывая руки вверх. Рус визжит от радости, когда Мирон подхватывает его на руки, усаживает на свои плечи. Держит крепко, у меня нет причин для волнения.

Шварц оказался ужасным обманщиком! Его «не фанат» было полностью пропитано ложью. Потому что ни разу мужчина не показал, что мой сын его раздражает.

Пугает? Да.

Тревожит странными вопросами? Определённо.

Но я уверена, если Руслану что-то понадобится – Шварц сделает всё, чтобы это достать.

Господи, да в два года сын закатил истерику, что ему очень нужна палка. Обычная ветка, которая сломалась по приходу домой. И Мирон, сцепив зубы, лез на дерево. В своем костюме, с тяжелым взглядом и фырканьем про то, что такими глупостями он ещё не занимался.

Через две недели Шварц повторял этот подвиг – потому что истерика была уже у его племяшки, которая захотела такую же ветку, как у Руса.

Я замечаю, что чем старше становится мой сын, тем ближе они с Мироном.

– Аварийная посадка! – кричит сын, когда Шварц опускает его на плед. – Ты видела?

– Видела, милый.

Шварц тут же уходит, у него уже во всю трезвонит мобильный. Протягиваю сыну морковные палочки, но сама внимательно слежу за мужем. Обычно Мирон спокойно говорит при мне, не смущаясь.

Но уже пару раз отходил так, чтобы оказаться вне зоны слышимости. Я всё понимаю, стараюсь, но… Непонятные сомнения гложут с каждым днём сильнее. Что происходит?

Он любит меня, я знаю! Полностью доверяю в плане верности, просто не понимаю, что ещё могло произойти? Неужели на фирме какие-то проблемы? Или у его отчима что-то случилось? Тот приезжал недавно, на здоровье жаловался…

Я поэтому и своего папу отправила в клинику, чтобы убедиться.

– Папа-Мир опять сплетничает? – сын хмурится, привлекая моё внимание.

– У него важный разговор, - наверное.

– А я знаю! Знаю, что за разговор.

– Да?

– Да! Только папа-Мир просил не рассказывать. Это секрет.

– Секреты нужно хранить, правильно.

– Угу. Поэтому я тебе не расскажу, что мы на твой день рождения переедем в новый дом. Нет, нет, нет.

Заявляет с детской непосредственностью, смотрит на меня серьезно так. Будто за эту тайну готов драться до последнего. А я едва не срываюсь на громкий хохот.

Мой же ты хороший.

Значит, Мирон решил переехать? Мы живём в трехкомнатной квартире, планировали переделывать зал под комнату для малышки. Но, кажется, Шварц решил по-другому.

– Даже не проси, мам.

– Хорошо, милый! – серьезно киваю. – Ты не устал, может домой пойдём?

– Нет! – зевает. – Мы ещё уток. Кормить. Пойдём. Когда папа-Мир договорит.

– Как скажешь.

Когда «папа-Мир» возвращается, сын уже спит на моих коленях. Сладко посапывает. Шварц подхватывает его на руки так, чтобы не разбудить, я быстро собираю наши вещи.

Дома заваливаюсь в кровать без сил. Переизбыток свежего воздуха действует лучшим снотворным. Я почти засыпаю, когда в спальню возвращается муж.

– И что происходит? – спрашивает Мирон, прикрывая дверь в спальню. Приближается. – Мне стоит волноваться, Тай?

– Про что ты? Все отчеты завтра, - обещаю, прикрываю лицо ладонями. – Твоя дочь делает меня жутко сонливой. И уставшей. И…

– Счастливой?

– Угу. Так  что  происходит? О чём ты?

– Я заглянул на кухню.

– Ой.

Я вспоминаю, что не успела разнести по соседям свою выпечку. Немного увлеклась из-за глупых переживаний. А Шварц отлично знает, что если в моей жизни появляется стресс, то дом наполняет катастрофическое количество еды.

– Не могла с работой разобраться, - отмахиваюсь, вытягиваясь на кровати. – Клиенты бесят. Я говорю им одно, они другое делают.

– Ты сама решила уйти в свободное плавание.

– Потому что на фирме меня бесили начальники. Не ты! – сразу же добавляю, когда Мирон укладывается рядом. – Прошлый. Там тоже объясняй или нет – всем плевать. Зато сейчас я сама своё время контролирую. И в декрет уходить не нужно. И… Хм.

