Страшные сказки. Истории, полные ужаса и жути (сборник) - Рэмси Кэмпбелл

Анника приняла решение уйти с работы, чтобы иметь возможность всю себя посвятить дому. Ее это не огорчило: ей давно казалось, что на работе в парфюмерном отделе она тупеет, а обустройство дома, наоборот, пробуждало в ней творческие силы и, что ни день, приносило новые и конкретные результаты.

То было счастливое время. Роберт был не слишком занят в офисе, и это давало им массу возможностей проводить время вместе. К этому времени они успели заняться сексом в каждой из четырнадцати комнат дома, кроме одной – комнаты Эрика.

Смутное недовольство Анники при мысли, что в доме все время будет присутствовать чужой человек, оказалось беспочвенным. Эрик крайне редко бывал у себя, а когда отсутствовал, его комната стояла запертой. Почти все время он проводил у лошадей или в саду, а Анника вскоре поняла, почему территория, по контрасту с домом, была так прекрасно ухожена: Эрик работал и по ночам. Несколько раз она случайно видела, как он бродит между деревьями и кустами, ориентируясь только по свету луны и звезд. Там разрыхлит, здесь подровняет, то полет сорняки, то разбрасывает навоз на цветочных клумбах. Трудно было понять, когда же этот человек спит.

Кроме работы в конюшне и по саду, Эрик еще ежедневно встречался с Робертом. Они вдвоем уединялись у Эрика в комнате как минимум на час – и так было каждый день, и хотя антипатия Роберта к Эрику скорее усиливалась, чем ослабевала, ничто не могло убедить его отказаться от этих встреч. Это имело какое-то отношение к управлению компанией, так было сказано Аннике.

Пришлось просто принять все как есть, и это не составило ей большого труда. Ремонт в доме продвигался, все вокруг становилось светлее, и Аннике даже казалось милым и загадочным то, что есть небольшая тайна, нечто такое, о чем она не знает.

В один прекрасный октябрьский день, когда небо было синим и совершенно чистым – для конной прогулки лучше дня не придумаешь, – она положила в рюкзачок термос с кофе и несколько сэндвичей, оставила записку Роберту, который уехал в город, и отправилась к конюшне.

Открыв дверь и направляясь к манежу, она вдруг ощутила странную неуверенность. Что, если она вообще все забыла и не сумеет оседлать лошадь? Остановившись, она взглянула на двух лошадей, высунувших головы поверх дверей своих денников. До нее донеслись слабые знакомые звуки: кто-то чистил копыта.

Ладно. Придется попросить Эрика помочь, только и всего. Она приблизилась к манежу под пристальным взглядом кошки, которая устроилась на кипе сена и подергивала хвостом. Когда Анника подошла ближе, кошка тихо мяукнула, спрыгнула с сена и скрылась за приоткрытой дверью денника.

– Эй, есть кто-нибудь? – окликнула Анника.

Появился Эрик. В одной руке он в с самом деле держал инструмент для чистки копыт, а на другой, полусогнутой, устроилась кошка, как младенец. Эрик пошел к Аннике, и она собралась с духом, готовясь встретить его запах – и красоту. Сегодня на нем была рубашка в голубую клетку, отчего пронзительные синие глаза казались еще ярче.

Желая нарушить неловкое молчание, Анника ткнула пальцем в животное: «Красивая кошка».

– Да, – сказал Эрик, опуская зверька на землю, – я подобрал ее несколько месяцев назад. Тогда она еще была подростком. Думаю, ее оставили, уезжая, дачники.

Он стоял в метре от Анники, и хотя зловоние изо рта все равно доносилось до нее, на таком расстоянии это было терпимо. Она сделала жест в сторону денников.

– Я хотела покататься.

– Понимаю. А для вас это занятие привычно?

– Я много ездила верхом.

– Понимаю. А когда мы можем ждать прибавления?

Анника решила было, что ослышалась.

– Простите?

– Прибавления. В семействе. Когда у вас и у Роберта будет ребенок?

Правая рука Анники дернулась вверх, пригладила волосы, а ладонь так и осталась у нее на затылке, как будто хотела удержать ее от падения.

– Позвольте, к вам-то какое это имеет отношение?

Эрик не ответил, только пристально смотрел на нее своими блестящими глазами, взгляд был изучающим, оценивающим. Потом он шагнул вперед, остановился прямо перед Анникой и втянул воздух, словно принюхиваясь. Кивнул каким-то своим мыслям, потом выдохнул. Через нос, на ее счастье. Поведение Эрика показалось Аннике таким скандальным и неподобающим для того, кто, в конце концов, был всего-навсего служащим ее мужа, что она уже собралась одернуть его и издевательски заговорить про полоскание для рта, «Листерин», зубную пасту.

