Измена. Цена прощения (СИ) - Кучер Ая

– Мамочка!

Я прищуриваюсь, солнце бьет прямо в глаза. Руслан несется ко мне на всех парах, едва не падает. Вовремя успеваю подхватить, сын обустраивается на моих коленях.

Я сижу под ветками раскидистого дуба, листья прячут меня от летнего солнца. Близится к вечеру, но жара и не думает спадать. Платье липнет к телу, жутко хочется пить.

Автоматом я смотрю в ту сторону, откуда прибежал Руслан. Темноволосый мужчина приближается к нам, взмахивает рукой. Я улыбаюсь в ответ.

– Мам, на меня смотри! – просит, сжимая моё лицо крошечными ладошками. – Смотришь?

– Конечно смотрю, - произношу сдавленно, едва шевеля губами.

– Мы с папой ходили в кино! – захлёбывается словами от восторга. – На мультик про зеленого монстра. Только он добрый был. А потом я катался на машинках! Тех, на которых можно врезаться в другие. А ещё…

Опыт целого дня Рус старается вложить в несколько предложений. Размахивает руками, а глаза у него горят. Для пятилетки съесть два шарика мороженного и погонять голубей – целое приключение.

Поправляю его отросшие волосы, сын морщится, но не отстраняется. Руслан пока не до конца решил – нежности от мамы ещё можно принимать или уже в садике засмеют.

Не могу поверить, что он так вырос. Пять лет пролетели как одно мгновение, только успевай запоминать, как сын меняется. Недавно учился ходить, постоянно падая, а теперь бегает. Тоже падая, ладно.

– А губу где разбил? – спрашиваю, когда сын замолкает. Его нижняя губа чуточку припухла. На коленях замечаю запекшуюся кровь. – Ох, ты хорошенько упал, да?

– Ой!

Сын тупит взгляд, а после оглядывается назад. Кажется, эту деталь истории они не придумали. Но опыт показал, что мой сын не продажный и не обманщик. Честно вздыхает:

– Я бежал и упал.

– Быстро бежал?

– Смотря что такое быстро, всё относительно, ма.

Выдает, переводя взгляд в небо. Я понимаю что нужно поменьше оставлять Руслана с моим отцом. А то дедушка научит его философским мыслям, а мне потом разбирайся.

– Мне совсем не больно было! – убеждает. – Правда, пап?

– Правда.

Дима усмехается, усаживаясь на плед рядом с нами. Треплет сына по волосам, но тот уворачивается. Он старается казаться взрослее в такие моменты. По крайне мере до тех пор, пока не подхватывает пластиковый самолёт.

– Пап, можно? – Дима кивает, после сын разворачивается ко мне. – Мам?

– Беги.

– Ура!

Руслан пока маленький, закономерности не видит. Но у нас с Димой договоренность. Если что-то запретил или разрешил один родитель, то второй это решение поддерживает.

Можно после ругаться и договариваться, но перед ребенком мы должны быть единым фронтом. Нельзя, чтобы один кто-то был хорошим, а второй плохим. Приходится идти на уступки.

– Совсем не плакал? – уточняю, внимательно следя за тем, как сын носится по поляне.

– Ревел так, что меня полиция едва не обвинила в похищении. Хотя я так и не понял. Ему футболку было жалко или себя.

– Футболку.

Вздыхаю, вспоминая в чём сын был утром. Там был рисунок одного из его любимых супергероев. Так что понятно, почему Руслан был настолько расстроен. Но, кажется, уже и не вспоминает об испорченной футболке.

– Я заказал такую же, - отчитывается Дима. – Но доставят через пару дней. Рус милостиво позволил мне купить другую, чтоб он не ходил в грязном.

– Как благородно с его стороны.

Я не сдерживаюсь, смеюсь во всю. Дима вторит мне, понимая, насколько наш сын бывает экстраординарным. Руслан взял всё самое худшее от нас двоих. Дотошность Немцова, мою любовь к цифрам. Иногда такое выдает, что мне страшно за его воспитателей.

– А как твой день? – Дима спрашивает, переводя взгляд на пруд. – Ты вроде собиралась сводить отца в клинику?

– Да. Папа как маленький ребенок, честно слово. Пришлось прибегнуть к шантажу, угрозам и слезам. Но с ним всё в порядке.

– Это хорошо.

– Угу.

