Сладость мести - Шугар Раутборд

— А что за дела у Кинга с пенсионными фондами?

— Слишком рискованные для парней, которые пасут эти фонды. Игра на грани фола. Во-первых, далеко не все из них имеют достаточный капитал, чтобы сделать необходимую ставку, а во-вторых, им нужно отвечать перед вкладчиками. Можно было бы изящно и быстро сорвать куш, если бы Кингмен послушался моего совета. Распродав все по частям, мы могли бы сделать сто миллионов, закрыть долги по "Кармен" и Всемирной службе новостей, а сдачу положить в карман. — Просто, как дважды два.

— Арни, ты должен заставить его послушаться тебя. Не позволяй ему рисковать "Кармен" ради его воздушных трюков. Это же чистой воды самоубийство. — Она затрясла его за плечи, тем самым вновь возбуждая. — Если он отыщет самую малость и вложит ее в "Кармен", мы сможем расширить торговлю в Европе и должным образом презентовать нашу экологически чистую продукцию. Мы работаем по бюджету двухгодичной давности, Арни! Что он рассчитывает получить от нас, перекрыв нам кислород? — Гейл сорвалась на крик.

— Я знаю, знаю, знаю! Я пытался раскрыть ему глаза, но у него какие-то навязчивые идеи, которые не дают ему взглянуть на дело трезво. Я только что перетасовал цифры, чтобы сделать нас более привлекательными на переговорах с братьями Стернзоми, хотя и не уверен, что это вполне порядочно. — Арни жадно поглядел на Гейл, и на лбу у него запульсировала жилка. Гейл тут же уловила его мысль и потянулась за карменовским мускусным бальзамом, чтобы втереть его в утомленные члены дружка.

— В конце концов все образуется, — упрямо сказал Арни. — Кингмен ни разу в жизни не делал неверных шагов. Если того потребует бизнес, он и мать родную не пожалеет. — Арни закрыл глаза, пока Гейл массировала сверкающую макушку его голого черепа.

— Действительно, — фыркнула Гейл, — до сих пор он не поддавался ни на какие сантименты.

— Он может сохранить все и оказаться с барышом, если просто-напросто распродаст авиакомпанию. Думаю, в конце концов до него все дойдет. Должно дойти, он достаточно смышлен для этого, — заверил Арни.

— Но ведь у него за душой ни единого чувства. Он мыслит ОДНИМИ цифрами. Я же испытала все это на своей собственной шкуре, или ты уже забыл об этом? — Гейл словно воочию увидела себя в те дни, когда Кингмен украл у нее "Кармен Косметикс", лишив ее всего.

— Все так, но он кружит вокруг этой авиакомпании, как бабочка вокруг свечи.

— Да, я слышала, как он вещал на эту тему. Одного не пойму, чем его так притягивает эта авиакомпания? — вздохнула Гейл.

Арни задумался на минуту.

— Он ни за что не хочет выпускать ее из своих рук. По его словам, в детстве у него не было ни одного игрушечного самолета.

— Ой-ой-ой! Как же это так? Он же вырос на деньгах компании "Беддл Ламбер"? Где-то там, в Канаде. Давно ли Канада входит в число стран, где люди умирают от голода?

— Я тоже этого не понимаю, — пожал плечами Арни. — Вообще, он странный тип. А потом эти его кошмары…

— Кошмары? Какие кошмары? — встрепенулась Гейл.

— Иногда Кинг заснет в самолете или в кабинете, а когда проснется, то он весь в холодном поту, дрожит и возбужденный такой. Однажды он проснулся, перепуганный не на шутку. Сказал, что видел себя во сне пацаном, продающим пиво и билеты в городке аттракционов. Берешь билет и можешь проехать на чертовом колесе, пострелять молочные бутылки или деревянных гусей в тире. Кингмен во сне подбил всех гусей, но, когда хотел получить приз, все эти карнавальные образины в масках повытаскивали винтовки и расстреляли его в упор!

— Бред! Какая-то невообразимая чушь! Может быть, он впал в маразм? Гении всегда впадают в конце жизни в маразм. Ты не замечал за ним каких-нибудь еще признаков слабоумия? — спросила Гейл.

— Да ты что, Гейл! Брось, это всего лишь дурацкие сны!

— Тебе следовало бы отправить его к доктору Корби, Арни. Разве не подозрительно, что он сводит с ума всех своих жен и подружек? И так ли уж случайно он взял долю во всех этих психушных заведениях?

Гейл привстала на локте и задумалась, прикидывая, что она может получить в ситуации, если Кингмен окажется психом.

— Кто знает, может быть, нам следует запрятать его в Эджмиер, и тогда я смогла бы в одиночку заправлять "Кармен", а ты — воплощать в жизнь свои мудрые и тщательно продуманные идеи.

И она укусила Арни в мочку уха — главную эрогенную зону на его теле.

Эджимиер

Почти упав на каменную скамью, высокая блондинка с отекшим лицом рассеянно оглядела горное озерцо. Особое ее внимание привлекли белые лебеди, скользящие по зеркальной поверхности. Она проследила, как один из них, медленно выйдя на берег, заковылял по низкой траве, растеряв при этом всю свою грациозность и привлекательность.

— Совсем как я, — сказала она. — Все меня любят — в постели, в естественной моей среде. И ни один мужчина, по крайней мере ОН, не задумался о том, что я, может быть, не так уж плоха в обычной жизни.

Она ударила кулаком по колену. Гнев пожирал ее изнутри. Право на такие прогулки она выпросила у доктора Корбина — чтобы освежиться. Для нее были заранее забронированы отдельные апартаменты в Пейнсхилле, в Инглвуде, В Нью-Джерси, то есть во всех остальных заведениях доктора, но она объявилась именно здесь, свалившись как снег на голову. Корбин курирует и это заведение, так почему бы ей не побывать здесь? Пейнсхилл? Нет, там слишком много знакомых лиц и голосов. Слишком близко к Нью-Йорку, слишком много ее клиенток, упаси от них Господь! Изобилие болтливых леди с французским маникюром постоянно напоминало бы ей о том, о чем она как раз пытается забыть. А здесь, в этом тихом месте, ее не узнает никто. Эджмиер — Окраинное Озеро. Ей нравится это название. Есть в нем что-то опасное и умиротворяющее одновременно. Место, где можно отыскать край самой себя, свое озеро или мать — ощущение ласкающего моря, ЛА МЕР[14]. Она взорвалась истерическим хохотом. Вот уже несколько недель ее перемалывали жернова ночных кошмаров и давних грез с одним и тем же сюжетом, варьирующим тему убийства. Она поняла, что нуждается в помощи, либо она попытается наяву проделать то, что уже неоднократно прокручивала в своем воспаленном мозгу.

— Эджмиер, усмири во мне зверя! — закричала она, обращаясь к живописному словно нарисованному озеру.

— Прошу прощения, вы мне? — Леди в шляпе садовника и холщовых перчатках оторвалась от роз и подняла голову.

— Это я разговариваю сама с собой, не обращайте на меня внимания. Я — психопатка. Тронутая. Именно поэтому я и здесь. — Сидя на скамье, Тенди раскачивалась взад и вперед. Леди-садовник вновь вернулась к своей работе.