Но она не успела промолвить ни слова, потому что в следующее мгновение Эрик резко выбросил вперед руку и засунул ей между ног.

У Анники расширились зрачки, а живот залила горячая волна. Стенки вагины сократились судорожно и так резко, как не бывает даже при самом сильном оргазме. Эрик приблизил свое лицо к ней, и от гнилостного зловония ее чуть не вывернуло наизнанку, и в то же время внутри все зашлось от какого-то исступленного восторга, а потом в глазах потемнело.

Когда Анника очнулась, она лежала на спине, в опилках, глядя, как свет, попадая в потолочное окно, преломляется, образуя радугу. Рюкзак с термосом больно впился ей в плечо. Она перекатилась на бок и сумела встать на ноги.

Она помнила, что произошло, – но что это было в действительности? Похолодев от внезапной страшной догадки, Анника поспешно проверила брюки, пояс. Ничто не указывало на то, что с нее стягивали джинсы. Она сунула руку за ремень и ощупала ягодицы. Опилок не было. Они бы точно остались. Она ощупывала себя в разных местах, проверяла все, что только могла придумать. Ничего.

Наконец, она догадалась взглянуть на свои часы. С того момента, как она вошла в конюшню, прошло всего пять-шесть минут. У Эрика просто не было времени на то, чтобы раздеть ее, сделать свое дело и снова ее одеть. Это подозрение можно смело отмести.

Но откуда такие странные ощущения, почему внизу живота все ноет и горит, как после бурной ночи любви? Неужели она втайне от самой себя воспылала к Эрику таким подавленным желанием, что одно его прикосновение привело к такому взрыву?

Рыжая кошка не сводила с нее своих бездонных глаз. Анника поправила рюкзак и, пошатываясь на неверных ногах, вышла из конюшни.

Снаружи стояла оседланная лошадь. Эрик заканчивал подтягивать подпругу. Увидев Аннику, он улыбнулся и жестом пригласил ее сесть в седло. Она постояла немного, покачиваясь из стороны в сторону, потом покачала головой и побрела к дому. Миновав рододендроны и оказавшись вне поля его зрения, она бросилась бежать.

В ту ночь они с Робертом занимались любовью дважды. Она будто чувствовала потребность удалить какой-то чужеродный элемент из тела, и прознающему ее пенису Роберта вполне успешно удавалось не только справиться с этой задачей, но и наполнить ее чем-то другим, желанным. Она любила его за это и продолжала любить все последующие дни и недели. Она постоянно желала близости, и дошло уже до того, что как-то ночью, когда она начала страстно покусывать Роберта, тот со смехом заявил: «Стоп, Анника. Я так больше не могу. У меня уже все болит».

Проигнорировав это заявление, она забрала его в рот. Через пару минут, когда она оседлала мужа, он и думать забыл, что у него что-то болело.

Так прошел месяц, и Анника не давала Роберту роздыха даже во время месячных, потому что месячные не пришли. Обычно у нее все шло точно, как по часам, и неудивительно, что после недельной задержки она занервничала. Ей сорок один год, слишком рано для менопаузы, возможно, у нее что-то не в порядке со здоровьем? Всякое бывает.

Еще через неделю, так и не дождавшись месячных, она записалась на прием к своему гинекологу. К тому же ее начало тошнить по утрам. Разумеется, Анника знала, что могут означать такие признаки, но поверить в это было просто невозможно. Ее яичники неспособны были производить яйцеклетки, о чем и сообщил ей гинеколог еще пятнадцать лет назад.

Тот же врач, осмотрев ее на сей раз, только развел руками. Да, она забеременела.

– Но вы же говорили, что такое невозможно, – сказала Анника.

– Было невозможно. И за двадцать лет работы я ни разу – да, ни разу не видел ничего подобного.

– Но вообще такое бывало?

– Видите ли, мне доводилось слышать о подобных случаях… Но теоретически такое абсолютно невозможно, и в свое время я мог дать вам единственный прогноз. Приношу свои извинения. Поздравляю.

– И какой… какой у меня срок?

– Приблизительно пять недель.

Выйдя в приемный покой, Анника вынуждена была посидеть и хоть немного прийти в себя. Она листала журнал, где рассказывалось о последних скандалах с Кристен Стюарт, а сама думала об Эрике.

Пять недель.

Это не может быть совпадением. Ее немыслимая беременность явно связана с происшествием в конюшне – чем бы оно ни было. И возникший сразу за этим неутолимый сексуальный голод, о результате которого ей только что сообщили… Кто такой Эрик?

Необходимо выяснить это, решила она, прежде чем сообщать о беременности Роберту.