– Давай, Таюш.

Мужчина тянет моё платье вверх, помогая раздеться. Накидывает на нас одеяло, обнимает со спины. Его ладонь тут же ложится на мой живот, поглаживает, выводит узоры.

Губами Мирон прижимается к плечу, зацеловывает красный след от шлейки лифчика. Добирается до шеи, а во мне гормоны дофамина как яркие лампочки загораются. Греют, разливают тепло под кожей.

– Тише, ревнивица, - муж смеётся, когда его дочь снова пинается. – Тебя я тоже люблю. Просто твою маму чуть больше.

– Шварц!

– Что, Шварц? – невинно интересуется, каждый раз перекатывая мою-свою фамилию на языке. Будто конфету смакует. – Это правда. Очень, - прикусывает кожу. – Сильно, - ведёт языком по отметинам. – Люблю. Запру в подвале, никуда не отпущу.

– Угу. Руслан рассказал, что ты дом купил.

– Эх, а у него такие задатки шпиона были. Хочешь поехать посмотреть?

– Нет. Да. То есть… Хочу, но отвези тогда, когда планировал. Сюрприз сделаешь.

Несмотря на неудачный опыт с Димой, сюрпризы я все ещё сильно обожаю. Как и моя дочь, которая рождается почти на два месяца раньше срока, заставляя всех вокруг обзавестись седыми волосками.

Такая крошечная, даже мне страшно держать её на руках. Прижимаю к себе, рассматриваю махонький носик. Боже, неужели Руслан был таким же? А сейчас такой большой, с интересом рассматривает свою сестричку.

– Она не сможет бегать, - изрекает серьезно, а в глазах – вселенская печаль. – А как тогда с ней играть?

– Она побежит, быстрее, чем ты думаешь, - обещаю. – Ты можешь прикоснуться к ней, если хочешь.

– Нет, нет, нет! Лучше папа-Мир.

Перевожу взгляд на мужа, а тот бледный, может цветом со стеной слиться. Смотрит внимательно, все ещё не в состоянии поверить, что эта футболистка из моего живота – теперь вместе с нами.

Шварц качает головой, делает шаг назад, будто я насильно впихну ему дочь. Алина сонно причмокивает губами, на лице Мирона тут же растягивается широка улыбка.

Он любит её, но даже на выписке берет со страхом. Кажется, ему проще меня было бы на руки взять, чем одну кроху.

– Именно, Тай, она же  кроха , - объяснял. – Рус побольше был, и то пугал. А она… Да у меня ладонь больше, чем её головка.

Боже, мужчины все такие нежные, когда дело касается детей?

Как с недобросовестным арендатором судиться, так он первый. Как идти в садик разбираться и защищать Руслана, потому что Немцов был в командировке, так бежал быстрее меня. А маленькая дочка – это самый грозный человек в его жизни.

– Спят, - оповещает Мирон, спустившись ко мне на кухню. – Опять пришлось Руса оттягивать от кроватки. Он всё ждёт, что Линка вырастет за ночь. Ты же обещала «быстро».

– Боже, - смеюсь, облокачиваясь на подоконник. – Я же объясняла, что не так скоро.

– Ну… У вас разные понятия «быстро». Поэтому завтра мы с Русом пойдём календарь выбирать.

– Зачем?

– Будем отсчитывать дни до её дня рождения. До года вроде должна побежать, да?

Мирон подходит ближе, упирается ладонями в подоконник. Ловит меня в кольцо рук, губы – в плен. Целует долго, будто все ещё не может насытиться. Каждый раз словно впервые.

И мне всё меньше хватает, хочется большего.

Разговоров, близости. Времени только для нас двоих, которого будто и не хватает. Хоть и говорили полночи, а не наговорились. И так во всём.

Обнимаю мужа за шею, трусь щекой о его щетину. Кожа мурашками покрывается, а в груди ярко горит пламя моей любви. Моим топливом служит, чтобы двигаться дальше.

Я была счастлива с Димой. Действительно была, пока лавиной не полилась правда. Жесткая, но необходимая, чтобы не прожить всю жизнь в обмане.

Сейчас я счастлива с Мироном. Возможно, это тоже не навсегда. Но я поняла, что не хочу терзать себя сомнениями или бегать от возможных проблем. В моменте мне необычайно хорошо, а дальше разберусь, даже если когда-то у нас всё закончится.