Сладость мести - Шугар Раутборд

Она расстегнула новую сумочку а ля Келли, подарок Фредди, и вытащила упаковку с противозачаточными пилюлями.

— Как бы мне хотелось вышвырнуть всю эту ерунду в ближайшую канаву и пополнить мое маленькое семейство еще одним человечком! Кингмен ведь не становится моложе, как ты понимаешь, — произнесла Флинг серьезно.

Фредерик поднял вверх свои сильные, красивые, все в браслетах, длинные руки, будто сдаваясь в плен.

— Ну-ка, моя дорогая, когда у тебя наиболее благоприятный момент для зачатия?

— На следующей неделе, как раз во время крестин. — Она просияла. Четырнадцатый день! В календаре Снупи, оставшемся дома, он помечен крестиками и восклицательными знаками. — Это юбилей нашей свадьбы.

— Ладно, давай выбросим эти пилюли. — Фредерик вырвал розоватый пластиковый пакетик из рук Флинг. — И обратим наши мысли на то, как нам совершить обольщение.

Обольстить, соблазнить — в этом Фредерик готов был участвовать в любое время дня и ночи. Вот и сейчас пакетик с противозачаточными таблетками полетел в графский фонтан, изображавший Людовика XIV, будто бы посетившего особняк де Реснэ на острове Сан-Луи в четвертом округе города Парижа.

— Обольщение! — хихикнула Флинг, и они быстро зашагали к дому де Реснэ: бедра вперед, плечи назад, подбородки задраны — высокомерная походка всякой приличной манекенщицы с любого подиума мира.

— КОНТЕСС, — Фредерик поцеловал воздух где-то возле украшенного сережкой уха Элен де Реснэ. — КЕЛЬ БЕЛЬ БУКЛЬ Д'ОРЕЙ[11]

С представительницами французского бомонда Фредерик обращался так же, как с робкими моделями, то есть рассыпался перед ними в комплиментах.

— Мерси, баронесса. — Элен с улыбкой поцеловала воздух возле напудренной щеки Фредерика.

— Позвольте представить вам мою милую подругу Флинг, — пропел Фредерик, играя своим высоким тембром, и отступил на шаг назад, чтобы лучше видеть, как дамы-аристократки из первых семейств Франции, обычно такие сдержанные и пресыщенно-скучные, обступят Флинг, кокетничая с ней, строя глазки и выпытывая у нее секреты красоты. Если хорошенько подумать, они ничем не отличаются от кливлендских домохозяек, посетивших какую-нибудь рядовую презентацию аромата или косметической серии.

Флинг и Фредерик, как две примадонны в нарядах от "Шанели", чувствовали себя будто в крольчатнике в окружении женщин, одетых в лучшие модели от Диора, Сен-Лорана и Живанши. Даже знаменитая французская красавица Изабель де Брант заметно покраснела и невольно впилась глазами во Флинг, пока ту вели по овальному вестибюлю, спроектированному Луи Лево как вход в особняк де Реснэ. Подталкиваемая баронессой, Флинг где надо и когда надо охала и ахала, изображая восторг при виде полотен из впечатляющей коллекции французских мастеров кисти: Моне, Ван Гога и, конечно, многочисленных полотен самого де Реснэ, висящих тут и там в различных уголках элегантного ОТЕЛЬ ПАРТИКЮЙЕ[12], в прошлом — дома самого де Реснэ. Графиня Элен де Реснэ непринужденно вела беседу, пока гости шли вверх по узким и темным пролетам лестницы к широкому и светлому маршу, с которого через окна открывалась панорама Парижа с уходящей вдаль Сеной. Здесь же, в одной из арок, висел постимпрессионистский шедевр де Реснэ — "СЕНА В СУМЕРКАХ". Немногочисленные зрители ахнули от столь поразительного соседства: реальная река и тут же рядом — ее романтическое воплощение.

Кудахтая, как настоящие французские куры, все спустились обратно по лестнице, и на повороте Флинг с испугом почувствовала на себе чей-то холодный, пристальный взгляд. Баронесса фон Штурм тут же подтолкнула Флинг вперед, подальше от надменной красавицы: Фредерик на дух не переносил Сириэлл де Реснэ.

— Сука, она чистой воды сука, — прошептал он, когда они отошли на достаточное расстояние. Ноздри у него раздулись. — Опасная тварь и к тому же единственная женщина, с которой когда-то спал Вольфи. Она даже пыталась женить его на себе. Буду удивлен, если на вскрытии обнаружится, что у нее была душа.

Фредерика передернуло, словно он обнаружил ползущего по плечу паука.

— Эта потаскуха на полном серьезе полагала, что достойна моего Вольфи. Но все знают, что на "БАТО-МУШ" не осталось ни одного матроса, который не переспал бы с этой шлюхой.

— Но, Фредди, она ведь вторая крестная твоего малыша, разве не так? — Флинг выгнула длинную шею, чтобы получше разглядеть стройное создание с холодным кошачьим взглядом, носившее себя так, будто оно одно во всем мире.

— Нет, Флинг, МОЯ крестная для ребенка — ты. Ее же, к сожалению, в качестве крестной для Вильгельма Фредерика выбрал Вольфи.

Их разговор был прерван: хозяева пригласили гостей пройти в гостиную. Комната, если можно так назвать зал во дворце, была обита зеленым муаровым шелком, а первое, что бросилось в глаза, — это хрустальная с серебром люстра времен Людовика XIV. Графиня посадила двух почетных гостей к разным столам: круглым, накрытым роскошными зелено-атласными скатертями, ниспадающими на шелковисто-серебряные польские ковры. Завтрак был уже накрыт.

Флинг почувствовала себя не в своей тарелке, осознав, что стала предметом неприкрытого внимания со стороны Сириэлл де Реснэ, не сводившей взгляда с отражения Флинг в золоченом зеркале. Юная французская аристократка создавала вокруг себя атмосферу нервозности. Она представляла собой одну из тех породистых европейских женщин, о которых Маршалл Валески говорил: "Некрасивая, но интересная"; то, что у французов называется "ЖОЛИ-ЛЭД"[13]. Женщина с безукоризненной осанкой и запоминающимся профилем. Благодаря идеальной коже, она казалась еще более бледной, каштановые волосы убраны со лба и стянуты сзади в узел на манер французской булки, отчего темные, дегтярно-черные глаза, в которых, как в горячей лаве, утратилась граница между зрачком и радужной оболочкой, еще резче выделялись на ее лице. Ярко-красные губы были единственным цветным пятном на лице, не тронутом ни пудрой, ни краской. Вызывающий наклон головы придавал всему ее виду необычность, которая в полной мере соответствовала ее вычурному имени: Сириэлл де Реснэ.

Из разговора за столом Флинг поняла, что Сириэлл, впервые за много лет навестившая тетушку Элен в ее доме, тоже графиня, а кроме того — единоличная опекунша движимости и недвижимости де Реснэ, изворотливая не хуже любого мошенника-француза. Флинг, обычно видевшая во всех только хорошее, вдруг почувствовала невольный страх перед этой элегантной чистокровной аристократкой, как начинающая модель в Нью-Йорке может бояться соперницы, готовой подставить ей подножку при выходе на подиум.