Иногда у нас с Димой возникают такие паузы, которые нечем заполнить. Раньше они казались уютными, теперь вызывают неловкость. Кручу обручальное кольцо, стараясь успокоиться.

Главное, что присутствие мужчины больше не вызывает во мне боли. Давно уже.

Хотя на это пришлось потратить уйму времени. Разобраться в себе, завалить психолога жалобами. Попытаться понять, что именно чувствую к каждому из мужчин и что с этим делать.

Но это того стоило.

Потому что теперь рядом с Димой я чувствую себя спокойно и уверенно. Раньше я думала, что не умею прощать. Конечно, раздумывала, убеждала себя, прикрывала всё «лучшим для сына»…

Но нет. Поняла, что для этого нужно время, а не только желание и правильные мотивы. Через злость и притаившуюся обиду двигалась к настоящему прощению.

И у меня получилось.

Просто цена этого прощения – полное отсутствие чувств к Диме.

Почти тотальное безразличие к мужчине, за которого десять лет назад вышла замуж.

Я доверяю ему сына, без вопросов. Знаю, что Немцов позаботится. Мы спокойно общаемся, не пытаемся друг друга уколоть. Делим между собой обязанности родителей, но ничего большего между нами нет.

Конечно, свекровь чуть поумерила свой пыл с любовью и «дочкой», когда в моем паспорте появился штамп о разводе. Но в помощи не отказывала, нам удалось сохранить тёплые отношения.

– Я хотел обсудить с тобой конец августа, - произносит Дима в итоге. – Я помню, что у тебя день рождения на следующих выходных. Но после я бы забрал Руса на неделю, ты не против? Хочу свозить его на море.

– Конечно. Я предупрежу в садике, только скажи мне точные даты.

– А ты скинь мне размер его одежды, он растет быстрее, чем я запоминаю. Сам соберу ему сумку. С тебя – игрушки. Только… Я буду не один.

Насколько я знала, Дима часто заводил себе отношения, но они быстро заканчивались. Никого из своих девушек мужчина не знакомил с сыном. Его приоритетом был Рус и фирма.

С бизнесом всё хорошо. Немцову пришлось постараться, но он вырулил ситуацию. Не зря ведь управлял всем столько времени. Справлялся, как умел, старался. Почти на год перебрался в город, где расположен завод. Наводил там порядок, прилетал на выходные к Руслану, иногда забирал с собой на пару дней.

Волошиным пришлось уехать окончательно из столицы. Они отделались только условным сроком, но репутацию им это подпортило. Я сдержала слово, заявление о нападении забрала. Но перед этим и Мирон, и Дима убедились, что и без этого всех привлекут к ответственности.

Месть – не значит вседозволенность. Тем более такая причина, когда всё можно было исправить по-другому. Единственный плюс в том, что я узнала всю правду, и могу строить жизнь видя цельную картину.

Вадим не сможет работать юристом, и это меня утешает. Даже если случилось нечто ужасное, ты берешь на себя обязательства. То, что он чудил с работой, ничем не оправдать. Как и то, что Ира преследовала меня.

Будто это я её сестру в ресторан тащила.

Но это всё в прошлом, медленно покрывается пылью.

Теперь в жизни всё спокойно, мы с Димой находим общий ритм. И я действительно желаю ему счастья, отпустив все обиды. У нас не получилось, но на этом жизнь не заканчивается.

– Конечно, - киваю, стараюсь улыбкой поддержать. Понимаю, что для Димы это серьезный шаг. – Ты хочешь, чтобы я сама поговорила с Русланом?

– Нет, я ему уже начал объяснять, сам познакомлю.

– Хорошо, договорились.

– О чём?

Искренняя улыбка лезет на лицо, стоит только услышать голос Мирона. Оборачиваюсь, замечая его возле ствола дуба. Подкрался незаметно. Теперь стоит, скрестив руки на груди.

– Шварц, - Дима кивает, поднимаясь.

– Немцов.

Мне остается только закатить глаза. У мужчин до сих пор отношения напряженные. Но они уже не говорят так, будто проклинают друг друга, а это прогресс.

Дима прощается, по пути ловит сына, что-то ему рассказывает. Мирон усаживается за моей спиной, я располагаюсь между его ног, откидываясь на широкую грудь. Уставшая спина тут же приятно ноет от того, что можно расслабиться.